Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 27. Дело о нервном соучастнике

— И что она?

— Она села к нему в машину.

— Потом?

— Потом они немного поговорили.

— Дальше?

— Дальше Латте проехал примерно полквартала к автостоянке, где стояла машина обвиняемой. Обвиняемая вышла и направилась к тому месту, где стояла ее машина…

— Минутку, — прервал его Гамильтон Бюргер. — Вы сами знали, что это была ее собственная машина?

— Нет, сэр, не знал.

— Тогда говорите только то, что знаете сами.

— Ну, она пошла к машине. Там она открыла отделение для перчаток, и я не знаю, что она там сделала.

— Вы видели, как она открыла отделение для перчаток?

— Я видел ее руки в том месте, где было отделение для перчаток.

— И что потом?

— Потом она вышла из машины, захлопнула дверь и вернулась к тому месту, где ее ждал Латте в машине. Она села к нему, и они уехали.

— А что сделали вы?

— Я ехал за ними до тех пор, пока не понял, что они направляются в сторону участка «Силван Глэйд» и…

— Не важно, что вы поняли. Как далеко вы за ними проехали?

— Я сопровождал их примерно за полмили до того места, где дорога поворачивает к участку «Силван Глэйд».

— Что вы делали потом? — спросил Гамильтон Бюргер.

Кажется, свидетель смутился.

— Продолжайте, — сказал Бюргер.

— Ну, я так сосредоточился на преследовании, что я… ну, столкнулся с другой машиной. Она врезалась в меня сзади, потом обогнала и притерла к обочине, так что я был вынужден остановиться.

— Что было дальше?

— Потом произошла перебранка.

— Что вы имеете в виду под перебранкой?

— Я ведь торопился, чтобы последовать за Латгсом и обвиняемой, а этот человек начал ругаться. Я спешил, не мог ждать и сорвался, и… ну, слово за слово и…

— Продолжайте, — сказал Бюргер.

— И он двинул меня в глаз, — признался Элкинс.

— И что дальше?

— Ну, потом рядом остановилось несколько машин и… и я замахнулся в ответ, а он меня ударил в живот, а я… мне стало плохо. У меня перехватило дыхание от его удара.

— Что дальше?

— Потом он сел в свою машину и уехал.

— Бросив вас там, где вы стояли?

— Да. Но я не стоял… я согнулся пополам.

— Итак, что вы делали потом?

— Я развернулся и поехал домой.

— А когда вы в следующий раз увидели мистера Латтса?

— Я увидел его тело на похоронах.

— Можете спрашивать, — сказал Бюргер.

Мейсон посмотрел на часы и улыбнулся в сторону судьи:

— С разрешения суда, уже подошло время перерыва.

Судья Седгвик понял, наконец, тактику Мейсона и, улыбнувшись ему в ответ, объявил:

— В самом деле. Пора делать перерыв.

— С разрешения суда, — проговорил Бюргер, — мне кажется, если защита проведет краткий перекрестный допрос, то можно будет, закрыть обвинительную часть и…

— Вы полагаете, что перекрестный допрос будет кратким? — спросил судья Седгвик. — Суд не может сделать такое предположение. Сейчас обычное время перерыва, мистер окружной прокурор, и суд объявляет перерыв до завтрашнего утра.

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк собрались в личном офисе адвоката. Настроение у всех было мрачное.

— Черт возьми, Перри, — сказал Пол Дрейк, — неужели ты не мог усомниться в уликах? Разве ты не мог задать перекрестный вопрос и….

— Конечно, мог, — перебил его Мейсон. — Но в этом деле такой способ не пройдет. Присяжные — неглупые ребята, Пол. Как только пытаешься бросить тень на улики, которые для всех очевидны, довольно скоро присяжным приходит в голову мысль, что ты боишься правды. Можно понять, что произошло в этом деле, — продолжал Мейсон. — Гамильтон Бюргер взялся за меня. Он подготовил все заранее, настроившись на то, что это дело должно быть разработано настолько тщательно, что не останется ни малейшей возможности для чего-то непредвиденного. Конечно, он надеялся, что я буду биться лбом о стену, постоянно протестуя и задавая массу перекрестных вопросов. Я бы мог выиграть пару технических моментов, но потерял бы сочувствие присяжных. В этом деле все факты так аккуратно согласованы, что не может возникнуть никаких вопросов. Конечно, моя клиентка сказала мне, что из пистолета, который она положила обратно в отделение для перчаток, не стреляли, что это был тот самый пистолет, который она доставала из отделения для перчаток; что она взяла такси до дома, так как ее чулки и туфли настолько запачкались при беге, что ей было стыдно показываться. Может быть, это правда. Но она лгала мне раньше. Без сомнений, она снова лжет. В отчаянном положении женщина всегда старается приукрасить факты в свою пользу.

— Будв я адвокатом, — произнес Пол Дрейк, — я бы не представлял клиента, который мне лжет.

— Тогда бы у тебя было не слишком много клиентов, — заметил Мейсон, — особенно в уголовных делах. Не знаю, почему так выходит, но, пожалуй, лишь один клиент из пятидесяти говорит тебе полную правду. Почти все клиенты, даже полностью невиновные и честные, пытаются подсластить факты так, чтобы они говорили в их пользу.

— Что ты собираешься делать? — спросил Дрейк.

— Боюсь, я все поставлю на подбитый глаз Эзекила Элкинса, — сказал Мейсон. — Если бы я мог устроить ему перекрестный допрос и придать особое значение его синяку, то я, возможно, заклеймил бы его как убийцу Джорджа Латтса. В противном случае мне придется вызвать обвиняемую для показаний перед присяжными, а когда я это сделаю, Гамильтон Бюргер ее прикончит.

— Больше выбора нет?

— Сейчас я больше ничего не вижу, — ответил Мейсон.

— Скажу тебе, Перри, что я не мог доказать, что Элкинс попал в какую-то автокатастрофу, но не мог доказать и обратное.

— Преимущество метода, которым я веду это дело, — сказал Мейсон, — в том, что присяжные начинают тебе сочувствовать. Они понимают, что ты не собираешься тратить впустую их время и время суда. Они поймут, что если я теперь устрою жесткий перекрестный допрос, то у меня для этого есть довольно веская причина, и они будут прислушиваться. В этом моя стратегия. Так должно быть. Пропустив предварительно всех свидетелей, я ухвачусь за Элкинса и тем самым произведу наибольшее впечатление на присяжных.

— А потом ты собираешься поставить обвиняемую перед присяжными?

— Зависит от того, чего я добьюсь от Элкинса, — ответил Мейсон. — Я могу вызвать серьезные подозрения у присяжных. Возможно, мне удастся не вызывать обвиняемую, хотя шансов здесь — один из тысячи.

— Я бы не хотел оказаться сейчас на твоем месте, — сказал Пол Дрейк. — Мне это дело совсем не нравится.

— Мне оно самому не нравится, — Йризнайс^ Мейсон. — Но если ты играешь в карты, то тебе иногда нё везет. И не стоит бросать карты только из-за того, что расклад не в твою пользу. Нужно пытаться… Нужно стараться в любом деле, которым занимаешься. Что ты разузнал о меткой стрельбе, Пол?