Роберт Гулик - Убийство в цветочной лодке

Ма Жун быстро пригнулся, и нож просвистел над его спиной, когда он ударил врага головой в солнечное сплетение. Нападавший, задыхаясь, упал ему на спину. Ма Жун выпрямился, скинув владельца ножа за борт.

— Хорош корм для рыбок! — крикнул он рулевому. — А ты держи курс, дружище, а то отправишься вслед за ними!

Ма Жун посмотрел на вторую сильно отставшую джонку. Было заметно, что она резко осела на правый борт, люди суматошливо бегали по накренившейся палубе.

— Скоро они вымокнут как мыши! — довольно отметил он и направился к главному парусу.

Цзяо Тай высунул голову из трюма.

— Ты прислал ко мне только одного, — сказал он. — Где же остальные?

Ма Жун указал рукой на воду. Он пытался поставить парус. Цзяо Тай вылез на палубу и сказал:

— Госпожа Цзян готовит нам обед.

Дул сильный ветер, джонка быстро бежала по волнам Великой реки. Цзяо Тай разглядывал берега, а затем спросил рулевого:

— Когда мы доплывем до военного поста?

— Через пару часов, — хмуро ответил тот.

— Куда вы направлялись? — снова спросил Цзяо Тай.

— В Люшанг, это в четырех часах пути отсюда. Наши друзья собирались дать там сражение.

— Везучий ты, парень, — заметил Цзяо Тай. — Теперь тебе уже не придется участвовать в этой потасовке.

Пока они ели рис в тени паруса, Ма Жун поведал госпоже Цзян о приключениях ее мужа. Когда он закончил, глаза ее были полны слез.

— Бедный, бедный мой мальчик! — проговорила она с нескрываемой нежностью.

Ма Жун и Цзяо Тай переглянулись. Ма Жун прошептал:

— Ты можешь понять, что такая красивая женщина нашла в этом малахольном болтуне?

Но Цзяо Тай не слушал его, а внимательно смотрел вдаль. Вдруг он воскликнул:

— Ты видишь эти флажки? Это военный пост, брат!

Ма Жун вскочил и велел рулевому держать курс на пост. Потом он убрал парус. Через полчаса они подошли к причалу.

Ма Жун протянул письмо судьи Ди начальнику караула и доложил, что привез четырех разбойников с острова Трех дубов и одного — из округа Ханьюань.

— Не знаю, чем загружена джонка, — добавил он, — но груз очень тяжелый.

Вместе с четырьмя стражниками они отправились осмотреть груз. Так же как и начальник караула, воины были в плотно подогнанных шлемах, железных наплечниках и латах поверх кольчуг. На поясе рядом с мечом у каждого висел тяжелый топор.

— Зачем вы, ребята, таскаете на себе так много железа? — спросил Ма Жун с удивлением.

Начальник коротко ответил:

— Ходят слухи о стычках с вооруженными бандами ниже по реке. Нас здесь только четверо, а остальные во главе с капитаном ушли в Лю-шанг.

Тем временем воины вскрыли один из ящиков. В нем были железные шлемы, кожаные куртки, мечи, арбалеты, стрелы и другое оружие. На шлемах спереди был изображен белый лотос, а в ящике лежала целая сумка с сотнями таких же маленьких серебряных знаков. Цзяо Тай набрал целую горсть в рукав и сказал начальнику караула: — Джонка направлялась в Люшанг, за ней следовало второе судно с сорока разбойниками на борту. Но оно отправилось на дно.

— Это хорошая новость, потому что в распоряжении моего капитана в Люшанге только тридцать воинов! — воскликнул начальник караула. — Чем я могу вам помочь? На той стороне — военный кордон, охраняющий южную границу вашего округа Ханьюань.

— Перевези нас туда, — сказал Ма Жун.

Очутившись на своей территории, Ма Жун попросил четырех лошадей. Начальник заставы сказал им, что если они отправятся берегом озера, то будут в городе через два-три часа.

Цзяо Тай вытащил кляп изо рта Мао Лу. Тот хотел было выругаться, но его язык так распух, что он смог выдавить из себя лишь хриплое карканье.

Ма Жун, привязывая ноги Мао Лу к подпругам, спросил госпожу Цзян:

— Вы умеете ездить верхом?

— Да, — ответила она, — но я немного нездорова, одолжите-ка мне свою куртку.

Накрыв седло сложенной курткой, она вскочила на лошадь.

Кавалькада тронулась в путь.

Пока Ма Жун и Цзяо Тай вместе с госпожой Цзян и арестованным Мао Лу возвращались в Ханьюань, судья Ди вел дневное заседание суда.

В зале было очень жарко, тяжелое парчовое одеяние судьи липло к его взмокшему телу. Судья чувствовал себя усталым и раздраженным — он провел всю предыдущую ночь и утро вместе с Хуном и Дао Ганем, изучая бумаги, содержащие сведения о прошлом и образе жизни каждого из служителей суда, но эта работа не дала никакого результата.

Никто из стражников или писцов, а тем более слуг, не тратил денег больше, чем мог себе позволить по своему положению; никто из судейских никогда не позволял себе частых отлучек и вообще, не было найдено ничего подозрительного.

Судья объявил на заседании, что Ван Ифань покончил с собой. Тело положили во временный гроб, который до вскрытия трупа поставили в одной из камер тюрьмы.

Заседание суда длилось долго из-за большого количества нуждающихся в рассмотрении рядовых дел. Ни одно из них не было особенно важным, однако, если бы их не рассматривали вовремя, нарушился бы порядок управления уездом. Судье в этой рутинной работе помогал только советник Хун, потому что Дао Ганю судья Ди приказал пойти в город и выяснить царящее там настроение.

Закрывая заседание, судья Ди облегченно вздохнул. Когда Хун помогал ему переодеваться, в покои судьи пришел Дао Гань.

— В городе что-то назревает, ваша честь. — В голосе Дао Ганя слышалось беспокойство. — Я побывал в нескольких чайных — люди ждут каких-то волнений, но никто не знает точно, откуда придет беда. Ходят слухи о бандах, которые собираются в соседнем уезде Шангпей; кое-кто предполагает, что вооруженные разбойники собираются переправиться через реку и прийти сюда, в Ханьюань. Когда я возвращался, владельцы лавок уже закрывали ставни, а это дурной знак.

Судья подергал себя за усы.

— Это началось несколько недель назад. Я почувствовал что-то неладное сразу по прибытии в этот город, а теперь моя безотчетная тревога обретает более ясные очертания.

— Я заметил, что за мной наблюдают, — закончил Дао Гань свой рассказ. — Предполагаю, это из-за того, что в городе меня многие знают, и мое участие в аресте монаха, без сомнения, вызвало пересуды.

— Ты узнал человека, который следил за тобой? — спросил судья Ди.

— Нет, ваша честь. Это был высокий парень с мощными мускулами, красной рожей и круглой бородой.

— Ты приказал охранникам арестовать его, когда подошел к нашим воротам? — нетерпеливо спросил судья.

— Нет, ваша честь, — удрученно ответил Дао Гань, — я не мог. Когда я проходил мимо храма, к нему присоединился второй, и они стали быстро догонять меня. Я остановился около лавки, торгующей растительным маслом, рядом с открытым чаном, стоявшим на улице. Когда этот верзила ко мне приблизился, я толкнул его прямо на чан. Он упал и опрокинул чан на себя — масло залило всю улицу. Из лавки выбежало четверо дюжих работников. Этот грубиян заявил, что я напал на него и потому во всем виноват. Но, оглядев нас обоих, работники решили, что он их дурачит. Последнее, что я видел, — это то, как они разбивают каменный кувшин об его голову, а второй мошенник удирает, точно заяц! — закончил Дао Гань свою историю.