Татьяна Полозова - Нареченные

Я помню, что читал где-то о русском классике – Льве Толстом, который помнил себя с 6 месяцев. Или это был не он? О, Боже, как я могу думать о литературе, когда в моих руках стонет такая женщина! Ну, ладно, пусть не стонет, и не то чтобы в моих руках, но все же. Она была такая мягкая, такая расслабленная, податливая сейчас. Я легко повернул ее к себе лицом и увидел раскрасневшиеся щеки.

–Питер. – Она посмотрела на меня, сквозь полуприкрытые веки, медленно двигая губами.

–Только один поцелуй, Кетрин, – я неспешно преодолевал расстояние между нашими губами, уже чувствуя ее запах так отчетливо, что мог бы укусить его, – я обещаю, только один.

Я получил негласное заверение, когда Кетрин посмотрела на мои губы и быстро опустил свой рот на ее.

Ее губы были похожи на спелые ягоды, от нее пахло сладким ароматом духов и вечернего города, смешанным с запахом океанского бриза. Откуда она берет эти запахи? Я обхватил ее за талию, а она опустила руки мне предплечья. Поцелуй, который был так приторен растворил вместе с собой границу, которую мы оба так боялись обойти или сломать. Теперь первый кирпич из этой стены был вытащен и оставалось только стукнуть по ней кулаком, чтобы она рассыпалась. Я не хотел прерывать этот миг, но помнил свое обещание. Я слишком много задолжал ей, слишком много слов было брошено на ветер и я не мог не выполнить своего теперешнего обещания. Я медленно отодвинулся от нее и посмотрел в лицо. Ее глаза были закрыты, а на губах мелькала маленькая улыбка.

–Я уже почти забыла это. – Она еле слышно проговорила, посмотрев на меня снизу вверх.

Я притянул ее к себе, обвивая руки вокруг ее спины и мысленно пообещал напоминать ей этот вкус почаще. Или себе.

***

–Барб, я понимаю, что тебе неловко, но это необходимо. – Оправдывался Оливер, будто он был виноват в этом назначении.

–Я понимаю. – Коротко ответила женщина.

Молодые люди расстилали большую двуспальную кровать, готовясь ко сну после утомительной дороги. Женщина старалась держаться невозмутимо, но Нолл замечал ее смущение.

–Я обещаю, что это быстро закончится. Мы очень скоро найдем преступника, и уже этот уик-энд будем проводить в Вашингтоне. – Его речь не выглядела многообещающей, хотя мужчина и пытался вложить в свои слова как можно больше уверенности.

–Да, конечно. – Ровно ответила Барбара. – Разрешишь мне первой воспользоваться душем, дорогой? – Она, дразня, поиграла бровями, хотя ее глаза были по-прежнему напряженными.

–Конечно, дорогая. – Мягко улыбнулся Нолл, присаживаясь на край кровати.

Пока его жена была в ванной, под шумный плеск душевой воды он лежал на кровати и размышлял над всей сложившейся ситуацией. Он видел, что Барбара зажата и все его попытки разрядить атмосферу приводили только к обратному результату: она еще сильнее замыкалась в себе. Здесь ее словно подменили: она была немногословной, избегала любого, даже самого невинного прикосновения, отводила глаза. Все это не было характерно для нее и пугало Оливера. Он мог предположить, что опять что-то натворил, и она просто обиделась, хотя это мало походило на обычную обиду.

Пока мужчина делал выводы, Барбара закончила свои вечерние процедуры и вышла из ванной уже в пижаме. Это был легкий комплект из атласной маечки и коротких шортиков нежно-розового цвета. В другой ситуации Уинстер неприменул бы съязвить что-то, но теперь предпочел держать язык за зубами.

–Ты можешь идти. – Просто сказала женщина, немного расслабившись после водных процедур.

Усевшись на край кровати, она достала из тумбочки сиреневый тюбик с кремом и стала тщательно втирать его в руки.

–Барб? – Осторожно позвал ее мужчина.

Женщина повернулась и посмотрела на него немного исподлобья. Ее раскрасневшееся, румяное лицо без макияжа выглядело не больше чем на двадцать.

–Я просто хотел спросить с какой стороны ты будешь спать. – Нашелся он после непродолжительной паузы, спросив только для того, чтобы хоть что-то сказать.

–Обычно я сплю справа. – Ответила женщина, снова отвернувшись. – Дома мы или нет, ничего не меняется.

Оливер обернулся и хотел что-то ответить, но увидев безразличие на лице девушки, отправился в душ.

–Ничего никогда не меняется. – Повторила она про себя, когда мужчина захлопнул дверь в ванную.

***

Преступник вернулся в дом и уселся на диван, включив старый телевизор с наспех протертым от пыли экраном. Переключая каналы, он не останавливался ни на одном больше двадцати секунд.

–Проклятье! Теперь придется искать новых «кроликов». – Ругался он. – Надо же – сдохли в самый неподходящий момент. Будь они живы, я бы убил их!

Он бросил пульт рядом с собой, остановившись на фильме для взрослых. Белокурая женщина с надутыми силиконом губами, сложив их трубочкой, посылала с экрана воздушный поцелуй.

Преступник не обратил на нее внимания, встав с дивана и направившись в сарай, где еще сегодня днем пытал своих жертв. Его сводчатый деревянный потолок порядком прогнил, в щели между некоторыми досками вполне спокойно могла пролететь взрослая особь голубой кустарниковой сойки.

Мужчина поднял матрас, на котором располагал жертв и свернул его, перевязав тонкой синтетической веревкой, глубоко врезавшейся в ткань. Уложив сверток в угол помещения, он поставил на него несколько запакованных коробок и укрыл все простыней, лежащей на больничной каталке.

Саму каталку он задвинул подальше – в проем в стене, как специально сделанным под нее.

–Могли бы потерпеть. – Бурчал он. – Еще никто не проходил весь путь до конца. Разве они не понимают, что это главный способ доказать друг другу свою любовь? Их глупые клятвы ничего не стоят. Они только болтают, болтают и больше ничего.

Неожиданно он услышал звук подъехавшей машины и, выглянув в щель между досками, которыми было заколочено окно, увидел старого знакомого – Сэмюэля Нэша.

Это был чернокожий седовласый старик, хромой на правую ногу, но пытавшийся это скрыть за быстрой, семенящей походкой.

Мужчина быстро юркнул через задний вход в дом, и не успел еще Нэш дойти до двери, как он уже открыл ему и натянуто улыбнулся, приветствуя:

–Здорово, дружище!

–О, Господи, Вуди, ты меня в могилу загонишь! Напугал до смерти! – Выдохнул Сэм, хватаясь за правый бок.

–Тебя лопатой не пришибешь, – засмеялся Вуди. – И сердце с другой стороны. – Заметил он.

–Кто тебе сказал, что я должен хвататься за сердце. Печень – мой самый чувствительный орган. – Ответил Сэм, проходя в дом.

–Ты бы хоть раз выпил просто воды, вместо противного пива, которое ты вечно таскаешь сюда. – Посоветовал парень, выключая телевизор, пока старик копошился в прихожей.

–И умереть от той заразы, которую они в нее добавляют. Если и помирать, так с удовольствием.