Рекс Стаут - Острие копья [litres]

– Я уже говорил, Арчи, что не доставлю тебе удовольствия, отвечая на гипотетические вопросы.

– Конечно, это удобная отмазка.

Вулф печально покачал головой:

– Ответ означал бы признание допустимости твоего жаргона, но я уже понял, что ожидать от тебя большего бессмысленно. Откуда, черт возьми, мне знать, как бы я поступил?! Пожалуй, пожелал бы ей спокойной ночи. Нашел бы я то, что позволит отлакировать мою картину, в другом месте? Может, да, а может, нет. Вот как бы ты ел, если бы голова у тебя сидела задом наперед?

– Уж не голодал бы, – ухмыльнулся я. – Так же, как и вы. Это я знаю наверняка. Но откуда вы узнали, что Маффеи был убит?

– Я не знал, пока не пришел О’Грейди. Ты слышал, что я ему сказал. Полиция обыскала его комнату. Подобное произошло бы только в том случае, если бы он оказался замешан в преступлении или если бы его убили. В свете остальных фактов первое было маловероятно.

– Хорошо. Но самый главный вопрос я приберег напоследок. Кто убил Барстоу?

– А-а, – тихо выдохнул Вулф. – Вот это уже совсем другая картина. Она недешево обойдется покупателю и принесет неплохую прибыль художнику. Кроме того, один из ее персонажей, вероятно, весьма видная фигура. Продолжая банальную метафору, мы не встанем к мольберту, пока не убедимся в вознаграждении. Впрочем, на самом деле это не совсем верно. Мы начнем грунтовать полотно завтра утром, если ты сумеешь привезти сюда мисс Фиоре.

– Давайте я съезжу за ней сейчас. Всего лишь начало десятого.

– Нет! Слышишь, как льет? Завтра съездишь.

Я знал, что настаивать бесполезно, и принялся листать журналы, а когда они вконец мне надоели, надел плащ и отправился на часок в кино. Никому бы не признался, за исключением себя самого, но на душе у меня было неспокойно. Подобное ощущение частенько накатывало на меня и раньше, но легче от этого не становилось. Я был совершенно уверен, что Вулф никогда не даст нам упасть в яму, не имея под рукой лестницы, чтобы из нее выбраться, но, несмотря на это, порой меня охватывали ужасные сомнения. На всю оставшуюся жизнь не забуду тот случай, когда он прижал президента банка – точнее, это сделал я – на том основании, что авторучка на его столе не была заправлена чернилами. И никогда в жизни я не испытывал большего облегчения, чем когда час спустя банкир застрелился. Однако было бесполезно пытаться хотя бы немного осадить Вулфа. Я, во всяком случае, на это времени больше не тратил. Раньше, когда я пускался в объяснения, как легко он может ошибиться, он просто отвечал: «Арчи, ты осознаешь только факты, у тебя нет чутья на феномены». Я посмотрел значение слова «феномен» в словаре, но так и не понял, что он имел в виду, а спорить с ним было без толку.

В общем, на душе у меня снова скребли кошки, и поэтому я накинул плащ и отправился в кино, где можно было посидеть в темноте, таращась на что-нибудь, и занять мозг работой. Нетрудно было понять, как Вулф это разгадал. Кто-то хотел убить Барстоу – назовем его Икс. Он разместил объявление в газете о поиске специалиста, способного кое-что для него сделать, причем такого, который собирается навсегда покинуть страну. Если он впоследствии и проявит излишнее любопытство, то вреда Иксу уже не причинит. Маффеи откликнулся на объявление и выполнил работу, а именно создал приспособление внутри клюшки для гольфа, которое при ударе вставки на лицевой поверхности по мячу приводило в действие спусковой механизм и на другом конце рукоятки выстреливало иглу. Возможно, Икс преподнес это как проверку мастерства для последующего заказа в Европе. Однако он заплатил итальянцу столь много денег, что Маффеи в итоге решил не возвращаться на родину. Как бы то ни было, Икс использовал клюшку по назначению, заменив ею точно такую же клюшку Барстоу. Затем Маффеи натолкнулся на статью в понедельничной «Таймс» и сообразил, что к чему. Это и понятно: уж больно необычную штуку ему заказали. Икс позвонил, Маффеи встретился с ним, поделился своими подозрениями и попытался его шантажировать. Вспыхнула ссора. На этот раз Икс не стал подыскивать слесаря, сведущего в проектировании и механике, а просто пырнул Маффеи ножом, оставив оружие у него в спине, чтобы не запачкать обивку автомобиля. Потом он поколесил по холмам Уэстчестера, пока не нашел укромное местечко, оставил тело в кустах и вытащил нож, который затем выбросил в ближайшей речке или водоеме. Вернувшись домой в благопристойное время, он пропустил стаканчик-другой перед отходом ко сну, а когда проснулся на следующее утро, то вместо обычного делового костюма надел визитку, потому что собирался на похороны своего друга Барстоу.

Конечно же, это была картина Вулфа, и картина что надо, но вот о чем я размышлял, сидя в кинотеатре: хотя все факты в ней использовались без каких бы то ни было натяжек, с той же уверенностью нечто подобное можно было сказать и о воззрениях тысячелетней давности, когда считали, будто Солнце вращается вокруг Земли. Это не противоречило ни одному из известных тогда фактов. Но вот что сказать о фактах неизвестных? И вот Вулф ставит на кон десять штук и свою репутацию, чтобы выкопали Барстоу. Как-то один из клиентов заявил Вулфу, что он несказанно беспечен. Мне это понравилось, да и Вулфу тоже. Но это не спасало меня от тягостных размышлений. Что, если Барстоу вскроют и обнаружат лишь обычный коронарный тромбоз и никаких инородных предметов в брюшной полости? Тогда всю неделю каждый, начиная от окружного прокурора и заканчивая рядовым фараоном в Бат-Бич, будет потешаться над нами, экономя двадцать центов, которые могли бы потратить, сходив в кино на Микки-Мауса. Я был не настолько тупым и понимал, что каждый может допустить ошибку, но понимал я и то, что если уж человек корчит из себя такого самоуверенного, как Вулф, то он просто обязан всегда оказываться правым.

И все-таки в некотором отношении я твердо стоял на своем. Какими бы великими ни были мои терзания, я все равно не сомневался, что Вулф прав. На этой ноте я и отправился спать, когда, вернувшись из кино домой, обнаружил, что Вулф уже поднялся в свою спальню.

Следующим утром я проснулся в начале восьмого, но из кровати выбираться не спешил, поскольку знал: если встану и оденусь, все равно буду слоняться без дела, потому как было бессмысленно привозить Анну Фиоре до того времени, как Вулф спустится из оранжереи. Я лежал, позевывая, и разглядывал рисунок леса с травой и цветочками, фотографию отца и матери, а потом вновь закрыл глаза, но не вздремнуть, так как совершенно выспался, а посмотреть, сколько различных звуков с улицы смогу распознать. Именно этим я и занимался, когда раздался стук в дверь и вошел Фриц.

– Доброе утро, – поприветствовал его я. – Мне, пожалуйста, грейпфрутовый сок и всего лишь чашечку шоколада.