Наталия Антонова - Кипение страстей

— Завтра в девять, — ответила она.

Морис кивнул.

… Через некоторое время Мирославе было трудно представить, как она могла обходиться раньше без него.

Морис взвалил себе на плечи все бумажные дела, которые Мирослава терпеть не могла.

Он легко ладил с компьютером, умудрялся сосуществовать мирно с налоговой инспекцией, встречал клиентов, вёл документацию.

Всё, что теперь оставалось на долю Мирославы — распутывать дела клиентов.

… Покинув гостеприимный дом приятеля, Морис снял для себя квартиру.

Но вскоре Мирослава предложила ему перебраться в агентство.

— По-моему, это устроит нас обоих, — сказала она, — тебе не нужно будет платить за квартиру. А для меня большое удобство то, что ты, как бы всегда на рабочем месте.

Морис согласился.

— Ты скучаешь по Литве? — однажды спросила Мирослава.

Он ничего не ответил…

Морис в тайне лелеял надежду, что Мирослава разглядит в нём не только ценного помощника…

Но она продолжала относиться к нему чисто по-дружески.

Он догадывался, что у неё случаются романы и это больно ранило его.

Хорошо ещё, что она не привозила своих возлюбленных в особняк. Это двухэтажное чудо с мансардой, окружённое зеленью деревьев и овеянное ароматами всевозможных цветов, было для неё чем-то вроде святыни.

Морис тщательно скрывал свои чувства и лишь однажды, когда от неё просто шквалами нёсся дорогой запах парфюма «Прощай оружие», он не выдержал и обдал её ледяной волной, выплеснувшейся из пронзительно-голубых глаз.

Но видно, Мирослава и не думала замечать холодных волн, окатывающих её с головы до ног.

— Вообще-то, есть такое чувство, как любовь, — неожиданно для неё произнёс Морис, — вам оно знакомо?

Неподдельное изумление застыло в глазах Мирославы.

— Что?! — переспросила она минуту спустя.

— Любовь, — бросил Морис.

— Любовь… — протянула Мирослава, пришедшая в себя от его неожиданного выпада, — любовь… что-то знакомое… сейчас припомню… — её губы тронула лёгкая, как солнечный зайчик улыбка, — ах, да, — сказала она, — древнеегипетский иероглиф «любовь» переводится, как «долгое желанье»…

— А я где-то слышал, — не выдержал Морис, — что любовь это триада — когда желания ума, сердца и плоти сливаются воедино, — его взгляд метал молнии.

Эта несвойственная Морису гроза, развеселила Мирославу, — ты победил, — сказала она, хохоча.

— Мне не нужна пиррова победа, — буркнул он, отворачиваясь.

— Да? — Мирослава с явным интересом посмотрела на Мориса, — ну, как знаешь…

Больше они никогда не затрагивали эту зыбкую тему.

Морис встретил её внизу возле лестницы и поведал ей некоторые детали и то, что пришедший представился оперуполномоченным майором Казариновым.

Мирослава и сама догадывалась, что её дожидается недавний знакомый Валерий Казаринов.

Она неспешным шагом вошла в приёмную.

Майор поднялся ей навстречу, — Здравствуйте, Мирослава.

— Добрый день, — ответила она, — проходите в кабинет. Что же вы в приёмной дожидаетесь? — спросила она и окинула его внимательным взглядом.

— Не хотелось скучать в одиночестве. Хотя ваш секретарь и не мастер занимать гостей, но в приёмной как-то спокойней, — майор улыбнулся.

— Ну, он же секретарь, а не Мумий Тролль, — усмехнулась в ответ Мирослава.

— Верно, — согласился майор.

Они вошли в кабинет.

— Кофе выпьете? — спросила Мирослава.

— Лучше чаю покрепче и без сахара, — попросил майор.

— Хорошо. Морис! — позвала она по селектору, — тебя не затруднит две чашки чая покрепче, без сахара.

— Вы тоже пьёте без сахара? — спросил майор, — или за компанию?..

— Я предпочитаю мёд, — ответила Мирослава, — или шоколад.

Вошедший Морис неслышно, поставил на стол поднос с чаем и шоколадом фабрики «Россия».

Майор взял чашечку из тонкого фарфора и сделал глоток.

Мирослава надломила плитку пористого шоколада и положила в рот один кубик.

— Вы, надеюсь, не думаете, что я просто заглянул на чашечку чая? — спросил Казаринов.

— Не думаю…

— И вас не интересует, как я вышел на вас?

— Интересует. Только я и сама знаю…

— Прекрасно, тогда к делу! Цель моего визита — Елена Максимова.

— Да? А что с ней случилось?

— Она подозревается в убийстве Ирины Томашевской.

— С какой стати? — спросила Мирослава.

— В номере убитой найдено письмо, адресованное Максимовой. И написано оно было Томашевской.

— Ну и что?

— А то, что в письме не рождественское поздравление.

— Догадываюсь…

— Великолепно! — майор чуть не захлопал в ладоши, — как вы проницательны. Не кажется ли вам, что ваша клиентка выронила его во время борьбы с Томашевской, когда явилась туда для выяснения отношений?

— Возможно…

— Да?! — майор прищурил правый глаз, — вы даже не удивлены тем, что мне известно.

— А что собственно вам известно?

— Хотя бы то, что Елена Максимова ваша клиентка.

— Тоже мне тайна, — пожала плечами Мирослава, — вы узнали это без труда у Юрия Базилевского — мужа Элен.

Майор кивнул, — тогда вы должны понимать, сколь серьёзно положение Максимовой.

— Догадываюсь…

— И что? — спросил он, с интересом глядя ей в лицо.

— Интуиция подсказывает мне, что она невиновна.

Майор расхохотался.

Мирослава не обратила на его смех ни малейшего внимания.

— Вас, конечно, интересуют факты, — сказала она.

— Именно! И они у меня есть. Но не в пользу вашей клиентки.

— Какие? Могу я узнать?

— В обще-то… а впрочем, была изъята сумочка Максимовой и, — майор замолчал, внимательно глядя на Мирославу.

Она оставалась бесстрастной.

— И? — улыбнулась Мирослава.

— Обнаружены волосы идентичные тем, что зажаты в руке Томашевской. Отпечатки пальцев на одном из стаканов соответствуют отпечаткам на предметах из сумочки Максимовой. — И…

— Что ещё?!

— В сумочке найдена скомканная салфетка из номера Ирины. У «Брига» фирменные салфетки с вензелями и прочими премудростями. Не спутаешь.

— А отпечатки только на одном стакане? — спросила Мирослава.

— Да, на том, из которого она пила.

— Странно…

— Что странно? — не понял майор.

— Отпечатки только на стакане. Везде стёрла, а на стакане оставила.

— Нервы, — пожал плечами Казаринов, — торопилась.

— Возможно, но о стакане она должна была бы подумать в первую очередь. И зачем она хранила в сумочке волосы?

— Они могли упасть с её расчёски.

— Вы хотите сказать, что Элен расчёсывалась и клала расчёску в сумочку, не убрав с неё волосы?

— Я не сказал, что их много! Несколько волосков всегда могут попасть незаметно.

И добавил, — вы не желаете признавать очевидного.

— И ещё, майор, зачем она взяла салфетку из гостиницы? Элен же не сумасшедшая?!