Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 38. Окно в спальню

Элси закатала рукава и принялась за работу. Она включила увеличитель, вставила в него пять негативов, приготовила фотобумагу, навела резкость и начала быстро печатать снимки, складывая их стопкой.

— Смыслите что-нибудь в фотографии? — спросила она.

— Немного.

— Делали когда-нибудь такую работу?

— Вы имеете в виду проявление и печатание?

— Да.

— Угу.

— Тогда кладите эту бумагу в проявитель. Он действует очень быстро. Не надо засекать время. Просто наблюдайте. Как только появится изображение, промойте снимки в чистой воде и положите в закрепитель. И не забывайте, что проявитель концентрированный и действует очень быстро.

Я начал помогать ей. Она наблюдала за моей работой опытным глазом, время от времени проверяя, правильно ли я делаю. Когда она убедилась, что я все делаю правильно, она перестала обращать на меня внимание и занялась печатанием.

К тому времени, как она закончила печатание снимков, я тоже закончил свою работу. И пока я просматривал последние отпечатки, Элси вынимала первые из закрепителя, промывала их, вывешивала для просушки.

— Какие здесь мои? — спросил я.

— Здесь их несколько. Сначала заплатите двадцать пять долларов.

— Я уже заплатил вашей партнерше.

— Она мне ничего не сказала.

— Скажет, когда вернется.

— Ладно, тогда вам придется подождать.

— Хорошо, — сказал я.

Когда снимки высохли, она вынула из большой картонной коробки паспарту, вставила туда фотографии и включила свет.

Я огляделся. В трейлере было аккуратно прибрано. Впереди была маленькая кухонька, а в глубине две кровати. Это был большой трейлер, но все в нем было удивительно компактно.

— Я так понимаю, что вы живете здесь постоянно?

— Конечно. А почему бы и нет? Зачем нам перевозить вещи с квартиры на квартиру, если у нас уже есть квартира на колесах.

— Вы, наверное, арендуете место на трейлерной стоянке?

— Совершенно верно. Только это не трейлерная стоянка, а частная усадьба. Мы туда приезжаем, останавливаемся под деревом, подключаемся к электричеству, спим до полудня, потом завтракаем. Второй раз мы едим в семь тридцать вечера, потом начинаем работать и заканчиваем обычно около трех часов ночи.

— Похоже, у вас выгодный бизнес, — сказал я.

— Чужой бизнес всегда кажется выгодным, — сказала она сухо. — Читали вечерние газеты?

— Нет.

— Можете взглянуть. Все равно придется ждать Бесси.

— Давайте посмотрим снимки.

— Не вздумайте брать их. Я ведь не знаю, заплатили ли вы двадцать пять долларов, — сказала Элси.

— Да я и не собираюсь их брать. Просто хочу взглянуть.

Фотографии были мутноватыми, но если учесть обстоятельства, при которых они делались, — это была очень хорошая работа. На одном из снимков была изображена рыжеволосая, лежащая теперь в морге, на другом — Том Дэрхэм.

Бесси вернулась минут через двадцать.

— Есть работенка для тебя, Элси! — сказала она. — Я начну, а ты закончишь. Здесь девять негативов.

— Ты хочешь сказать — девять отдельных кадров?

— Да.

— Черт возьми! — сказала Элси тоном, в котором чувствовалось благоговейное уважение. — Да ведь сегодня же воскресенье. Когда же мы все это сделаем?

— Я с ними немного пошутила, подняла настроение, вот они и захотели сфотографироваться на память, — сказала Бесси. — Ты отдала этому человеку фотографии?

— А он отдал тебе двадцать пять долларов?

— Да.

— Ладно, — сказала Элси, вручая мне снимки. — Получите.

— А как насчет тех четырех снимков, которые вы сделали? — спросил я. — Кому вы их отправили?

— Тому, кто их заказал, конечно, — сказала Бесси.

— Вы имеете в виду Люсиль?

— Да… А что, вы ее знаете?

— Угу.

— Ну и что же вам нужно?

— Вы, случайно, не знаете ее адрес?

— А у вас, случайно, нет еще двадцати пяти долларов?

— Вы, я вижу, своего не упустите.

— А кто упустит? — спросила Бесси.

— Ну, так скажете?

Она усмехнулась.

— Вообще-то клиенты всегда дают мне доллар на чай, так что я получаю пять долларов за четыре снимка, а некоторые, особо щедрые, добавляют еще пятьдесят центов, рассчитывая за эти деньги завладеть и мной заодно.

— Мне, кроме адреса, ничего не нужно.

— Дай ему адрес, Элси.

Элси протянула руку.

Я положил в нее опять две десятки и пятерку, внутренне содрогаясь при одной мысли о том, что будет с Бертой, когда она узнает о моих расходах.

Элси раскрыла книжку и прочла адрес: «Люсиль Холлистер, 1925, Моно-Драйв, передать через миссис Артур Марбери».

Элси спросила небрежно:

— У вас есть с собой визитная карточка, мистер?..

— Конечно, — сказал я.

Элси протянула руку.

— Десять долларов, — сказал я.

— Откуда такое самомнение?

— Я думаю, что вы продадите мой адрес не меньше чем за двадцать пять долларов, и хочу оставить вам пятнадцать долларов дохода.

Девушки переглянулись и засмеялись.

— Нам нужно спешить, Элси, — заторопилась Бесси. — У нас уйма работы. Боюсь, что мы измотаемся сегодня. Нужно еще вернуться в «Красный петух», отдать фотографии, потом поспеть сюда… У нас даже не хватит времени, чтобы написать завещание.

— Я поеду с вами до «Красного петуха», а там выйду, — сказал я.

— Хотелось бы, чтобы вы все-таки представились, — сказала Бесси с сожалением в голосе.

— Я знаю, что вам этого хочется.

Она засмеялась.

— А вы славный. Раз уж вы не хотите говорить, кто вы, то хоть помогите управиться с этой кипой.

— Он «за» обеими руками, — сказала Элси ехидно.

Я вышел у «Красного петуха», на том месте, где оставил нашу развалюху.

Когда я ехал по направлению к Моно-Драйв, я заметил в наружном зеркале автомобильные огни. Они были довольно далеко. Я прибавил скорость, по машина не отставала, хотя и держалась на приличном расстоянии.

По привычке я взглянул на указатель уровня бензина. Стрелка показывала, что бак пуст. Я заправился еще перед выездом в «Красный петух».

Конечно, прибор тоже может барахлить… В любом случае нужна была максимальная подача горючего в двигатель, чтобы сделать рывок.

Я нажал на акселератор до предела. Дорога, по которой я ехал, проходила через промышленный район на окраине города. Подъездные ветки железной дороги кое-где пересекали шоссе. На огромных пустынных пространствах было разбросано несколько заводов. Движение на дороге было слабым. Темнота сгущалась.

Наша кляча кашлянула и заглохла, опять завелась, кашлянула и захлебнулась на этот раз навсегда. Я открыл дверцу и вышел. На дороге было пусто, если не считать неотвратимо приближающихся автомобильных огней.

Я оглянулся. То, что я увидел, мне не понравилось. По одну сторону дороги стояла фабрика. Там было тихо и темно. Фабрика была окружена высоким забором, на котором через равные промежутки неоднократно повторялась надпись: «Не входить!» На подъездной ветке стояло несколько товарных вагонов, как раз у обочины дороги. За подъездной дорогой находился склад, окруженный очень высоким забором.