Екатерина Островская - Покопайтесь в моей памяти

– Погоди! – вспомнил Филипп. – Я все про карьеры, про щебенку думаю. Насколько велик шанс выиграть тендер?

– Почти стопроцентный. Ты свяжешься с помощницей того депутата, обаяешь ее – у тебя это хорошо получится, и вперед.

Машина остановилась, вышел водитель, распахнул дверь перед Бережной.

– Не хочется с тобой расставаться, – вздохнула она, – но мне кажется, что скоро мы будем видеться чаще. Так что до встречи!

Филипп осторожно прикрыл дверь, посмотрел вслед отъезжающему «Роллс-Ройсу». Автомобиль почти бесшумно выехал на проспект, так же без рева двигателя стремительно набрал скорость и исчез.

Он вернулся домой, начал снимать обувь. Из комнаты выскочила Илона.

– Проводил? – спросила она.

Первеев кивнул.

– О чем говорили? – продолжала допытываться невеста.

– Да ни о чем. Просто посадил ее в лимузин.

– Шикарная дама! – с восторгом произнесла Илона.

Филипп кивнул, соглашаясь, потом поднял глаза и посмотрел на невесту, словно сравнивая ее с той, которая еще недавно была здесь.

– Сколько Вере лет, интересно?

– Как и мне, вероятно, – ответила Илона и сама не поверила, – нет, больше, конечно. За тридцать точно. Может, даже тридцать три.

– Не похоже, чтобы столько же. Выглядит она даже моложе тебя.

– Дурак! – крикнула невеста. – Вот и женись на ней.

Она побежала в гостиную, показывая, что очень обижена.

Филипп ничего не ответил. Просто направился в другую комнату, где у него стоял на столе компьютер. Опустился на рабочее место и задумался. Вдруг он почувствовал тревогу, а отец всегда предупреждал: если есть какие-то сомнения, то отказывайся от сделки сразу, даже если будут потери. Лучше потерять немного, чем все. Он достал телефон и набрал номер отца.

– Не спишь еще? – спросил он.

– Только что Федьку уложили, – ответил тот. – У нас тут время еще детское. А какие у тебя новости?

– Пока никаких, но скоро будут. У меня вопрос: ты когда-нибудь вручал в подарок напольные часы?

– Что я, идиот? Хотя было один раз, но это был подарок от мэрии бабе одной… Не бабе, а девчонке-следователю, которая в одиночку без оперов маньяка-убийцу взяла. Ей орден от начальства, а мэр распорядился часы подарить.

– Имя не помнишь той девчонки?

– Да откуда? Хотя… Береговая или Бережная. Ее Верой звали, кажется. Точно, Вера. Тридцати ей не было. Симпатичная такая, твоя ровесница, скорее всего. А почему ты спрашиваешь?

– Так вдруг. Кто-то вспомнил про эти часы.

Они поговорили еще немного, а когда разговор закончился, Филипп почувствовал, что волнение прошло. Можно доверять этим людям, хотя при чем тут Петр? Филипп вдруг вспомнил Веру, и она предстала перед его глазами: высокая и тонкая. Нет, не высокая и тонкая – она и в самом деле утонченная, с невиданным им в других женщинах лоском. Хотя не это привлекало и манило – кроме красоты, в этой женщине чувствовались уверенность и сила, которые не свойственны простым и обычным, красивым и изнеженным, вообще всем представительницам женского пола. Но в том-то и дело, что она не как все, она исключительная, она одна такая. И, судя по всему, это поняли люди, которые определяют политику, экономику, которые жизни других людей держат на коротком поводке. Эти люди, эти небожители поняли, что женская красота в сочетании с силой и уверенностью решают многое – женская красота и ум легко добиваются того, что многим сильным и уверенным мужчинам не по плечу. И Вера такая одна. Кажется, она внимательно присматривалась к нему. Он почувствовал это, он видел странный блеск в ее темно-серых глазах, глубоких до умопомрачения. В них светились искорки смеха, словно призывая его к какой-то игре…

Филипп почувствовал, как начинают дергаться руки – трястись мелкой-мелкой дрожью, как от неизбежности чего-то очень важного и значительного. Такое случилось с ним лишь однажды, когда сокурсница привела его к себе – неопытного и наивного, но желающего обладать ею, а может быть, не ею, но любой женщиной, и как можно скорее, чтобы стать наконец равным всем тем – уверенным и сильным, кто может позволить себе рассуждать о женщинах пренебрежительно и свысока. Но тогда подвернулась… Не подвернулась, а просто заманила его к себе после вечеринки в общаге именно она, которая была старше его на пять лет – опытная, но некрасивая, раскованная и наглая. Тогда у него тоже точно так тряслись руки. Когда он увидел, что сокурсница, зайдя в малюсенькую съемную квартирку, тут же начала раздеваться, он, стараясь не смотреть на нее, не мог трясущимися руками расшнуровать ботинки, путался в шнурках, которые затянулись в узлы… А когда поднял голову, увидел ее, улыбающуюся, уже без белья. Сокурсница обняла его и поцеловала. Она расстегивала его брюки, пыталась их снять, но ботинки не давали. Она тащила Филю к продавленному дивану, а он путался в брюках, в ботинках, шнурках, его била мелкая дрожь от предчувствия того, что неминуемо случится… Потом были другие женщины. Были и те, кого он любил… Теперь вот Илона, но такого не случалось больше никогда. Никогда – до сегодняшнего вечера, как будто он, мечтавший когда-то стать мужчиной, станет им только сейчас – очень-очень скоро, но в этот раз его сделает мужчиной лучшая на свете – единственная, которую можно любить, уважать и которой можно довериться.

– Филя, – позвала его появившаяся в дверях Илона, – ты про меня совсем забыл.

И он сжал зубы, чтобы не ответить ей грубо. Все! Еще немного – и все изменится. Что он нашел в ней, в девушке, которая в первый же вечер знакомства сообщила ему, что у нее третий размер груди и папа в комитете финансов мэрии? Грудь, как оказалось, не самое главное достоинство женщины, а папа – просто исполнитель, который ничего не решает. Но сейчас появилась другая – очень красивая женщина, которая если и приходит на футбол, то лишь для того, чтобы пообщаться с губернатором. И первой узнает о том, чего ждут многие – предстоит строительство второй кольцевой, значит, начнется война за передел рынков, будут рушиться состояния и за считаные месяцы возникать новые, появятся другие люди – молодые и более решительные, знающие, для чего нужны деньги. А ведь и сама Вера, вероятно, очень богата. Значит, ее нельзя купить за деньги. Ее можно взять только любовью, и он даст ей эту любовь.

Вера возвращалась домой, когда позвонил Петр.

– Вы закончили с ними? А то я хотел переговорить с Илоной.

– И в самом деле? – купилась на его шутку Бережная.

– Упаси меня бог! Сегодняшний вечер нанес сокрушительный удар по моему бюджету. Наверное, три оклада просадил.

– Завтра компенсирую, а ты отдыхай пока, набирайся сил. Дело только начинается.

Главный вопрос, который всегда возникает в начале расследования каждого преступления, особенно убийства: кому это выгодно? Кому мешал Тарасевич, что он знал такое, что обрекло его на смерть? Да и Галину Фоменко наверняка убил не уличный грабитель. Бывшую консьержку подвел язык, и ее убрали как ненужного свидетеля. Вполне может быть, что ее устранил уже другой человек, не тот, кто убил Александра Витальевича: разные способы убийства, иное оружие. Хотя вполне возможно, что убийца – один и тот же, просто он специально пытается сделать так, чтобы два преступления не были связаны между собой. Но что-то подсказывало Бережной, что действовали два человека, хорошо знающие друг друга и планирующие свои действия.