Джордж Беллаирс - И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

– Хорошо. Продолжай, Хиклинг. Занятие это нудное, но очень важное. Собери то, что найдешь, а когда закончишь, доставь в участок. Там мы тщательно все изучим. А теперь, Литтлджон, я покажу вам, где нашли труп Трикетта. Как я уже говорил, я отсутствовал в это время в городе, но позже меня сводили туда. Нам в ту сторону.

Хауорт повел своего спутника по тропинке через болото. Они прошли около пятидесяти ярдов. Каменная стена сухой кладки, осыпавшаяся и заросшая бурьяном, обозначала когда-то границы небольшого освоенного участка земли, у дальней межи виднелись пустынные развалины фермерского дома. С внешней стороны стены, примерно у середины, рос еще один чахлый куст утесника, побитый ветром и дождями. Хауорт указал на него:

– Вот здесь. Как видите, это недалеко от того места, где нашли Сайкса. Раньше считалось, что один из них убил другого, а затем ловко сбежал. Теперь, когда мы обнаружили останки второго трупа, эта версия более чем двадцатилетней давности развалилась. Нам придется начинать заново, хотя, наверное, все улики уже исчезли, а большинства важных свидетелей нет в живых.

Литтлджон зажег трубку, жадно затянулся и огляделся. Холодное бескрайнее болото – превосходное место для того, кто хочет скрыть ото всех свою тайну. Глухое, тяжелое безмолвие нарушали лишь редкие крики птиц да голоса ополченцев, которые продолжали свои учения. Казалось, даже присутствие множества людей на обширном пространстве не в силах прервать уединение этого пустынного места. Над бурыми волнами вереска витали древние духи стихий. Вкрадчивые пальцы сил разрушения незримо делали свое дело: выкручивали растения и замедляли их рост, стирали возведенные человеком границы, сокрушали его жилище, безжалостно скользили по возделанным им полям и возвращали землю назад, к одичанию.

– Думаю, Литтлджон, нам следует встретиться с тем, кто занимался расследованием убийства в то время. Это человек, чью должность я занял. Суперинтендант Пикерсгилл. Он живет на окраине города. В его рассказе прозвучат любопытные детали и подробности, если нам удастся вызвать его на разговор. Воспоминания Пикерсгилла дополнят безжизненный сухой скелет полицейских отчетов, которые нам передадут чуть позднее.

– Хорошая мысль. У нас есть еще время до обеда, если вы согласны.

– Отлично, Литтлджон. Тогда поедем прямо сейчас. Забавно, что предшественник Пикерсгилла на посту шефа, инспектор Энтуистл, тоже еще жив и живет вместе с суперинтендантом и его женой. Он тесть Пикерсгилла. Вместе они бы нам много чего порассказали. Старику около восьмидесяти, однако он полон сил. Эти двое помешались на курах. Мы, наверное, найдем их в курятнике.

Детективы вернулись к шоссе и сели в машину. Воздух был морозным и прозрачным. На небе вдалеке темнели свинцовые облака.

– Похоже, будет снег. – Хауорт набросил плед на колени Литтлджону и укутался сам.

Автомобиль плавно покатил вниз, в долину. По пути они миновали торжествующих ополченцев. Те одержали победу над «врагом», и теперь бодрым шагом направлялись в город.

Литтлджон оглянулся и сквозь маленькое заднее окошко увидел, что полицейские уже закончили раскопки и осторожно переносят на брезенте все, что осталось от Инока Сайкса и трагедии давно прошедших дней.

Машина остановилась перед аккуратным бунгало на берегу реки. Дом стоял чуть в стороне от воды и выходил окнами на дорогу. Детективы выбрались из салона и направились вверх по посыпанной гравием дорожке. Хауорт позвонил в дверь.

Хмурое лицо сварливого вида женщины появилось между занавесками гостиной и быстро исчезло, а в следующее мгновение дверь распахнулась.

– Доброе утро, миссис Пикерсгилл. Чарли дома?

– Он с моим отцом в курятнике. В последнее время они не выходят оттуда целыми днями.

«Неудивительно!» – подумал Литтлджон.

С виду жена бывшего суперинтенданта Пикерсгилла казалась настоящей мегерой. Похоже, в доме всем заправляла она. Это была худая женщина среднего роста, властная и своенравная. На лице ее выделялись длинный тонкий нос и острые серые глаза. Волосы, собранные в большой седой пучок, строго удерживались на затылке чем-то похожим на рыболовную сеть. В ее взгляде сквозило назойливое любопытство. Едва заметный говор выдавал в ней уроженку этих мест.

Когда Пикерсгилл служил сержантом под началом инспектора Энтуистла, честолюбие толкнуло его на брак с дочерью шефа, которая уже давно имела на него виды. Он восхищался ее стряпней и бережливостью, их союз оказался весьма удачным. Поговаривали, что мозгом и направляющей силой в их семье была миссис Пикерсгилл. По слухам, ее муж чрезвычайно успешно продвинулся по службе, поскольку отыгрывался на подчиненных и отдавал работе всю ту энергию, которую ему приходилось сдерживать дома. Пятеро их детей, все девочки, унаследовали от матери экономность и напористость, однако отец всегда был их кумиром. Они составляли его личную охрану, защищали от любых нападок, и благодаря им суперинтендант избежал горькой участи быть окончательно заклеванным. За месяц до того, как он отправился на пенсию, вышла замуж его самая младшая дочь. Положение спас тесть, поселившийся в доме зятя. Отставной инспектор Энтуистл, вдовец, не на шутку испугался притязаний своей экономки: та явно вынашивала матримониальные планы в отношении хозяина, невзирая на его почтенный возраст. Своих кур при переезде он забрал с собой. Бывшие полицейские объединились, основали совместную птичью ферму, соорудили роскошные загоны и домики для кур и стали проводить все дни в обществе птиц.

– Мы можем пройти и поговорить с ним? Это инспектор Литтлджон из Скотленд-Ярда, миссис Пикерсгилл.

– Доброе утро.

Упоминание о Скотленд-Ярде и его доблестном сотруднике оставило равнодушной эту женщину с суровым лицом. Она жила с полицейскими всю свою жизнь.

– Да. Вам лучше пройти на задний двор через дом. Вытирайте ноги.

Хозяйка провела детективов вдоль узкого холла в столовую, откуда открывалась дверь в хозяйственные помещения. Комната ломилась от мебели, так что негде было повернуться. Литтлджон невольно запоминал все, что замечал, и не мог избавиться от ощущения тесноты, будто его сдавили тисками. Он сам был уроженцем севера Англии, и в своем родном Ланкашире ему случалось видеть странные дома, но этот побил все рекорды!

На ножках стола красовались чулки, чтобы защитить дерево от неуклюжих или своевольных ног! На полу лежали кокосовые циновки, тогда как лучшие ковры хранились свернутыми в рулоны – их расстилали только по выходным, и тогда же извлекали на свет божий и ставили возле очага превосходные каминные принадлежности из сверкающей меди. Старая мебель красного дерева сияла полировкой. Буфетом служил изящный комод. Вокруг стола стояли в педантичном порядке неудобные стулья. На стенах в рамах висели две картинки из рождественского календаря, где предавались идиллии странно одетые персонажи «Сна юной любви» [7] Стихотворение Томаса Мура (1779–1852), ирландского поэта-романтика, автора песен и баллад. в одном случае и «Свидания» [8] Стихотворение Уильяма Сутара (1898–1943), шотландского поэта, известного своими эпиграммами. – в другом. Большая гравюра на стали изображала сцену дерби в Эпсоме, а деревянная резная табличка, плод упорного кропотливого труда, гласила: «В гостях хорошо, а дома лучше». На каминной полке выстроились строго по росту медные подсвечники всех форм и размеров. Безупречный порядок в столовой определенно давался хозяйке ценой немалых усилий. В начищенной до блеска комнате не чувствовалось уюта, слишком уж она была строгой и опрятной. Неудивительно, что мужчины в этом доме предпочитали курятник.