Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 21. Беспечный Амур

— Очень интересная ситуация, — сказал судья Альберт. — Очевидно, обвиняемая не давала разрешения на досмотр чемодана. Она согласилась открыть его с единственной целью продемонстрировать наличие в нем определенных вещей. Необычная ситуация!

— Если суд позволит, у меня на нее имеется своя точка зрения, — сказал Мейсон. — Я хочу ясно изложить позицию своей подзащитной. Мы хотели бы, чтобы в дело была внесена полная ясность во время предварительных слушаний и оно было прекращено, но не по причине допущенной какой-то технической ошибки. Мейсон повернулся к свидетелю:

— Вы изъяли из чемодана пятьдесят пакетов?

— Да, сэр.

— У вас они с собой?

— Да, с собой.

— Вы взвесили их?

— Взвесили? Нет. Мы пересчитали пакеты, сделали опись по счету, а не по весу.

— Ведь был еще одни чемоданчик, несессер* не так ли?

— Да, был.

— Вы просили обвиняемую опознать его?

— Она сказала, что это ее несессер. У нее был на него багажный талон.

— Вы спрашивали у нее о содержимом несессера?

— Нет.

— Вы просили разрешения открыть его?

— Нет.

— Но вы открыли и осмотрели несессер?

— Да, но в несессере мы ничего примечательного не нашли.

— Однако вы осмотрели его?

— Это после того, как нашли в чемодане большое количество…

Мейсон поднял руку.

— Пока это неважно, что там нашли, — сказал он. — Будем говорить просто о пятидесяти пакетах. А что вы сделали с несессером?

— Он у меня здесь.

— Тогда, — сказал Мейсон, — поскольку вы не знаете, сколько весят пятьдесят пакетов, может, вам известен вес чемодана без пакетов?

— Я не знаю.

— Вам известно, что обвиняемая платила за перевес багажа?

— Да, мне известно об этом.

— И тем не менее вы не взвесили его?

— Нет.

— Я предлагаю суду взвесить багаж сейчас, прямо в зале судебных заседаний, — сказал Мейсон.

— Какова цель этого предложения?

— Если весы, — сказал Мейсон, — покажут, что эти два чемодана без пакетов весят сорок шесть фунтов, это будет означать, что кто-то подложил их в чемодан, когда обвиняемая уже сдала его в багаж.

— Я считаю предложение защиты обоснованным, — сказал судья Альберт. — Собираюсь объявить перерыв на десять минут. Судебный пристав доставит сюда весы, и мы взресим чемоданы.

— Это еще ничего не означает, — запротестовал Касуэлл. — Нам приходится верить обвиняемой на слово, что чемоданы весят сорок шесть фунтов. Она находится на свободе под залог.' Мы не знаем, что было взято из чемоданов.

— Разве они находятся не в полиции? — сказал судья Альберт.

— Да, находятся. Но обвиняемая имела право приходить и брать из чемоданов одежду.

— Она приходила и брала что-нибудь?

— Ваша честь, я не знаю.

— Если вы не знаете, брала ли она что-нибудь из чемоданов, в равной степени вы не знаете, не было ли что-нибудь положено в них, — возмутился судья Альберт. — Суд объявляет перерыв на десять минут. Тем временем весы должны быть доставлены сюда.

Мейсон торопливо направился к телефонной будке и, позвонив в пресс-отдел полицейского управления, сказал:

— Через десять минут в зале заседаний городского суда будет очень интересная демонстрация. Судья Кортленд Альберт будет взвешивать вещественные улики.

— Он же всегда взвешивает улики, — шутливо сказал один из репортеров.

— Но не таким образом, — ответил Мейсон. — Не с помощью обыкновенных весов.

— Что?

— Да, да. С помощью весов через десять минут. Вам лучше поторопиться. Увидите что-то необыкновенное.

— Какой департамент суда? — спросил репортер.

Мейсон ответил.

— Мы приедем. Если можете, задержите немного возобновление заседания.

— Я не могу, — сказал Мейсон. — Как только весы будут доставлены, судья возобновит заседание. Он считает, что на это потребуется не больше десяти минут, и я с ним согласен. Судебный пристав пошел за весами.

И Мейсон повесил трубку.

Стоя около Виргинии Бакстер, Мейсон говорил:

— Свою стратегию я строю на том факте, что вы говорите мне правду. Если вы лжете, вам это дорого обойдется.

— Я вам не лгу, мистер Мейсон.

Далее Мейсон сказал:

— После ареста на первых страницах газет появилась фотография бывшей секретарши, занимающейся наркобизнесом. Вопросу снятия обвинений во время предварительных слушаний было бы посвящено пять-шесть строк, и то запрятанных в середину газеты.

Я пытаюсь максимально драматизировать события для того, чтобы они стали предметом большой статьи в газете. Если вы говорите мне правду, ваша репутация будет восстановлена, а всякий читавший ту, первую статью после прочтения этой запомнит, что с вас были сняты все обвинения.

— Мистер Мейсон, я говорю вам истинную правду. Зачем же мне нужно заниматься наркобизнесом? И именно таким образом?

Ухмыльнувшись, Мейсон заявил:

— Обычно я не задаю себе этих вопросов. Просто я говорю: эта девушка — моя клиентка, и поэтому все права на ее стороне. Во всяком случае, я действую, исходя из этого предположения.

Появились судебный пристав и два его помощника: они вносили взятые из тюрьмы большие весы, на которых обычно взвешивают заключенных.

Судебный пристав вошел в кабинет судьи Альберта, чтобы доложить о выполнении его указания.

Вращающиеся двери зала судебных заседаний широко распахнулись, и в помещение вошли полдюжины репортеров и несколько фотокорреспондентов.

Один из репортеров подошел к Мейсону:

— Не можете ли вы вместе со своим клиентом попозировать около весов?

— Я — нет. Мой клиент может, но только после окончания судебной сессии. А в то время и судья Альберт, возможно, выразит желание позировать вам.

— А почему вы не хотите позировать? — спросил репортер.

— Я не считаю это этичным, — ответил адвокат.

Лицо репортера вспыхнуло от гнева.

— Вот что делает с вами коллегия адвокатов! Образует различные комитеты, пытается наладить хорошие отношения с общественностью, а потом прячется за фальшивой вывеской юридической этики.

Когда вы, юристы, поймете, что хорошие общественные отношения предполагают участие общественности в качестве равноправного партнера, предоставление читателям возможности заглянуть через ваше плечо и посмотреть на вашу работу?

Адвокаты или слишком не заинтересованы, или слишком напуганы, чтобы позволить общественности узнать об их работе. Это не способствует установлению хороших общественных отношений.

Улыбнувшись, Мейсон сказал:

— Успокойся, дружище. Я не против, чтобы вы заглянули через мое плечо. Я возражаю против того, чтобы вы заглядывали в мое лицо фотокамерой и лампой-вспышкой. Я считаю это неэтичным рекламированием своей работы. Что же касается статьи в газете, то, как вы думаете, для чего все это я затеял?