Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 25. Дело о небрежной нимфе

— Как вы думаете, на суд присяжных она произведет благоприятное впечатление?

Джексон опять заморгал, медленно обдумывая ответ.

— Пожалуй, да.

— И Винсент Колтон просит об отсрочке разбора дела?

— Он дал понять, что сегодня, к концу дня, ему будет ясна позиция окружного прокурора по этому вопросу.

— Но вы не думаете, что этой молодой женщине кто-то указал дорогу в наш офис?..

— Она много про вас слышала, и… во всяком случае, она очень на это напирала — на свое желание иметь лучшего адвоката. Ее представление о размере гонорара, который она должна заплатить вам, разумеется, не соответствует объему работы, которую вам предстоит проделать. Но этого обстоятельства я с ней не обсуждал.

Мейсон взглянул на часы.

— О’кей, я побежал. Позже увидимся. Делла, не уходи домой, не дождавшись от меня звонка.

Она кивнула.'

— Спасибо, Джексон, — поблагодарил Мейсон.

— В таких делах, — сухо и официально проговорил тот, — у меня временами появляется чувство собственной неполноценности. Особенно бывает затруднительно, когда ты сам, хорошо знакомый со всеми тонкостями закона, сталкиваешься с обывателем, занимающим по отношению к тебе определенную позицию… ну, скажем… недоверия.

— Да, безусловно, так случается, — согласился Мейсон. — Но теперь я сам займусь этим делом, Джексон. Так что не обращайте внимания на эти мелочи.

Вздох облегчения, вырвавшийся у Джексона, не оставлял никаких сомнений: почему-то ему не хотелось заниматься всем этим. Однако, вздохнув, он сказал:

— Если хорошенько подумать над вашими словами, мистер Мейсон, то эту молодую женщину действительно можно назвать привлекательной. Вроде как блондинка, с очень хорошим цветом лица и…

— Хорошей фигурой? — не без ехидства добавила Делла.

— О Господи, об этом я ничего не знаю, — недоумевал Джексон. — Я с трудом припоминаю даже цвет ее глаз и волос, но общее впечатление, какое она могла бы произвести в суде, я бы сказал, будет определенно благоприятным.

— Ну хорошо, хорошо, я же сказал, что беру это дело, — подтвердил еще раз Мейсон. — А вы, Джексон, могли бы начать работать тут вот в каком направлении: насколько я знаю законы о земельной собственности, всякое увеличение владения, обязанное своим возникновением стихие, принадлежит владельцу этого участка.

— Да, сэр. Имеются десятки постановлений на этот счет…

— Но когда нанос земли является следствием деятельности правительственной организации, например сооружения волнореза или рытья канала, возникший участок является уже собственностью правительства. И в таком случае может быть заселен иными гражданами.

Джексон наморщил лоб.

— Ну, позвольте… Тут есть некое тонкое различие. Боюсь, мистер Мейсон, что… нет, ей-богу! Погодите… Вы правы! Аналогичный случай — дело по иску города Лос-Анджелеса к некоему Андерсону, в двести шестом округе Калифорнии. Насколько я помню, это дело касалось земельного участка, образовавшегося вследствие сооружения волнореза по распоряжению правительства. Я не уверен, что решение по этому делу может быть применено и к такому роду правительственной деятельности, как прокладка канала. Однако принцип, казалось бы, тот же самый.

— Просмотрите это дело, — сказал Мейсон. — Мне нужно иметь твердую почву под ногами. Постарайтесь сделать ее как можно тверже.

— Хорошо, сэр, должен ли я понимать это так, что вы сами займетесь вопросом о залоге? Было бы крайне досадно, если бы…

— Да займусь же, займусь! — почти рассердился Мейсон. — Вы же сосредоточьтесь на проблеме земельных наносов, вызванных деятельностью правительства.

Мейсон схватил шляпу и поспешил отправиться в офис шерифа: там он получил пропуск и позвонил надзирательнице.

— Мне нужно видеть Дороти Феннер, — сказал он. — Говорит Перри Мейсон.

— О, сегодня утром здесь был мистер Джексон из вашего офиса. Он с ней разговаривал.

— Разговаривал, вот как? — спросил Мейсон, будто слышал об этом впервые. — Ну а теперь я сам хочу с ней побеседовать.

— О'кей! Я приведу ее в комнату для посетителей. Но, сэр, она… она плачет.

— Отлично, — одобрил адвокат. — Я постараюсь ее немного развеселить.

— По-моему, она чрезвычайно подавлена.

— О’кей, — заключил Мейсон. — Буду вас ждать в комнате для посетителей.

Адвокат поднялся на лифте, предъявил пропуск и подождал, пока надзирательница привела в комнату Дороти Феннер, заплаканную, с распухшими глазами. Здесь стоял длинный стол, разделенный вдоль тяжелым экраном, превратившим помещение в две отдельные, длинные комнаты.

— Подойдите сюда, милочка, — пригласила надзирательница. — Мистер Мейсон хочет поговорить с вами.

Дороти Феннер, словно в тумане, подошла к экрану, потом вдруг вздрогнула и пристально посмотрела на адвоката.

— Да ведь вы…

— Перри Мейсон, — перебил ее адвокат. — Очень рад с вами познакомиться, мисс Феннер.

— О! — только и вымолвила она и села, словно у нее подкосились ноги. — Я хочу сказать, что вы…

— Перри Мейсон, — многозначительно перебил ее Мейсон.

Надзирательница улыбнулась, ласково потрепала девушку по спине и по-свойски спросила:

— Как дела, мистер Мейсон?

— Отлично! — ответил адвокат.

— Дайте мне знать, когда кончите разговор, — сказала надзирательница, отходя в другой угол комнаты.

Дороти Феннер подняла голову и недоверчиво уставилась на Мейсона.

Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее не слышит надзирательница, и тихо проговорила:

— Почему… почему вы мне не сказала тогда…

— Неужели вам непонятно, в каком я оказался положении? Вы совершили противозаконный поступок.

— Что вы намерены предпринять теперь?

— Первое, что я намерен сделать, — сказал Мейсон, — это освободить вас под залог, но прежде мне нужно знать совершенно точно, что произошло.

— Пожалуй, я вела себя как дура, мистер Мейсон, — призналась она. — Я не сделала так, как вы мне советовали. Я неразумно подвергла себя опасности и не была еще готова встретиться с Джорджем Олдером. Я подумала, что сперва поговорю с Питом Кадицем про находку бутылки. Мне нужно было время, чтобы обдумать дальнейшее.

— И что вы сделали?

— Я спрятала бутылку там, где, как я думала, ее никто не найдет.

— Где?

— В баке с пресной водой на моей яхте. Я отвинтила втулку на питьевом баке и сунула туда бутылку.

— А потом?

— Потом сошла на берег, чтобы сесть в поезд, весьма довольная собой.

— У вас был автомобиль?

— Нет. Единственная роскошь, которую я могу себе позволить, — это моя яхта. Я обожаю ее! И в целом иметь яхту мне обходится много дешевле, чем стоил бы автомобиль…

— О’кей, — прервал ее Мейсон. — Так что же произошло дальше?