Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 22. Дело магазинной воровки

Мейсон поклонился.

— Благодарю вас.

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Мне кажется, он излишне чувствителен к использованию животных для лабораторных опытов.

Лоис внимательно посмотрела на Мейсона, потом спросила:

— Вы не хотите, чтобы я рассказала об этом эксперименте папе?

— Лучше не стоит.

— Хорошо, я не скажу ни слова. Тонущая утка будет нашей тайной. Пошли, Марвин.

Делла Стрит следила, как они шли по веранде, как Марвин распахнул перед девушкой дверь, пропуская Лоис вперед. Только после того, как дверь за молодыми людьми захлопнулась, Делла Стрит обратилась к Перри Мейсону:

— Они безумно влюблены друг в друга… Почему вы заинтересовались, присутствовал ли мистер Визерспун на демонстрации тонущего утенка и не мог ли слышать об этом?

— Потому что, мне думается, Визерспун настолько предубежден против Марвина, что мог усмотреть в его поступке вовсе не эксперимент, а садистскую жестокость сына убийцы. Визерспун опасно настроен, он берет на себя роль судьи, будучи совершенно необъективным. Ну, а это никогда к добру не приводит, ты и сама это прекрасно понимаешь.

Джон Визерспун не скрывал, что гордится своим домом, лошадьми в конюшне и автомашиной точно так же, как и своей дочерью, своим финансовым и общественным положением. Собственник до мозга костей, он решительно отвергал все, что не подпадало под понятие «мое», и безоговорочно властвовал над всем говорящим и движущимся из того, что считал своей собственностью. Его дом представлял собой огромное строение в западной оконечности долины. К югу от него простирались отроги Сйндер-Витт, и из окон фасада можно было видеть необъятную пустыню, обступающую со всех сторон плодородную полосу поймы Красной реки. К востоку — просторы лугов, к западу же — беспорядочное нагромождение скал и валунов.

Джон Визерспун, важный как индюк, провел Мейсона и Деллу Стрит по всему дому, а потом вокруг него. Он показал им превосходные теннисные корты, плавательный бассейн, изумрудные плодородные поля, отгорожеНный высокой стеной участок, где жили мексиканская прислуга и сельскохозяйственные рабочие.

Длинные пурпурные тени, крадущиеся в мир людей от оснований высоких гор, безмолвно скользили по песчаным склонам и подбирались к зеленым орошаемым участкам земли.

— Ну, — не выдержал Визерспун, — каково ваше мнение?

— Великолепно! — одобрил Мейсон.

Визерспун оглянулся и увидел, что адвокат смотрит через долину на багряные вершины гор.

— Нет, нет, я имею в виду мой дом, мои земли, плантации, мое…

— Мне кажется, мы тратим попусту массу драгоценного времени! — остановил его Мейсон, повернулся и быстро зашагал к дому.

Перед обедом Делла Стрит нашла его запершимся в своей комнате. Он снова изучал стенограмму давнишнего судебного дела.

— Обед менее чем через полчаса, шеф, — сообщила она. — Наш хозяин горит желанием поразить нас, сейчас нам принесут коктейли. Да, Пол Дрейк только что звонил из Эль-Темпло и просил передать вам, что выезжает оттуда.

Мейсон захлопнул фолиант стенограммы.

— Куда мы можем положить эти материалы, Делла?

— В вашей гостиной имеется письменный стол, удобный и крепкий, за ним вам будет хорошо работать.

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Я не собираюсь здесь оставаться, утром мы уезжаем.

— Тогда чего ради мы приехали сюда? — Она с любопытством ждала ответа.

— Мне хотелось понаблюдать этих детей вместе. гу и составить впечатление о Визерспуне в привычной для него обстановке… Ты познакомилась с остальными гостями?

— Только с одной миссис Бурр. С мистером Бурром нам не удастся встретиться.

— Почему?

— Он проиграл спор с лошадью.

Мейсон сильно заинтересовался:

— Расскажи-ка мне и про лошадь, и про спор!

— Сама я ничего не видела, только слышала от других. Будто бы мистер Бурр большой энтузиаст цветной фотографии. Именно на этой почве он познакомился с Визерспуном в магазине фототоваров в Эль-Темпло. Она разговорились, выяснили, что у них масса общих интересов, ну и Визерспун пригласил его к себе на пару недель. Как я поняла, у Визерспуна вошло в привычку именно так зазывать к себе гостей, чтобы похвастаться своим домом… Он уверяет, что либо человек с первого взгляда ему нравится, либо уж никогда не понравится.

— Опасная привычка, — заметил адвокат, — а когда заканчиваются эти две недели Бурра?

— По-моему, уже закончились сколько дней тому назад, но Визерспун уговорил его погостить еще немного. Если не ошибаюсь, мистер Бурр задумал основать в долине собственное дело. Но подсчитал, что ему потребуется дополнительный капитал, и послал за ним на Восток. Предполагают, что деньги прибудут сегодня-завтра, но сам-то он на некоторое время выбыл из игры.

— Из-за лошади? — спросил Мейсон.

— Да. Как будто Бурр хотел сделать цветной снимок одной из кобыл. Конюх, мексиканец, выводил ее из конюшни на место, выбранное Бурром, лошадь же почему-то нервничала, упиралась, и служитель дернул ее за уздечку. Бурр находился совсем рядом… Доктор ушел минут пятнадцать назад.

— Бурра заберут в больницу?

— Нет, он останется здесь, в доме. Врач привез с собой опытную медсестру, и она временно будет находиться при нем. Позднее он пришлет из города постоянную сиделку.

Мейсон явно заинтересовался происходящим и слушал Деллу очень внимательно.

— Визерспун настоял на том, чтобы Бурр остался у него, — продолжала та.

— Я вижу, ты времени зря не теряла, все видишь и все слышишь! — рассмеялся адвокат. — Ну, а что ты скажешь о миссис Бурр?

— Сногсшибательная особа.

— То есть?

— Волосы с рыжеватым отливом, огромные серо-голубые глаза, поразительный цвет лица и…

— Нет, нет, — перебил ее Мейсон, подмигивая, — мне-хотелось бы знать, какими приемами она сшибает с ног.

У Деллы лукаво блеснули глаза.

— Мне кажется, это принято называть чистым нокаутом… Она наносит удары ниже пояса, она разит…

Отворилась дверь, и в комнату проскользнул Дрейк.

— Привет труженикам, — заговорил он весело, пожимая им руки. — Перри, вот непоседа, вечно мотаешься то туда, то сюда. Что же погнало тебя в эти места?

Прежде чем Мейсон успел ответить, снова отворилась дверь, и в комнату неслышными шагами вошел слуга-мексиканец с подносом, на котором стояли шейкер и три бокала.

— Обед через тридцать минут, — предупредил слуга на превосходном английском языке, ставя поднос на маленький столик. — Мистер Визерспун просил не переодеваться.

— Передайте ему, что меня не будет, — усмехнулся Мейсон, — кстати, я никогда не переодеваюсь.

Слуга, поклонившись, удалился.

— За преступление, которое мы раскроем! — сказал Мейсон, разливая коктейль.