Герд Нюквист - Покойный просил цветов не приносить

Я нагнулся и стал щупать пульс Свена — пульса не было.

Наверно, это было глупо, но я взял горсть песка и осторожно засыпал мертвую руку. Словно чтобы не видеть, как рука Свена, мертвая и окоченевшая, торчит из песка. Положив клюшку на землю, я стал подниматься наверх, стараясь ступать в свои же собственные следы.

«А сумка Свена с клюшками? — вспомнил я вдруг. — Где она?» Но я не в силах был думать сейчас об этом — полиция разберется.

И я зашагал к зданию клуба. Трасса уже не была моим мирным Эльдорадо, моим Эдемом, где можно предаваться медитации, наслаждаясь покоем в золотистом утреннем свете под опаловым небом. Вокруг меня под синим безоблачным небом расстилались обыкновенные зеленые поля, а дорога вела всего лишь к зданию клуба и к телефонной кабине. Мне нужен был номер 42-06-16. Номер уголовной полиции Осло. Этот номер время от времени сообщали в вечерних новостях. Я помнил его наизусть.

И я позвонил в полицию.

У телефонной кабины в раздевалке сидел одинокий тренер. Я сказал ему, что произошел несчастный случай, и попросил, чтобы он задержал игроков, которые скоро начнут приходить, и убедил их вернуться в город. На стоянке уже было несколько машин.

— Человек десять-двенадцать недавно начали игру, — объяснил тренер.

— Пусть продолжают, — сказал я. Они еще не скоро окажутся у восемнадцатой лунки. Если они играют обычный раунд, это займет у них не менее двух с половиной часов. К тому времени полиция давно будет на месте.

— Я жду у карьера между семнадцатой и восемнадцатой лунками, — сказал я тренеру. — Когда приедут полицейские, пришлите их ко мне.

Тренер ни о чем меня не спросил. Он принадлежал к той редкой и достойной категории людей, которые готовы выполнить поручение, не задавая лишних вопросов. Поэтому я был уверен, что он сумеет не допустить на трассу игроков, которые еще приедут.

Я остановился на краю карьера и стал ждать полицию.

Они прибыли на двух машинах, по счастью, без сирен. Не знаю, как они ехали по городу, но здесь они совершенно бесшумно, хотя и очень быстро, подкатили к стоянке метрах в двухстах от того места, где я стоял. В мгновение ока семеро мужчин в сером выскочили из машин. Тренер указал им в мою сторону, и они зашагали к карьеру.

Тут я узнал в одном из них Карла Юргена Халла. Стало быть, он дежурил в полиции, когда я позвонил. Он был все так же худ и ходил все той же чуть скользящей походкой, как много лет назад, когда мы готовились к предварительному экзамену [2] В Норвегии студенты университета, прежде чем быть допущенными к выпускным экзаменам, сдают предварительный экзамен, который может быть общим для студентов разных специальностей. в университете. Моя мать говорила, что у Карла Юргена не глаза, а рентгеновские лучи.

— Там судовладелец Свен Холм-Свенсен, — сказал я. — Он лежит внизу засыпанный песком. Он мертв.

Полицейские обернулись и посмотрели вниз, в неглубокий песчаный карьер.

— Следы, которые ведут вон к той клюшке, — мои, — продолжал я. — Клюшка тоже моя. Я хотел ударить по мячу… и ударил… по его руке.

— Почему, черт возьми, вы его не выкопали? — спросил один из приехавших. В руке у него была небольшая черная сумка. «Врач», — подумал я.

— Проверьте, может, он жив, — распорядился Карл Юрген.

Врач спустился в карьер. Он прошел там, где раньше прошел я, ступая рядом с моими следами, отодвинул клюшку, и я опять увидел руку Свена, торчащую из песка. Врач пощупал пульс.

— Он мертв. Rigor mortis [3] Трупное окоченение (лат.) наступило много часов назад.

— Перекройте спортивную трассу, — приказал Карл Юрген одному из полицейских. — И позвоните, чтобы прислали еще людей.

И мощный аппарат заработал.

Первым за дело взялся фотограф. Вспышка мигала без остановки. Фотограф стоял на холме и фотографировал карьер сверху, потом спустился вниз и делал снимки внизу. За ним в карьер спустился полицейский. Этот подобрал мою клюшку.

Полицейский был в перчатках. «Отпечатки», — подумал я. И тут меня в первый раз пронзила мысль, что я могу оказаться подозреваемым номер один.

На стоянку заворачивали все новые машины. Впечатление было такое, будто все вокруг кишит людьми в сером.

Потом Свена откопали из песка. И снова замигала вспышка. Мне казалось, что процедура тянется уже много часов подряд. Если бы не люди в сером, я бы отвернулся, чтобы не видеть. Но с другой стороны, мне хотелось узнать, каким образом убили Свена. Свен был моим другом, и кто-то вот так беспощадно расправился с ним.

Свена застрелили. Застрелили с очень близкого расстояния.

Потом тело унесли. Унесли на носилках, накрыв одеялом. Тело Свена, который накануне вечером сказал мне, что не хочет, чтобы ему на гроб приносили цветы. Я содрогнулся.

И мало-помалу я вышел из ступора. Меня захлестнула боль, но к ней примешивались ярость и ненависть к убийце Свена. Карл Юрген Халл должен найти убийцу, а если не найдет он, найду я сам.

— Расскажи все, что знаешь, Мартин, — сказал Карл Юрген.

Я вздрогнул. До этого я был зрителем — теперь меня вызвали на сцену и предложили стать действующим лицом.

— Не так-то уж много я знаю. Вчера вечером в половине восьмого Свен позвонил мне и предложил сыграть с ним в гольф. Мы сыграли. Расстались ровно в десять. Он сказал, что хочет еще разок пройти последние лунки…

— Зачем?

— Что-то его угнетало.

— Он не сказал тебе что?

— Нет.

Халл переменил тему:

— Почему ты не выкопал Свена, увидев его руку?

Мне это не приходило в голову. Но теперь, когда Карл Юрген задал свой вопрос, мне стало совершенно ясно, что, пожалуй, и впрямь было самым естественным откопать Свена. Однако я этого не сделал.

— Ты прав, — согласился я. — Но я почему-то сразу решил, что Свен мертв, и уже давно — со вчерашнего вечера…

— Как ты узнал, что это Свен?

— По кольцу — вчера вечером я видел его каждый раз, когда Свен бил по мячу.

— Ты не откопал Свена, считая, что он погиб еще вчера. Почему ты так решил?

Я задумался. Я пытался все вспомнить и разобраться в вихре мыслей, которые пронеслись в моем мозгу, когда я обнаружил Свена, в мыслях, которые я еще толком не успел осознать. Я посмотрел на Карла Юргена. А и вправду, подумал я, глаза у него как рентгеновские лучи.

— Свен нервничал. Его что-то угнетало, он вообще был сам не свой. Мне не хотелось оставлять его на трассе, но он попросил позднее прислать за ним такси. Я так и сделал — вернувшись домой, заказал по телефону такси.

— По-твоему, это объясняет, почему ты не откопал его, или, вернее, откуда ты мог знать, когда ты его обнаружил, что он мертв?

— Нет, — признал я. — Это говорит только о том, что я совершенно автоматически исходил из того, что он мертв, и, как я сказал, мертв уже давно, поэтому я поспешил вызвать полицию и ничего не трогал. Наверно, лучше, что я не шарил вокруг?