Роберт Гулик - Убийство в цветочной лодке

Во время их тайных свиданий — теперь стало известно, что они встречались в садовом павильоне в доме мастера Вана — Цветок Миндаля выведала у своего любовника некоторые секретные сведения о «Белом лотосе», в том числе и тайный смысл задачи по вэйци. Лю часто писал ей, ему требовалось дать выход обуревающей его страсти хотя бы в письмах. Но он был достаточно предусмотрителен, чтобы писать эти письма не своим почерком, — он писал почерком Лян Фэна, который хорошо изучил, работая над денежными документами советника. Но лишь Небу известно, что за каприз заставил Лю подписывать эти любовные письма псевдонимом кандидата Цзяна, возлюбленного своей дочери. Повторяю, что эти темные движения его души пребывают за гранью моего понимания.

Лю никогда не собирался выдавать свою дочь замуж. Он не мог допустить и мысли, что дочь когда-нибудь покинет его и будет принадлежать другому мужчине. Когда он узнал о ее любви к кандидату Цзяну, Лю резко воспротивился их помолвке и приказал своему подручному Ван Ифаню оклеветать доктора Цзяна, чтобы у Лю появился веский довод для отказа. Но тогда Фея Луны впала в глубокое уныние. Лю не смог вынести ее несчастного вида — должно быть, ему стоило огромных усилий перебороть себя и согласиться на этот брак.

Мы можем смело предположить, что предстоящая разлука с Феей Луны причиняла ему огромную боль. Более того, его любовные письма к танцовщице показывают, что в то же самое время он начал подозревать о действительных намерениях Цветка Миндаля из-за ее плохо скрываемого желания узнать как можно больше о «Белом лотосе». Он решил порвать с ней. И поскольку он должен был потерять обеих любимых им женщин, мы легко можем себе представить, в каком смятении пребывала его душа. В довершение всего его денежные трудности с каждым днем возрастали. Играя роль «советника», он распродал большую часть его имущества, а день, на который было назначено восстание, приближался. Ему нужны были деньги, много денег, причем очень быстро. Поэтому он воспользовался средствами своего сообщника мастера Вана, а также приказал Кан Чуну убедить своего старшего брата предоставить существенный заем Ван Ифаню. Я думаю, что правильно обрисовал ситуацию, которая сложилась два месяца назад ко времени нашего прибытия в Ханьюань.

Судья Ди умолк.

— Как ваша честь узнал, что Кан Чун был членом «Белого лотоса»? — спросил его Дао Гань.

— Только потому, что он очень уж суетился, чтобы обеспечить этот заем, — ответил судья Ди. — Мне сразу показалось подозрительным, что такой опытный делец, как Кан Бо, мог решиться предоставить огромный заем столь сомнительному типу, как Ван Ифань. И как только я догадался, что Ван Ифань — член заговора, то понял, что Кан Чун тоже в нем замешан. Яростные старания Лю Фэйпо раздобыть наличные деньги дали мне важную нить, которая вместе с исчезновением Лю и внезапной болезнью советника Ляна привела меня к тому, что я раскрыл секрет перевоплощений главы заговорщиков. Я связал подозрительную жажду золота у старого советника с тем, что члену «Белого лотоса» Вану срочно нужны были деньги. Советник из-за своего почтенного возраста находился вне подозрений, поэтому напрашивался только один вывод.

Дао Гань кивнул и медленно потянул за три волосинки, росшие у него на щеке. Судья Ди продолжил:

— Теперь я перехожу к убийству куртизанки — очень сложному делу, которое стало мне понятным лишь в самый последний момент. Фея Луны вышла замуж за кандидата Цзяна, и на следующий день состоялся пир в цветочной лодке. Так как Лю уже подозревал танцовщицу, он в этот вечер не спускал с нее глаз. Когда она, стоя между мной и Ханем, сказала мне о заговоре, Лю прочитал ее слова по губам. Но он ошибался, решив, что она обращается к Ханю.

— Но мы же решили, что такая ошибка невозможна! — прервал судью советник Хун. — Ведь она обратилась к вам «ваша честь»!

— Я должен был раньше догадаться об этом, — сказал судья Ди со слабой улыбкой. — Помните, она не смотрела на меня, когда произносила эти слова, причем говорила быстро. Поэтому Лю Фэйпо перепутал слова «ваша честь» с «ваша страсть» — обычным любовным оборотом, который, как вы понимаете, ко мне относиться никак уж не мог. Открытие привело Лю Фэйпо в страшную ярость: его любовница не просто хотела предать его, а открыться его тайному сопернику! Чем он мог истолковать тот факт, что она обратилась к нему со столь нежными словами, как не тем, что она была в близких отношениях с Ханем? Этим и объясняется то обстоятельство, что на следующий же день Лю хотел заставить Ханя удержать рот на замке, похитив его и запугав. Этим же объясняется то, почему последними словами Лю, перед тем как он вонзил кинжал себе в горло, была насмешка над своим мнимым соперником. К счастью, слова танцовщицы о вэйци ускользнули от Лю, потому что в этот момент девица Анемона вернулась к нашему столу и загородила говорящую. Если бы Лю прочитал по губам и вторую фразу, он, без сомнения, перевел бы штаб заговора из подземелья в какое-то иное место.

Узнав, что танцовщица хочет предать его, Лю был вынужден разделаться с ней немедленно. Я мог бы установить истину по его взгляду, когда он наблюдал ее танец. Он решился убить ее и знал, что в последний раз видит ее ослепительную красоту, от которой перехватывает дыхание. В его глазах была ненависть — ненависть обманутого любовника и в то же время глубокое отчаяние человека, теряющего любимую женщину. Недомогание мастера Пэна предоставило Лю хороший повод для того, чтобы выйти из комнаты. Он отвел Пэна на палубу к правому борту. Пока Пэн находился у поручня и его тошнило, Лю отправился на левый борт, вызвал Цветок Миндаля через окно и зашел с ней в ее каюту. Ударив ее с такой силой, что она потеряла сознание, он положил бронзовый треножник ей в рукав и опустил ее тело в воду. А потом присоединился к Пэну, которому к тому времени стало несколько лучше, и вместе с ним вернулся к гостям. Представьте себе его состояние, когда ему стало известно, что тело не пошло ко дну озера и что убийство обнаружилось.

Но Лю ожидали еще худшие треволнения. На следующее утро он узнает, что его горячо любимую дочь Фею Луны нашли мертвой на брачном ложе. Одновременно он потерял обеих женщин, царивших над его помыслами. Его неистовая ненависть обрушивается не на кандидата Цзяна, а на его отца. Запретная страсть Лю Фэйпо к своей дочери внушила ему мысль, что и ученый грешит тем же. Этим, насколько могу судить, и объясняется то невероятное обвинение, которое Лю выдвинул против доктора Цзяна. Смерть Феи Луны глубоко потрясла Лю. Но когда ее тело необъяснимым образом исчезло, Лю полностью потерял контроль над собой. С этого момента Лю словно рехнулся, он вряд ли мог контролировать свои действия.