Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 17. Дело о смертоносной игрушке

— Куда вы положили билет?

— Сунула в сумочку. v

Мейсон нахмурился.

— Если вы обманываете меня или сами ошибаетесь, то ждите неприятностей, — пообещал он.

Нельсон принес присягу и показал, что, как окружной коронер, он осматривал одежду, которая была на Мервине Селкирке, когда его доставили в морг. Он сказал, что копию авиабилета, которую опознала выступавшая перед ним свидетельница, 6н обнаружил в правом кармане пальто, надетом на Мервине Селкирке.

— Перекрестный допрос, — объявил Маршалл.

— У защиты вопросов нет, — ответил Мейсон.

В этот момент к судье Кенту осторожно подошел секретарь и стал что-то шептать ему на ухо.

Мейсон воспользовался случаем и снова повернулся к Норде Эллисон:

— Той ночью сумочка всегда была при вас?

— Не могу ручаться, но, по-моему, да.

Мейсон стал еще более мрачным.

— Этот билет здорово спутал нам все карты, — прошептал он. — Придется вам как можно более убедительно объяснить, каким образом он оказался у Селкирка. А ведь судья Кент до сих пор был на нашей стороне. Он уже почти созрел, чтобы прекратить дело за недостаточностью улик. Этот пистолет у вас под подушкой не произвел на него того впечатления, на которое рассчитывал обвинитель. Но билет усложнил дело.

Судья Кент поднял голову:

— Господа, — ^ вынужден просить представителей обвинения и защиты пройти в мой кабинет. Возникли неожиданные обстоятельства, связанные с этим делом, требующие незамедлительного и конфиденциального обсуждения. Я могу заверить обе стороны, что только исключительный случай вынуждает меня обратиться к вам с этой необычной просьбой. Заседание суда откладывается до двух часов. Прошу вас, господа, пройти в мой кабинет.

К Норде Эллисон подошел полицейский, чтобы отвести ее обратно & камеру.

— Подумайте хорошенько об этом билете, — обратился к ней Мейсон. — Что-то здесь не так, что-то не сходится… Подождйте-ка! У вас была с собой дорожная сумка?

— Да, конечно.

— Вы сдавали ее в багаж?

— Да.

Мейсон заторопился:

— В некоторых авиакомпаниях служащие прикрепляют багажную квитанцию к корешку авиабилета. Как было у вас?

— Ну… наверное, мне кажется, что так.

— А когда вы прилетели в Лос-Анджелес, вас встречали Лоррейн и Бартон Дженнингс?

— Да.

— И вы отдали багажную квитанцию Бартону Дженнингсу, чтобы он получил вашу дорожную сумку?

— Нет, не Бартону, — возразила она. — По-моему, это была Лоррейн. Насколько я помню, Бартон пошел подогнать машину, а Лоррейн забрала у меня квитанцию. Я оторвала квитанцию и отдала ей, а она… Подождите минутку. Она могла забрать вместе с ней и авиабилет.

— Обдумайте это хорошенько, — посоветовал Мейсон. — Ведь каким-то образом ваш билет попал же к Мервину Селкирку. Вам тоже придется давать показания, и все эти люди будут ждать от вас правдоподобного объяснения.

— Я… я действительно не помню, мистер Мейсон. Я, конечно, не уверена, но мне кажется, что я оторвала багажную квитанцию от корешка билета, а сам билет бросила в сумочку. Я почти уверена, что так оно и было.

— Послушайте же меня, — яростно зашептал Мейсон. — Вы не должны говорить об этой своей уверенности. Если вы скажете, что ничего точно. не помните, я сумею убедить судью Кента, что вы отдали багажную квитанцию вместе с билетом Бартону Дженнингсу, чтобы он получил вашу сумку, а там уж пусть Бартон Дженнингс крутится, как хочет, и объясняет, что там произошло с вашим билетом: оставил он где-нибудь, выбросил или положил в карман. Но когда вы…

— Нет, — решительно перебила его Норда. — Чем больше я об этом думаю, тем больше уверяюсь в том, что я оторвала квитанцию от корешка и отдала ее Лоррейн Дженнингс. Ее муж отправился за машиной, а Лоррейн предложила сходить за моим багажом. Я помню, как она стояла с моей сумкой, потом подъехал Бартон Дженнингс. Носильщик перенес мою сумку в машину, и Бартон сунул ему что-то в руку. А билет я положила в сумочку.

— Пусть так, — задумчиво сказал Мейсон. — Но вы-все-таки еще поразмыслите над этим. Я сейчас пойду к судье Кенту, посмотрим, что он скажет. Наверняка произошло что-то важное, иначе он не прерывал бы так неожиданно судебное заседание.

Мейсон вошел в кабинет судьи Кента.

У окна спиной к нему стоял Маршалл. Сам судья Кент был еле виден из-за своего огромного стола, а рядом с ним устроился Горас Ливермор Селкирк.

— Ну вот наконец и вы, мистер Мейсон, — нетерпеливо сказал судья. — Садитесь же. И вы тоже, мистер Маршалл. Перед нами возникла довольно серьезная проблема, и решить ее мы должны сообща.

Мейсон сел, Маршалл последовал его примеру.

Судья Кент бросил взгляд на часы.

— Я позвонил окружному прокурору Гамильтону Бюргеру и попросил его приехать сюда. Он обещал быть с минуты на минуту.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел слегка запыхавшийся Гамильтон Бюргер.

— Добрый день, — поздоровался он.

— Здравствуйте, мистер Бюргер. Вы не знакомы с Горасом Ливермором Селкирком?

Селкирк встал и протянул руку.

— Рад познакомиться с вами, мистер Бюргер, — произнес он приветливо.

— Не имея удовольствия знать вас лично, мистер Селкирк, — улыбаясь и тряся ему руку, сказал Бюргер, — я слышал ваши выступления и ту речь на банкете. Очень, очень рад встрече, мистер Селкирк.

— Садитесь же, джентльмены, — нетерпеливо произнес судья Кент. — У мистера Селкирка сообщение чрезвычайной важности, оно непосредственно связано с сегодняшним делом. Я решил, что при сложившихся обстоятельствах будет лучше, если мы обсудим вопрос конфиденциально. Я думаю, что все, о чем мы сейчас узнаем, не предназначено для печати, и надеюсь на вашу поддержку.

Бюргер коротко кивнул Мейсону, сел и приготовился слушать.

Горас Селкирк слегка откашлялся.

— Вы знаете, господа, что я отец Мервина Селкирка, убийство которого вы сейчас расследуете. У Мервина Селкирка остался семилетний сын Роберт, мой внук. Обстоятельства сложились так, что Роберт теперь последний в роду Селкирков и мой единственный наследник, ведь Мервин был моим единственным сыном, и других детей, кроме Роберта, у него не было.

Селкирк сделал секундную паузу, и в комнате повисла напряженная тишина.

— Сейчас у меня не осталось никого, кроме Роберта, — вновь заговорил Селкирк. — Мать Роберта в свое время оставила моего сына и после развода вышла замуж за Бартона Дженнингса. Эта женщина мне не по душе. Я считаю ее хитрой, злой и беспринципной интриганкой. Она твердо уверена, что я не доживу до совершеннолетия Роберта, и прекрасно понимает, как много выиграет, оставшись единственным опекуном мальчика после моей смерти. Больше того, умело используя вполне понятную любовь Роберта к матери, она постарается извлечь определенные материальные преимущества из своего положения, какие бы меры я ни принял, чтобы уберечь от нее состояние Роберта. Я, безусловно, сделаю все возможное, чтобы помешать ей запустить руки в наше богатство, но полностью нейтрализовать ее не смогу — ведь Роберт очень впечатлительный мальчик, и ей будет чрезвычайно легко использовать его привязанность в своих целях.