Роберт Гулик - Монастырь с привидениями

Труп настоятеля, покрытый куском красной парчи с вышитыми золотом даосскими символами, покоился на возвышении. Судья приподнял край покрывала. Некоторое время он вглядывался в неподвижное лицо покойника. Когда он снова опустил покрывало, казначей тихо сказал:

— Четыре монаха всю ночь будут читать здесь молитвы, ваша честь. Староста собирается объявить о кончине настоятеля через несколько часов, во время заутренней службы.

Судья Ди выразил соболезнование, затем снова вернулся в главный зал, где его дожидались Дао Гань и Цзун Ли. Поэт робко предложил:

— Могу ли я пригласить вашу честь выпить чашку чая в моей комнате?

— Я отказываюсь снова подниматься по этим лестницам! — резко ответил судья. — Прикажите одному из монахов принести вон туда большой чайник горячего чая.

И он отправился в маленькую комнатку, двери которой выходили в главный зал. Очевидно, она предназначалась для приема гостей. Судья присел к резному чайному столику из красного дерева великолепной старинной работы. Он подал Дао Ганю знак занять место напротив. Судья молча рассматривал пожелтевшие от времени портреты с изображением даосских бессмертных, висевшие в роскошных рамах на стенах. Сквозь ажурную решетку в стене над ними слабо виднелись головы больших позолоченных статуй, расположенных в алтаре полутемного храмового зала. Вернулся Цзун Ли с большим чайником в руках.

Он разлил чай по чашкам. Судья пригласил к столу и его.

Потягивая чай, они слушали монотонное бормотание, доносившееся из бокового зала напротив: монахи начали читать заупокойные молитвы у тела настоятеля.

Судья Ди сидел неподвижно, откинувшись на спинку стула. Он чувствовал себя совершенно изможденным. В ногах и в спине ощущалась тупая пульсирующая боль, а в голове была странная пустота. Он пытался осмыслить обстоятельства, которые привели к убийству старого настоятеля и к самоубийству Истинной Мудрости. Ему казалось, что кое-что требует дополнительного выяснения, что существуют какие-то разрозненные факты, с помощью которых он мог бы воссоздать мысленный образ Мо Модэ. Оставалось лишь суметь их правильно интерпретировать. Но мозги не шевелились, он никак не мог сосредоточиться. Перед его взором маячил шлем Мо Модэ. Судья был абсолютно уверен, что с этим шлемом что-то не так. Мысли его начали путаться; он понял, что монотонное бормотание монахов убаюкивает его.

Подавив зевоту, Ди с усилием выпрямился, затем, опершись локтями о стол, принялся рассматривать своих компаньонов. Вытянутая физиономия Дао Ганя, как всегда, не выражала никаких эмоций. Лицо Цзун Ли осунулось, он выглядел очень утомленным. Судья подумал, что теперь, когда под действием усталости поэт лишился своего обычного нахальства, он уже не казался таким противным. Допив чай, судья обратился к нему:

— Поскольку теперь вы выполнили завет покойного отца, не мешало бы вам приступить к серьезному изучению конфуцианских канонов, чтобы подготовиться к государственным экзаменам, Цзун Ли. Вы еще сможете доказать, что являетесь достойным сыном вашего выдающегося отца. — Он сдвинул шапочку на затылок и бодрым тоном продолжал: — Сейчас же нам следует прикинуть, как лучше поймать Мо Модэ и спасти его возможную жертву. Он должен будет признаться, где он скрывает однорукую женщину и кто она такая.

— Однорукая женщина? — удивленно переспросил Цзун Ли.

— Да, — подтвердил судья и пристально на него посмотрел. — Вам не доводилось встречать здесь такую?

Цзун Ли покачал головой.

— Нет, господин, я провел в монастыре более двух недель, но ни разу не слышал ни о какой однорукой женщине. Разумеется, — добавил он с ухмылкой, — если вы не имеете в виду ту статую в Галерее ужасов.

— Какую статую? — Теперь была очередь судьи удивляться.

— Ту самую, с цепями, господин. Левую руку у нее изъели древоточцы, и она отвалилась. Впрочем, следует признать, что монахи ее быстро отреставрировали и вернули назад. — Так как судья Ди продолжал не сводить с него глаз, поэт пояснил: — Помните ту обнаженную женщину, которую пронзает копьем синий демон? Я слышал, как вы говорили Дао Ганю, что...

Судья Ди ударил кулаком по столу.

— Болван! Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Я сказал... Когда мы вошли в галерею, я сказал вам, что статую собирались реставрировать и что...

Судья вскочил со стула и схватил фонарь.

— Быстро за мной! — скомандовал он и бросился в храмовый зал.

Он вовсе забыл об усталости. Перескакивая через ступеньки, Ди мчался вверх по лестнице к площадке над храмом. Дао Гань и Цзун Ли едва поспевали за ним.

Запыхавшийся судья направился по западному переходу в башню, а оттуда вниз, в Галерею ужасов. Пинком распахнул дверь, вошел и остановился перед синим демоном и распростертой на валуне обнаженной женщиной.

— Посмотрите, у нее течет кровь! — воскликнул он.

Дао Гань и Цзун Ли ошеломленно уставились на тонкую струйку крови, вытекающую из трещины в гипсовой груди женщины, в том месте, куда вонзилось острие копья.

Судья Ди опустился на колени и осторожно откинул волосы, закрывавшие лицо обнаженной.

— Это же Белая Роза! — ахнул Цзун Ли. — Они ее убили!

— Нет, — возразил судья. — Посмотри: у нее шевельнулись пальцы.

Тело покрывал слой белого гипса, но руки и ноги были выкрашены в черный цвет. На темном фоне их можно было и не заметить, как если бы они были отрублены.

Веки девушки дрогнули. Она метнула на судью полубезумный взгляд, в котором смешались боль и страх, и черные ресницы снова опустились. Лицо ее охватывала кожаная повязка, закрывавшая рот и в то же время плотно прикреплявшая голову к стене, у которой стоял валун.

Цзун Ли хотел освободить девушку от этого кляпа, но судья его оттолкнул.

— Не мешай! Ты можешь причинить ей боль. Мы сами управимся.

Дао Гань снял цепи, которыми был опутан торс, руки и ноги, и сказал:

— Вся эта железная мишура лишь прикрывает настоящие оковы, что ее держат, господин! — И он указал на железные крюки, которыми были прихвачены ее лодыжки, бедра и руки. Затем он быстро извлек из рукава свою сумочку с инструментами.

— Подожди! — остановил его судья Ди.

Он тщательно осмотрел наконечник копья. Потом принялся надавливать пальцами вокруг того места, где копье вонзилось в тело, пока наконечник не вышел наружу.

Полилась кровь и окрасила белый гипс, покрывавший тело девушки. Рана казалась поверхностной. Сильными руками судья отвел копье в сторону и резким движением сломал древко. Рука деревянного демона хрустнула и упала на пол.

— Займись ногами! — приказал он Дао Ганю. — Передай мне клещи!

Пока Дао Гань старался ослабить железные крепления, судья принялся за кляп. Он вытащил гвозди, которыми крепились к стене концы кожаного ремня, и извлек изо рта девушки кусок ваты, затем с предельной осторожностью взялся за крюки, глубоко впившиеся ей в руки.