Александр Аввакумов - Пятна на солнце

— А как же те врачи, которые мне делали операцию до этого? — спросил Александр врача. — Что они, этого не видели?

Врач засмеялся и посмотрел на него.

— Ты что, Сорокин, только родился? Ты не равняй полевой госпиталь с нашим заведением. Ты видел, сколько там раненых и искалеченных. Если видел, тогда не спрашивай об этом. Там главное — человека на ноги поставить и отправить в бой. А сейчас идите в палату. На то и ночь, чтобы люди спали.

Они бросили недокуренные цигарки в мусорное ведро, и Степан повез его обратно в палату. Александр долго лежал на койке с открытыми глазами. Он протянул руку и взял с тумбочки стакан с водой. Где-то далеко по-прежнему ухали зенитки, отражая очередной налет немецкой авиации на Москву. В палату, осторожно ступая, вошла няня. Она прошла по ней, останавливаясь около каждого раненого бойца, поправляя одеяла и прислушиваясь к их дыханию. Около Сорокина она остановилась.

— А ты, что не спишь? — спросила она его. — Тебе как раз и нужно спать. Во сне человек поправляется и набирается сил.

— Что-то не спится. Вот слушаю, как стреляют зенитки, как где-то рвутся бомбы. Вы знаете, я никогда до этого не был в Москве и не мог представить, что окажусь в этом городе во время войны.

— Ничего, сынок. Вот выпишут тебя из госпиталя, тогда и посмотришь Москву. Этот город красив в любое время и даже в войну. Я тебе сейчас валерьяны накапаю, от нее ты быстро уснешь.

Она вышла из палаты и вскоре вернулась с мензуркой, в которой находилась микстура.

— Вот выпей, сынок, — произнесла она.

Она перекрестила его и вышла из палаты. Вскоре он крепко заснул.

Прошло две с половиной недели его лечения в московском госпитале.

— Сорокин! Тебя к главному врачу! Давай, давай быстрее, — выкрикнул санитар, заглянув к ним в палату.

— Что случилось, Иванович? — спросил его Александр.

— Давай быстрее, там все узнаешь.

Сорокин взял палочку и, немного прихрамывая, направился по знакомому коридору. За последние дни в госпиталь поступило много раненых солдат и офицеров. Лавируя среди коек, расставленных в коридоре, он добрался до кабинета главного врача. Александр уверенно вошел в кабинет, в котором вокруг круглого стола сидели несколько военных, и встал у порога.

— Сорокин? — спросил главный врач, словно видел его впервые.

— Так точно, — произнес Александр.

— Как твое здоровье? — поинтересовался у него военный, на петлицах которого на темно-синем фоне сверкнули две шпалы, что соответствовало званию капитана.

«Сотрудник НКВД, — подумал Сорокин. — Ведь только они могут ставить вопрос ребром. Попробуй не ответь на этот вопрос положительно».

— Готов к выписке, — отчеканил Сорокин. — Все в руках докторов.

Сотрудник НКВД усмехнулся и посмотрел на врачей, видимо, ожидая от них решения. Те заулыбались в ответ, боясь возразить и тем самым испортить настроение чекиста. Он встал из-за стола и, расправив гимнастерку, сделал несколько шагов в сторону Александра.

— Я приехал, чтобы вручить тебе от лица Главного управления НКВД медаль «За отвагу». Вы знаете, товарищи, — произнес он и повернулся к врачам, — капитан Сорокин лично уничтожил четверых немецких диверсантов, а затем и всю фашистскую диверсионную группу, подготовленную в Германии.

Он обнял его за плечи, а затем приколол к его пижаме медаль.

— Служу трудовому народу, — произнес Александр. — Разрешите идти?

— Далеко не уходи, мне нужно с тобой поговорить, — произнес капитан НКВД.

Александр вышел из кабинета главврача и присел на кушетку. Ждать пришлось недолго: из кабинета вышел капитан и направился к нему. Присев рядом, он сообщил ему о цели своего приезда в госпиталь.

— Сейчас у нас в Главке формируется специальная группа НКВД для борьбы с немецкими диверсантами. Мне поручено передать, что ты назначен командиром этого подразделения.

Это было столь неожиданно, что Сорокин немного растерялся. Заметив это, капитан ободряюще похлопал его по плечу.

— Готов воевать там, куда меня пошлют руководство НКВД и партия, — ответил Александр, стараясь встать с кушетки.

— Да ты сиди, сиди, Сорокин. Другого ответа я от тебя и не ожидал. Долечивайся, а в понедельник мы тебя ждем в Главке. Запомни, моя фамилия Громов. Итак, до понедельника.

Капитан встал и направился обратно в кабинет главврача. А Сорокин еще никак не мог понять, доволен ли он был этим назначением или нет. Проходя по коридору, он зашел в курилку, где среди группы раненых бойцов сидел Степан. Тот вскочил на ноги и попросил курящих солдат, немного потесниться, чтобы усадить его на лавочку.

— Ну и зачем тебя дергали к главному врачу? Надеюсь, они тебя не выписали из госпиталя?

— Пока не выписали, но в понедельник приказали приступить к службе. Кстати, вот посмотри…

Сорокин протянул руку и раскрыл ладонь, на которой лежала медаль. Она моментально пошла по рукам. Каждый хотел не только внимательно рассмотреть ее, но и приложить к своей груди.

— Поздравляем, Сорокин, — слышалось со всех сторон. — Ты теперь у нас большой человек, орденоносец.

Тогда, в 1941 году, вручение правительственных наград было большой редкостью, и многие солдаты еще ни разу не видели подобной медали.

— Слушай, Сорокин, — произнес Степан, — нужно обязательно обмыть награду. Ты посиди здесь, покури, а я мигом слетаю в одно место.

Вскоре он вернулся и, остановившись в дверях, махнул ему рукой. Александр загасил цигарку и направился вслед за ним. Они спустились в подвал и, пройдя лабиринтами, оказались в небольшой комнатке. В ней работал старик-плотник, который изготавливал гробы. В комнате пахло смолой и свежим деревом.

— Давай, доставай, тезка, — обратился Степан к плотнику. — Вот этот хороший человек сегодня получил медаль «За отвагу». Одно слово — герой.

Старик, кряхтя от напряжения, нагнулся и достал откуда-то из-за ящиков бутылку с мутной жидкостью. Разлив по кружкам самогон, он посмотрел на Степана.

— Ну что, мужики, вздрогнем, — произнес он. — Чтобы на нас не надели в ближайшее время вот такие деревянные саваны. Чтобы жили мы до глубокой старости назло всяким там фашистам.

Они стукнулись кружками, и выпили вонючую жидкость. Закуски ни у кого не оказалось и они, достав из карманов кисеты с табаком, быстро скрутили цигарки и закурили. Поблагодарив товарищей за угощение, Сорокин направился в палату.

Генерал-майор Андрей Андреевич Власов, несмотря на внешнее спокойствие, был сильно взволнован. Он сидел в приемной Сталина и гадал, что его ожидает за дверью кабинета верховного главнокомандующего. Он то и дело бросал взгляд на секретаря, сидевшего за столом, но тот молчал. Генерал взглянул на часы: он около двух часов уже находился в приемной. Наконец, на столе секретаря зазвонил телефон. Тот встал по стойке смирно и снял трубку.