Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 18. Рыба ушла с крючка

— Доктор, сколько может стоить такая операция? — спросил я.

— Стоить! — закричал он в трубку. — Стоить, черт побери! Давайте сначала сделаем операцию. Мы поговорим о ее стоимости и о моем гонораре потом. Надо только выяснить, будет ли у нее сто пятьдесят долларов, чтобы внести госпитальную плату. Я согласен на кредит. Она говорила мне, что у нее есть родственник, который, возможно, ссудит ее деньгами, но только через несколько месяцев, после того, как он их сам получит… Не буду от вас скрывать, ей очень нужна операция. Я буду ее лечить, но не могу заплатить за нее госпитальные расходы.

— Значит, ваш гонорар можно пока не оплачивать?

— Я подожду со своим гонораром, можете даже выбросить его в окно. Теперь вы появитесь в моем кабинете?

— Я приеду, — сказал я и добавил: — Но пока не знаю когда. — С этими словами я поспешил повесить трубку, прежде чем он успел мне возразить.

Я позвонил в газету «Дейли трибюн» и спросил телефон справочной библиотеки. Как только я услышал в трубке голос Марлин Хайд, директора этого справочного морга, я сказал:

— Привет, красавица, это Дональд!

— Дональд! Где ты скрывался все это время?

— Был занят.

— Больше не хочу никогда тебя видеть.

— Все еще гоняюсь за убийцами, — попытался объяснить я.

— Ну что же, для тебя было бы лучше приехать сюда и провести некоторую исследовательскую работу.

— Это идея! — вскричал я. — А как насчет того, чтобы разложить материал так, чтобы мне осталось его только просмотреть?

— Я могу это сделать, но хорошо, если бы. ты мог не так спешить.

— Ты ускоряешь мой обмен веществ. Я постоянно голоден и всегда готов есть.

— Что же ты мне сразу этого не сказал? Я бы испекла пирог и принесла в офис.

— Договорились. А пока посмотри, что у вас есть на парня по фамилии Элберт Гейдж, который умер несколько лет назад и оставил после себя большое состояние, передав его в опекунский фонд для своего племянника по имени Эмос. Взгляни, может быть, в газетах того времени что-то обнаружишь.

— Как, ты сказал, его имя? Гейдж?

— Да, правильно.

— Я все приготовлю. Когда ты приедешь?

— Через пятнадцать минут.

— Я — вся ожидание.

— Не обманываешь?

— Нет! По крайней мере, не я, — быстро добавила она и повесила трубку, прежде чем я успел что-нибудь сказать.

Я тотчас сел в свою развалюшку и покатил к газете «Трибюн». Оставив машину на стоянке, поднялся в офис.

У Марлин Хайд были рыжие волосы и нежная кожа, какая бывает у рыжеволосых. У нее прекрасный вздернутый носик и фигура, вполне достойная избрания в мисс «чего-то». Несколько лет назад о ней много писали в газетах… Однажды, чтобы только ее позлить, я попросил в газете «Трибюн» файл на ее имя, и, прежде чем она узнала о том, что я ищу, у меня в руках были все вырезки за несколько лет; на фото Марлин резала сырный пирог в то время, когда она была мисс «Высокое напряжение» на конвенции электриков, или что-то в этом роде…

— Я удивлена, что ты еще помнишь сюда дорогу, — произнесла Марлин.

— Неужели это было так давно?

— Да, это было так давно, — сказала она, беря меня под руку и ведя к столу. — Что ты делал все это время и как твоя ужасная партнерша, вы все еще вместе?

— Она не столько ужасна, сколько производит ужасный шум, вот и все.

— Знаешь, Дональд, я ее презираю.

— Что?

— Она ужасно боится, что ты можешь жениться… Еще одно женское начало… это трудно объяснить. Берта, конечно, любит тебя, но по-своему.

— И по-своему же она меня ненавидит.

— Не уверена, что твоя Берта Кул вообще любит мужчин…

— Да нет, несколько лет назад она была замужем, но все распалось.

— Это ее история, — ответила Марлин. — Уверена, что она сама все испортила.

— О чем-нибудь другом не хочешь поговорить?

— Что можешь предложить ты?

— Как это получилось, что мы стали обсуждать чужое замужество?

— Начала я, — призналась Марлин.

— Я просто подумал, как это могло вообще получиться.

— С мужчинами всегда так, их надо подвести к теме, хотя у них на уме совсем другое.

— Например?

— Ну, кто кого ведет, Дональд?.. Давай перейдем к делу. Скажи, почему ты так спешишь, зачем тебе нужна информация о Гейдже?

— Я действительно спешу, и мне нужен его файл.

Она молча передала мне большой конверт, и я начал его просматривать.

В конверте лежали фотографии покойного дяди и молодого Эмоса тех лет, снятые, возможно, лет десять назад. В конверте также лежала копия одной из статей завещания, из которой явствовало, что завещатель, горячо любивший сына своего брата и не имевший, кроме него, других родственников, сомневался в способности племянника вести себя прилично и с достоинством в случае, если он внезапно наследует столь огромную сумму. Исходя из этого, покойный и завещал все деньги через опекунский фонд. Если к тридцати пяти годам Эмос Гейдж не будет признан виновным в совершении какого-либо серьезного преступления, деньги должны быть полностью переданы ему, а фонд ликвидирован.

Если же Названный Эмос Гейдж умрет, не достигнув этого возраста, или будет признан виновным в совершении тяжкого преступления, тогда и только тогда половина всей суммы должна пойти на нужды тех организаций, в которых у завещателя были свои интересы, а вторая половина денег достается наследникам, если таковые, помимо Эмоса Гейджа, отыщутся, или его детям.

Затем следовал список организаций, имевших отношение к системе образования, а также различных благотворительных учреждений.

Одним из опекунов назывался Джером Л. Кемпбелл, именно ему завещатель доверял больше других. В случае его смерти, прежде чем фонд будут ликвидировать, его место должен был занять дублер, имя которого называлось. В случае смерти дублера называлась следующая замена.

Из газетных вырезок я понял, что Кемпбелл был банкиром, а оба его дублера — адвокатами.

Я вернулся к письменному столу Марлин, которая в это время разговаривала по телефону с каким-то репортером из газеты. Разговор был, видимо, забавным, она смеялась, пока разговаривала, и чертила указательным пальцем игривые завитушки на поверхности стола.

Зайдя к ней за спину, я нажал пальцем на рычаг телефона.

В гневе Марлин обернулась ко мне, ее лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего, но гнев внезапно погас, и она протянула ко мне свои губки. Я наклонился и поцеловал ее. Это был всего второй поцелуй в нашей жизни. Поцелуй — это все, чего можно ждать от рыжеволосых девушек.

Когда Марлин оторвала свои губы от моих, она тут же с негодованием заявила:

— Я бы очень хотела поверить, что ты разъединил телефон, чтобы меня поцеловать, но интуиция мне подсказывает, что тебе нужны другие вырезки и ты не мог дождаться, пока я закончу говорить.