Роберт Гулик - Монастырь с привидениями

— Благодарю вас, господин, — с признательностью произнес судья Ди. — А что за здания расположены в Святилище?

— Только маленькая пагода, в которой хранится урна с прахом Основателя.

— А кто-нибудь живет в той части монастыря?

— Конечно же нет! Я бывал там; ничего, кроме пагоды и стены вокруг нее. Но поскольку эта часть считается священной, я не стал изображать ее на диаграмме, чтобы не раздражать нашего любезного настоятеля. Вместо этого я поместил там два полукруга — даосский символ вселенной. Он олицетворяет собой взаимодействие двух изначальных принципов, вечный ритм природы, который мы именуем Дао. Можно обозначить два этих принципа как Свет и Тьма, Положительное и Отрицательное, Мужское и Женское, Солнце и Луна — что кому больше нравится. Ты видишь, что в этом круге там, где Положительное начало истощается, оно переходит в Отрицательное, а там, где Отрицательное начало достигает максимума, оно естественным образом заменяется на Положительное. Дао — уникальная философская доктрина, Ди, выраженная одним простым символом.

— А что означают точки внутри каждой из половинок? — спросил судья Ди, невольно заинтригованный.

— Это означает, что Положительное начало содержит в себе зародыш Отрицательного, и наоборот. Этот принцип приложим ко всем явлениям природы, включая мужчину и женщину. Известно, что в природе каждого мужчины присутствует женский элемент, а в каждой женщине есть элемент мужского.

— Абсолютно верно! — задумчиво произнес судья. Потом он добавил: — Кажется, я припоминаю, что где-то видел похожий крут, но разделенный по горизонтали. В этом есть какое-то особое значение?

— Во всяком случае, мне об этом неизвестно. Разделяющая кривая линия должна проходить по вертикали, как нарисовано у меня. Но давай не будем заставлять настоятеля нас ждать. Мой старый друг слишком большой педант!

Когда они вышли, Сунь предостерег судью:

— Будь осторожен, балюстрада здесь повреждена. Служки-миряне должны были ее уже давно отремонтировать, но они оправдывают себя тем, что приготовления к празднику отняли у них слишком много времени. Впрочем, они несносные лентяи! Обопрись на мою руку, я боязнью высоты не страдаю.

Они оба спустились по винтовой лестнице. В лестничном колодце было сыро и холодно. Судья Ди облегченно вздохнул, входя в трапезную, где было тепло от многочисленных жаровен.

Низкорослый староста, нервно моргая, вышел им навстречу. Он из кожи вон лез, изо всех сил стараясь быть в равной степени вежливым и с наставником Сунем, и с судьей Ди. Староста провел их в дальний конец трапезной, к столу, где гостей уже дожидался настоятель. Судья Ди предложил наставнику Суню сесть по правую руку от настоятеля, но тот запротестовал, утверждая, что является лишь отошедшим от дел книжником, не занимающим никакой должности, и почетное место должен занять судья Ди, как представитель императорской власти.

В конце концов, судье пришлось уступить, и все трое разместились у стола. Староста, казначей и Цзун Ли сидели неподалеку за маленьким столиком.

Настоятель поднял чашу и предложил тост за здоровье двух почетных сотрапезников. Это послужило сигналом для монахов, расположившихся за четырьмя длинными столами напротив: они с готовностью схватились за палочки. Судья Ди заметил, что Куань Лай, его жена и две актрисы сидят за отдельным столом у входа. К ним присоединился и Дао Гань. Мо Модэ нигде не было видно.

Судья с сомнением уставился на холодную жареную рыбу, которую настоятель положил ему на блюдо. Клейкий рис с изюмом тоже выглядел не слишком аппетитно. Чтобы как-то скрыть отсутствие энтузиазма, он заметил:

— Я-то считал, что в даосских монастырях не подают ни рыбы, ни мяса.

— Мы действительно строго соблюдаем монашеские правила, — с улыбкой отвечал настоятель. — Мы воздерживаемся от всех опьяняющих напитков: моя чаша наполнена чаем. Но отнюдь не ваша! Это единственное исключение для наших почетных гостей, но мы строго придерживаемся вегетарианской диеты. Эта рыба — из соевого творога, а то, что выглядит как жареный цыпленок, изготовлено из муки на кунжутном масле.

Судья Ди растерялся. Он не был гурманом, но предпочитал по меньшей мере знать, что он ест. Он заставил себя проглотить кусочек рыбы из соевого творога и едва не подавился. Поймав выжидательный взгляд настоятеля, он сказал:

— Действительно, очень вкусно. У вас великолепные повара!

Он быстро осушил чашу: подогретое рисовое вино было неплохое. Поддельная рыба с его тарелки грустно уставилась на него своим единственным глазом, каковым на самом деле была маленькая сморщенная черносливина. Судья невольно вспомнил о забальзамированном настоятеле и сказал:

— По окончании трапезы мне бы хотелось осмотреть храм, а также склеп под Святилищем, и помолиться за упокой души вашего предшественника.

Настоятель опустил пиалу с рисом и медленно произнес:

— Я буду рад показать вашей чести храм. Но, к сожалению, склеп можно открывать только в определенные дни при сухой погоде. Если мы откроем его сейчас, то влажность в склепе повысится, что пагубно скажется на забальзамированном теле. Конечно, почти все внутренности были удалены, но некоторые органы, оставшиеся в нем, все еще подвержены разложению.

От таких медицинских подробностей судья окончательно утратил аппетит. Он поспешно осушил еще одну чашу вина. Повязка на голове делала свое дело: пульсирующая головная боль несколько ослабла, но во всем теле ощущалась ломота и боль; судью подташнивало. Он с завистью посмотрел на Сунь Мина, который ел с явным удовольствием. Сунь допил вино, вытер губы горячей влажной салфеткой, поданной послушником, и сказал:

— Покойный настоятель Нефритовое Зерцало был одаренным человеком. Он отлично знал все священные тексты, прекрасно владел искусством каллиграфии и великолепно рисовал животных и цветы.

— Мне бы очень хотелось увидеть его работы, — вежливо сказал судья Ди. — Я полагаю, в здешней библиотеке немало его рукописей и рисунков?

— К сожалению, нет, — ответил настоятель. Согласно его завещанию, все картины и рукописи пришлось похоронить вместе с ним в склепе.

— Похвальная скромность! — одобрительно отозвался наставник Сунь. — Впрочем, сохранился его последний рисунок, на котором он запечатлел своего кота. Сейчас этот рисунок висит в одном из боковых залов храма. После ужина я покажу его тебе, Ди.

Судья не испытывал ни малейшего желания смотреть на кота покойного настоятеля, тем более, что в храмовом зале наверняка должно быть чертовски холодно. Но он заверил Суня, что это будет ему весьма приятно.