Александр Аввакумов - Пятна на солнце

— Скажите, а нет ли на этой улице дома с таким же номером?

— Есть, товарищ капитан. Он расположен за этим домом, но вход в него с другой улицы, — радостно произнес Говоров. — Я думаю, что именно тот дом вам и нужен.

— А кто там живет?

— Хозяйка — одинокая дамочка: сама живет по другому адресу, а дом сдает квартирантам.

— А сейчас там кто квартирует?

— Не знаю. Я пошлю участкового уполномоченного, он мигом узнает.

— Не нужно, — ответил Сорокин, — мы сами проверим.

— Все понял, товарищ капитан.

Сорокин попрощался и снова направился к нужному дому.

Дом, а скорее пристрой к нему, оказался довольно старым строением. Он стоял, как-то нелепо покосившись на левую сторону.

«Ему, наверное, лет сто, не меньше» — подумал Сорокин, осматривая его со всех сторон. Двор был пуст. Однако стоило ему подойти чуть ближе к дому, как залаяла большая лохматая собака, выбежавшая из открытых дверей сарая. Занавеска на одном из окон отодвинулась, и в проеме показалось мужское лицо. Через мгновение дверь дома открылась и появилась могучая фигура мужчины. Он чем-то напоминал былинного богатыря — высокий, косая сажень в плечах, крепкая шея.

— Что надо? — спросил он Александра басом. — Что ты здесь трешься с утра?

«Выходит, срисовал он меня еще до того, как меня задержал сотрудник милиции, — сделал вывод Сорокин. — А я так хотел все это провернуть без свидетелей, без лишних глаз».

— Здравствуйте, товарищ. Извините, но мне сказали, что тут сдается комната. Это правда?

— Нет. Здесь ничего не сдается, — со злостью в голосе произнес мужчина. — Кто вам об этом сказал?

— Заместитель начальника милиции. Он посоветовал мне обратиться к хозяевам дома.

— Он ошибся, — повторил мужчина. — Уходите отсюда, мне не нравится, когда около моего дома трутся незнакомые люди.

За его спиной показался еще один мужчина. Он выглянул из-за его плеча и быстро скрылся в доме.

— Извините, — произнес Александр и, развернувшись, направился дальше по улице. Мужчина, проводив его взглядом и закричав на лаявшего пса, закрыл дверь дома.

«Выходит, он не один. Интересно, сколько их? — думал Александр, шагая по заметенной снегом улице. — Входить в адрес опасно, диверсантов необходимо брать по одиночке, при выходе на улицу».

Вчера, когда по его приказу было установлено наблюдение за домом, сотрудниками не было зафиксировано прибытие в адрес каких-либо людей, а сегодня утром они уже находились в доме.

«Значит, эти люди могли появиться здесь лишь рано утром, где-то часов в шесть, когда одна из смен уже снялась, а вторая еще не заступила на дежурство. Интересно, кто эти люди?» — размышлял Сорокин.

Он свернул за угол и оказался на небольшой площади, в центре которой стояла группа людей и слушала очередную сводку Совинформбюро. Голос Левитана доносился из динамика, висевшего на столбе. Сообщалось, что после ожесточенных и кровопролитных боев Красная Армия, оставив несколько городов, отошла на ранее подготовленные рубежи обороны.

«Немцы прут и прут. Похоже, у армии нет сил, чтобы остановить этот натиск, — подумал Александр — Неужели, Ставка приняла решение сдать Москву?»

Кто-то сзади ударил ему по плечу.

— Сашка! Ты, что ли или я ошибся? — произнес до боли знакомый голос.

Он обернулся. Перед ним стоял его школьный товарищ, широко раскинув свои сильные и большие руки, ладони которых чем-то напоминали лопаты.

— Сергей! Какими судьбами? — вскрикнул в этот раз Сорокин и бросился к нему в объятия.

Они долго тискали друг друга, пока Сергей не предложил немного пройтись. Сорокин шел рядом с ним и прикидывал в голове, сколько же лет они не виделись. По его расчету — где-то около пятнадцати лет. Последней их встречей был железнодорожный вокзал в Казани, когда Александр уезжал учиться в школу НКВД.

— Ты давно из Казани? — поинтересовался Александр.

— Давно. Меня призвали в первый же день войны. Окончил ускоренные курсы военного пехотного училища и, получив звание младшего лейтенанта, был направлен сюда. Здесь под Москвой, формируется 20-ая армия.

— Я слышал. Говорят, что командующим вашей армии назначен генерал Власов. Я служил у него, когда он командовал 37-ой армией. Толковый командир, людей бережет.

— А ты, какими судьбами здесь? — спросил Сергей.

— Я здесь по делам службы.

— Может, зайдем куда-нибудь, промочим горло. Придется еще раз увидеться или нет, один Бог знает.

— Извини, Сережа, не могу. Сам понимаешь — служба.

— Жалко, но я все равно рад нашей встрече.

— Мне тоже жалко. Ты лучше проводи до угла, там меня ждет служебная машина.

Они снова, как в детстве, обменялись шутками и направились вдоль улицы.

Прошло три дня. На столе перед Сорокиным лежали две сводки наружного наблюдения. Теперь он знал, что в доме проживают трое мужчин, двое из которых — военные.

«Кто эти двое? Случайные квартиранты или тоже диверсанты, одетые в советскую военную форму? — размышлял он. — Почему они до сих пор не встали на временный воинский учет?»

Вчера при очередном налете немецкой авиации кто-то снова ракетами указывал на объекты бомбежки, все эти сигналы были осуществлены уже в другом районе города.

Утром его вызвал к себе заместитель начальника отдела контрразведки, и в жесткой форме приказал ему взять немецких диверсантов.

— Сорокин, ты понимаешь, что идет война? Нам не до игр с противником. Ты сам подумай, что будет с тобой и со мной, если они завтра наведут самолеты на объекты особой важности? В лучшем случае нас отправят на фронт, а в худшем — мы с тобой уедем далеко на север. Это хоть понимаешь?

— Я все понимаю, товарищ майор. Хотелось бы выявить всех членов этой группы. Судя по действиям, группа состоит, как минимум из десяти человек. У них есть связь: они точно знают время налетов, а также районы, которые будут бомбить немцы.

Слова Сорокина задели его: он не любил, когда его подчиненные пытались вступать с ним в дискуссию, пытаясь отстоять свою точку зрения. Вот и сейчас он отлично понимал, что капитан Сорокин прав, что брать этих ракетчиков сегодня было крайне нерационально, но он не хотел переступать через свои давно установленные правила.

— Ты думаешь, что я глупее тебя капитан, и ничего не понимаю в оперативной работе? Да я в органах с начала гражданской войны и многое повидал в этой жизни, и я вот понял, что никогда не нужно спорить со своим начальником. Даю тебе еще два дня. Извини, но больше дать не могу, сам под пятой у руководства.

— Спасибо, товарищ майор, — поблагодарил его Александр, — я постараюсь уложиться в отведенное время.

— Запомни, Сорокин, мудрость — адекватное отражение реальной действительности, которая, к большому моему сожалению, сейчас играет не на нашей стороне.