Фрэнсис Дункан - Такое запутанное дело. Когда конец близок

– И получите тот же ответ, – парировал Картхэллоу. В его манере не было ни тени смущения или неловкости. – Ищу подходящие типажи, а потому нередко сюда забредаю. Чтобы не потерять остроту восприятия, необходимо интересоваться, как живут другие особи. Да вы и сами наверняка это знаете.

– Да, – согласился Мордекай Тремейн, – я это знаю.

Они двинулись по узкому тротуару, не без труда прокладывая путь в плотной толпе. Картхэллоу был уверен и спокоен, нисколько не стесняясь недавнего разговора со странным типом из переулка. Более того, он пребывал в отличном расположении духа, с удовольствием указывал на достойных внимания обитателей квартала и здания – в равной степени проявляя знание местного населения и географии. Его острые комментарии оживляли прогулку.

– Видите вон того парня возле паба? Каким бы выразительным получился портрет! Большие уши, низкий лоб. Сразу видно, что произошел от обезьяны. Вот бы заполучить его в качестве модели!

Через несколько ярдов снова:

– Взгляните на этот ресторан! – величественным взмахом руки Картхэллоу едва не сбивал с ног встречного пешехода. – Крошечное заведение на углу. Если хотите увидеть жизнь во всей красе, лучшего места не найти. Хозяин – преступного вида испанец. Негодяй, каких мало. Называет себя Педро, но настоящее имя никому не известно. Если где-то и звучало, то только в Скотленд-Ярде. Я бы его изобразил, да боюсь: того и гляди обидится и горло перережет! Если когда-нибудь там окажетесь, сидите тихо, как Братец Кролик!

– А вы неплохо ориентируетесь в этих краях, – заметил Мордекай Тремейн.

Картхэллоу предпочел услышать в словах комплимент и широко улыбнулся.

– Нельзя постоянно сидеть в студии и только работать. Время от времени приходится выползать из норы и смотреть по сторонам, чтобы понимать, куда движется мир и какие люди в нем обитают.

Да, возможно, Адриан Картхэллоу был эгоистом, однако прогулка в его обществе щедро дарила впечатления, хотя и напоминала шествие по авансцене на глазах у собравшейся в зале публики. Даже в городе, взявшем за правило ничему не удивляться и считавшем необычное обычным, художник выделялся в толпе. Всю дорогу его преследовали любопытные взгляды. Попрощавшись, Мордекай Тремейн почувствовал себя так, будто только что выбрался из витрины шикарного магазина, и вздохнул с облегчением.

– Хотелось бы встречаться чаще, – сказал Картхэллоу, пожимая ему руку. – Попрошу Хелен пригласить вас, когда будем устраивать прием. Пока мы живем в городе, останемся здесь еще на некоторое время. Кстати, – добавил он, – вы собираетесь на следующей неделе на бал Содружества родственных искусств?

Не осмеливаясь признаться, что понятия не имеет ни о том, что родственные искусства – чем и кем бы они ни оказались – дают бал, ни о том, где он состоится, Тремейн ответил, что никуда не собирается. Картхэллоу искренне удивился:

– Неужели? В таком случае, обязательно пришлю вам пару билетов. Никак нельзя пропустить, мой дорогой. Самое безумное событие года!

Мордекай Тремейн с изумлением обнаружил, что протягивает визитную карточку, чтобы не произошло ошибки с адресом.

– Чрезвычайно любезно с вашей стороны… – начал он благодарить.

– Пустяки! – перебил Картхэллоу. – Это вы окажете любезность! Мне не хватает именно такого человека. Вероятно, когда-нибудь придется воспользоваться вашими профессиональными заслугами!

Мордекай Тремейн счел знакомство достаточно близким, чтобы позволить себе рискованный вопрос:

– Вы об истории с Кристиной Нил?

К счастью, Картхэллоу не рассердился.

– Значит, вы читали об этой буре в стакане воды, – отозвался он с фальшивой скромностью и добавил: – Поистине, женщины – порождение дьявола.

Сентиментальная душа Тремейна заставила его добавить несколько оговорок столь безапелляционному заявлению, однако он мог понять позицию собеседника. Мужчина – охотник по природе, а потому с трудом воспринимает роль добычи.

На следующий день, после того как сон воздвиг барьер, за которым вчерашний инцидент предстал в более спокойном свете, Мордекай Тремейн пришел к выводу, что оказался свидетелем случайной встречи, закончившейся там же, где началась. Он застал художника в возбужденном состоянии, в свободном парении творческого духа. А сейчас тот уже наверняка забыл о своем обещании. Дату бала Содружества родственных искусств – а Тремейн уже навел справки и выяснил, что это одно из самых ярких светских событий в Челси, – можно со спокойной душой вычеркнуть из календаря.

Однако он ошибся. Через два дня обещанные билеты принесли вместе с короткой запиской. Картхэллоу сообщал, что мечтает о новой встрече. В следующую среду жена собирает друзей и будет счастлива, если мистер Тремейн примет участие в вечеринке. Мордекай Тремейн вспомнил, что в последний раз танцевал так давно, что даже забыл, танцевал ли вообще, он сделал несколько неловких шагов перед зеркалом, а затем позвонил Аните Лейн.

– Право, Мордекай, вы на глазах превращаетесь в галантного кавалера! – воскликнула польщенная дама. – У меня как раз выдался свободный вечер, и я с радостью составлю вам компанию. Хотя бы для того, – шаловливо добавила она, – чтобы увидеть, как вы отплясываете польку!

– Когда-то, – сдержанно парировал Тремейн, – я считался прекрасным танцором.

В трубке послышался веселый смех, и он ясно представил, как серые глаза Аниты Лейн лукаво заблестели.

– Серьезно, Мордекай, – продолжила она, услышав, откуда явились билеты, – вы завоевали симпатию Адриана. А мне-то казалось, будто его интересуют исключительно люди типа Белмонта.

Имя показалось смутно знакомым.

– Белмонт?

– Уоррен Белмонт, – пояснила Анита. – Американский миллионер. Приехал, чтобы купить картины, а Адриан, разумеется, не собирается упускать столь ценную добычу.

Почему-то в памяти вдруг всплыли ее слова, сказанные при расставании в тот вечер, когда Картхэллоу был почетным гостем, и Тремейн проговорил:

– Анита, вы собирались что-то рассказать об Адриане Картхэллоу. Я восхитился его преданностью жене, а вы возразили, что я парю в облаках. Помните?

– Да, – ответила она, и голос утратил веселость. – Помню. Но что бы я ни собиралась поведать, лучше оставить это невысказанным. – Она помолчала и неожиданно спросила: – Вы к чему-то клоните, Мордекай?

– То есть?

– В отношении четы Картхэллоу.

– Разумеется, нет, – заверил Тремейн. – К чему я могу клонить?

– Ни к чему. До свидания, Мордекай. Очень мило с вашей стороны пригласить меня на бал.

Послышались гудки. Тремейн сидел, нахмурившись, и смотрел на трубку, которую все еще держал в руке. Анита не имела привычки говорить загадками. Так в чем же дело? Неприятно чувствовать себя одураченным: пообещала раскрыть секрет и передумала. Приличные люди так не поступают. Надо будет обязательно побеседовать с Анитой на сей счет, причем серьезно.