Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

THE CASE OF THE SULKY GIRL

THE CASE OF THE HOWLING DOG

THE CASE OF THE EMPTY TIN

Девушка прошла мимо секретарши, которая открыла ей дверь, и обвела приемную слегка испуганным взглядом.

Секретарша тихо закрыла дверь, а девушка направилась к старомодному черному кожаному креслу с высокой спинкой. Она уселась, скрестив ноги, одернула на коленях юбку и уставилась на дверь. Спустя мгновение она подтянула юбку вверх на пару дюймов, затратив некоторые усилия, чтобы добиться нужного ей эффекта. Затем откинулась на спинку кресла так, что ее золотистые волосы выгодно выделялись на фоне черной кожи.

В этой обширной приемной она выглядела трогательно и беззащитно, а высокое кресло делало ее и вовсе маленькой. И все-таки было в ней что-то, заставляющее полагать, будто она намеренно старалась создать такое впечатление. Она и устраивалась в кресле с какой-то кошачьей аккуратностью, а ее беззащитность просто бросалась в глаза.

Несомненно, она была красива. Шелковистые волосы, большие темные глаза, высокие скулы, полные красивые губы. Роста она была небольшого, однако безупречно сложена и отлично ухожена. Но на ее лице было какое-то застывшее выражение, и это создавало впечатление полной отрешенности от окружающего мира, как если бы она отгородилась от него защитной стеной.

Дверь кабинета открылась, и в приемную вошел Перри Мейсон. Пройдя два шага, он остановился, внимательно рассматривая девушку. Казалось, ни одна деталь ее внешности не ускользает от него. Она выдержала этот взгляд, не изменив ни своей позы, ни выражения лица.

— Вы мистер Мейсон? — спросила девушка.

Ничего не ответив, Мейсон подошел к письменному столу и опустился в вертящееся кресло.

На первый взгляд Перри Мейсон представлялся большим человеком, отнюдь не тучным. От него исходило ощущение какой-то силы. Мейсон был широкоплеч, с резкими чертами лица, а взгляд его казался спокойным и внимательным. Часто глаза его меняли свое выражение, лицо же неизменно оставалось решительным и суровым. На мягкость тут не было и намека. Мейсон был бойцом, который, возможно, будет терпеливо ждать своего часа, чтобы нанести удар, и когда этот час настанет, то нанесет его без колебания, безжалостно и наверняка.

— Да, — ответил он. — Я — Перри Мейсон. Чем могу быть вам полезен?

Темные глаза осторожно изучали Мейсона.

— Меня зовут Фрэн Силейн, — сказала девушка.

— Фрэн? — переспросил адвокат, повысив голос.

— Сокращенно от Фрэнсис, — объяснила она.

— Понятно, — сказал Перри Мейсон, — чем могу быть вам полезен, мисс Силейн?

Темные глаза девушки продолжали смотреть на него, а указательный палец отправился в путешествие по ручке кресла, ощупывая при этом неровности кожаной обивки. Казалось, таким образом в этом движении бессознательно отражался мыслительный процесс молодой особы.

— Я хотела выяснить все насчет одного завещания, — ответила она.

Выражение спокойного терпения в глазах Перри Мейсона не изменилось.

— Я почти не занимаюсь завещаниями, — сообщил он девушке. — Я выступаю в суде. Специализируюсь по уголовным делам, преимущественно в суде присяжных. Двенадцать человек на скамье присяжных — вот моя специальность. Боюсь, что не смогу оказаться вам полезным в вопросе о завещании.

— Но, — возразила девушка, — это завещание, вероятно, будет рассматриваться в суде.

Он продолжал спокойно и бесстрастно разглядывать ее.

— Спорное завещание? — спросил адвокат.

— Нет, — ответила девушка, — не совсем. Я хочу кое-что узнать насчет условий опеки.

— Что ж, — с мягкой настойчивостью произнес он, — расскажите мне подробно о том, что вас интересует.

— Некто умирает, — сказала она, — и оставляет завещание, согласно которому наследник…

— Достаточно, — заявил Перри Мейсон, — можете не продолжать. Это и есть ваше дело?

— Да.

— Очень хорошо, — заметил он, — расскажите мне все до конца и хватит ходить вокруг да около.

— Это касается завещания моего отца, — подтвердила девушка. — Его звали Карл Силейн. Я его единственный ребенок.

— Уже лучше, — подбодрил ее адвокат.

— Согласно этому завещанию мне полагается куча денег, что-то около миллиона долларов.

Перри Мейсон оживился.

— И вы считаете, оно будет рассматриваться в суде? — спросил он.

— Не знаю, — ответила девушка. — Надеюсь, что нет.

— Ладно, продолжайте, — сказал адвокат.

— Я не могу их получить просто так, — продолжила девушка. — Они находятся под опекой.

— Кто опекун? — спросил Мейсон.

— Мой дядя, Эдвард Нортон.

— Хорошо, — произнес адвокат, — продолжайте.

— В завещании есть условие, согласно которому, если я выйду замуж до двадцати пяти лет, мой дядя имеет полное право по собственному выбору вручить мне пять тысяч долларов с капитала, а остальное распределить между благотворительными учреждениями.

— Сколько вам лет? — спросил Мейсон.

— Двадцать три.

— Когда умер ваш отец?

— Два года назад.

— И тогда же было утверждено завещание, а собственность распределена соответствующим образом?

— Да… — подтвердила девушка.

о. — логично, — перебил ее адвокат, — если вышеупомянутое условие благополучно миновало закон о распределении наследства и при этом не возникало никаких протестов, тогда не следует ожидать каких-либо возражений со стороны родственников, разве что в исключительных обстоятельствах.

Она снова с легким скрипом начала царапать подлокотник кресла.

— Вот об этом мне и хотелось узнать от вас, — сказала она.

— Прекрасно, — сказал Мейсон, — узнавайте.

— Согласно завещанию, — начала девушка, — мой дядя контролирует весь капитал. Он имеет право вкладывать эти деньги, куда захочет, и выдавать мне на расходы ту сумму, какую сочтет нужным. Когда мне исполнится двадцать семь лет, он должен передать мне основной капитал, если решит, что такая большая сумма денег не испортит мне жизнь. В противном случае он должен обеспечить мне пожизненную ренту в пятьсот долларов в месяц, а остаток пожертвовать на благотворительные цели.

— Довольно необычные условия опеки, — бесстрастно заметил Перри Мейсон.