Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 39. По тонкому льду

— Вы думаете, Колберн Хейл был таким же?

— Я думаю, все мужчины одинаковы.

— Включая издателей?

Ее жесткость в некоторой степени смягчилась, и она оглядела меня с головы до ног.

— Если вы издатель, — сказала она, — вы другой. А мне почему-то кажется, что вы издатель, несмотря на то, что это отрицаете.

— Хотел бы я быть издателем, — вздохнул я.

— Спонсором?

Я покачал головой.

— Нет, не им.

— Но вы так и не представились.

— Вы тоже.

— Меня зовут Мардж Фалтон, — сказала она.

— Я — Дональд Лэм, — сказал я. — Я еще зайду попозже, чтобы узнать, не вернулся ли Колберн Хейл. Если он вдруг возвратится и вы, допустим, увидитесь с ним, передайте, что Дональду Лэму необходимо с ним встретиться.

— А что мне сказать ему о причине вашего визита?

Несколько секунд я колебался, не зная, говорить ли ей. Затем произнес:

— Мне кажется, будет лучше, если я сам все ему скажу. Не хочу показаться невежливым, но, думаю, так будет лучше.

Я встал и направился к двери.

— Большое спасибо, мисс Фалтон. Вы очень мне помогли.

— Я увижу вас снова?

— Возможно, — ответил я.

— Мне кажется, у меня получается милый роман, — сказала она.

— Могу держать пари, что так оно и есть, — сказал я на прощанье.

Она стояла в дверях, наблюдая, как я спускаюсь по лестнице.

На всякий случай я всегда вожу с собой пишущую машинку. Эту не очень новую машинку в футляре я прихватил с собой перед тем, как подняться по лестнице дома 830 на Биллинджер-стрит. Квартира 62-Б находилась на третьем этаже. Я тихонько постучал в дверь, но мне не открыли. Я взялся за шарообразную ручку и попытался повернуть ее. Дверь была заперта. Я отошел от двери и постучал в квартиру 61-Б.

Женщина, что открыла дверь, была крашеной блондинкой с мешками под глазами, но стройная фигура с тонкой талией делала ее довольно привлекательной. Она была в брюках и кофточке, и, по всей видимости, мой визит пришелся явно некстати: выражение ее лица говорило о том, что она ждала кого-то другого.

— Простите, мэм, но мне срочно нужны деньги, — начал я. — У меня есть пишущая машинка…

В глазах женщины появился живой интерес.

— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.

— Меня зовут Дональд Л эм, — представился я. — Я писатель. Мне нужны деньги. Опробуйте машинку и сами назначьте цену. Я в отчаянном положении. Если все сладится — машинка ваша.

Она сказала:

— У меня уже есть пишущая машинка.

— Но не такая, как эта, — сказал я. — Она очень удобная и отлично отрегулирована. Работать на ней — сплошное удовольствие.

Я видел, что мое предложение ее заинтересовало.

— Напечатайте что-нибудь на ней, — продолжал я, — вы сразу заметите разницу. Ни один издатель не останется равнодушным к такой рукописи.

— Как вы узнали, что я пишу? — спросила женщина.

— Идя по коридору, я услышал стук пишущей машинки.

— Кто вас направил ко мне?

— Никто. Я оказался в безвыходном положении — мне нужны деньги, и я готов продать машинку первому встречному.

— Вам нужны наличные?

— Да.

Она покачала головой и сказала:

— В этом доме многие пользуются пишущими машинками, но почти ни у кого из них не найдется той суммы, которую вы хотите за нее получить.

— Не хочу показаться чересчур назойливым, — не унимался я, — но прошу вас: напечатайте что-нибудь на этой машинке. Я мог бы в качестве компенсации части суммы взять вашу машинку и, разумеется, получить немного денег, чтобы не остаться в накладе.

— Сколько вы хотите получить денег?

— Прежде мне нужно увидеть вашу машинку.

Она посмотрела на часы и пригласила:

— Входите.

Ее квартира состояла из двух комнат с временной перегородкой, за которой была кухня. Портативная машинка стояла на ветхом карточном столике, перед которым помещался складной стул. На столике лежали страницы рукописи, вся мебель свидетельствовала о том, что пользуются ею довольно давно. Не то чтобы у вещей был обшарпанный вид, но и новыми их нельзя было назвать.

— Вы живете здесь одна? — спросил я.

Ее взгляд стал вдруг подозрительным.

— Какая вам разница? Давайте посмотрим вашу машинку, — сказала она, снимая свою со стола и ставя на стул.

Я открыл футляр и поставил машинку на стол.

Она вставила лист и начала печатать, правда, двумя пальцами, но у нее это хорошо получалось.

— Что вы пишете? — поинтересовался я. — Романы, статьи, рассказы?

— Что придется, — ответила хозяйка. — Меня зовут Энними Клинтон.

Я быстро осмотрелся вокруг. Повсюду тут и там валялись журналы; увидел я и книги с адресами магазинов. На полке лежала стопка пакетов, где, как я предположил, хранились отвергнутые редакторами рукописи.

Она быстро собрала со стола страницы и положила их текстом вниз на пишущую машинку.

— У вас очень хорошая машинка, — сказала женщина.

— Превосходная!

— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.

— Я бы хотел сначала взглянуть на вашу.

Она подошла к стулу, взяла рукопись, положила ее в книжный шкаф, убрала мою машинку, а свою поставила на стол. Затем как-то нехотя протянула мне листок бумаги.

Машинка оказалась старой и к тому же давно не чищенной. При работе она издавала звук, похожий на треск молотилки, а буквы «е» и «а» получались совсем отвратительно.

— Итак? — спросила она.

— За свою машинку я возьму вашу и еще сорок долларов наличными.

Она некоторое время обдумывала предложение, потом сказала:

— Позвольте мне еще раз попробовать.

На сей раз она печатала несколько дольше. Я видел, что ей хочется заполучить мою машинку.

— Двадцать пять долларов, — наконец сказала она.

— Сорок, — ответил я. — Эта машинка как новая.

— Тридцать.

— Пусть будет тридцать пять, и по рукам.

— С вами трудно иметь дело, вы крепкий орешек.

— Мне нужны деньги, но у меня хорошая пишущая машинка, а ваша нуждается в серьезном ремонте.

— Я знаю.

После некоторого раздумья она предложила:

— Я могла бы дать вам сейчас пятнадцать долларов, а двадцать через две нрдели.

Я отрицательно покачал головой:

— Мне срочно нужны деньги.

Она вздохнула с сожалением:

— Тогда я вам не покупатель.

— Ладно, — ответил я. — Попробую стукнуться к соседям. Кто живет в квартире 62-Б?

— Там нет никого.

— Квартира не сдается?

— Там жила женщина, но съехала. Нэннси Бивер. Она говорила, что ее имя звучит именно так, с двумя «н»: Н-э-н-н-с-и.

— Тоже пишет?

— Думаю, что да. Она много работала на машинке. Хотя я не встречала в продаже ее книг.

— Общительная?

— Не могу сказать, но вообще она неплохой человек. И так неожиданно уехала! Я ничего и не подозревала до вчерашнего дня.

— Любовники?

— Не знаю. Здесь каждый живет своей жизнью. Например, в квартире 60-Б живет пара Остинов. Я не знаю, чем они занимаются. Он, кажется, где-то при должности. Что касается ее… Я никогда не слыхала, чтобы у них стучала машинка. Мне кажется, она художница. Они оба очень скрытные. Этот район города вообще отличается замкнутым образом жизни. — Она подумала с минуту, а потом добавила: — Это единственный способ выжить здесь.