Агата Кристи - Печальный кипарис. Миссис Макгинти с жизнью рассталась

Элинор на мгновение задержала дыхание, потом чуть слышно выдохнула.

Она так и стояла, прижимая блюдо к груди, но затем, поймав голодный взгляд сестры Хопкинс и увидев ее полуоткрытый рот, торопливо протянула блюдо ей.

Сама Элинор тоже взяла сандвич и сказала, как бы оправдываясь:

– Собралась приготовить кофе, но забыла купить. Правда, если хотите, есть пиво.

– Знала бы, принесла бы с собой чаю, – огорченно заметила сестра Хопкинс.

– В буфетной есть немного чая в банке, – рассеянно отозвалась Элинор.

Сестра Хопкинс оживилась:

– Тогда я пойду поставлю чайник. Молока, наверное, нет?

– Я немного купила, – сказала Элинор.

– Ну, значит, полный порядок, – подытожила сестра Хопкинс и поспешно вышла.

Элинор и Мэри остались одни.

И тут же возникла странная напряженность. Проведя языком по пересохшим губам, Элинор деревянным голосом спросила, чтобы как-то начать разговор:

– Тебе… нравится тебе работа?

– Да, спасибо. Я… я очень вам благодарна…

Внезапно с губ Элинор сорвался хриплый смешок. Этот смех так не вязался с ее обликом, что Мэри уставилась на нее в изумлении.

– Тебе вовсе не стоит так пылко меня благодарить, – сказала Элинор.

– Я не думала… то есть… – смущенно пробормотала Мэри. И замолчала.

Элинор смотрела на нее таким пытливым и таким странным взглядом, что Мэри вся съежилась.

– Что-нибудь… что-нибудь не то? – осмелилась спросить она.

Элинор быстро встала и, не глядя на девушку, спросила:

– А что может быть не то?

– Вы… так смотрели… – прошептала Мэри.

– Я? Смотрела? – усмехнулась Элинор. – Прости, пожалуйста. Такое со мной иногда случается… когда о чем-нибудь задумаюсь.

В дверь заглянула сестра Хопкинс, радостно сообщила: «Ставлю чайник» – и снова исчезла. На Элинор вдруг напал приступ смеха.

– «Полли поставила чайник, Полли поставила чайник, Полли поставила чайник – скоро все будем пить чай!» Помнишь, как мы играли, когда были детьми?

– Конечно, помню.

– Когда мы были детьми… Как жаль, что невозможно вернуться в то время… Правда, Мэри?

– А вам хотелось бы? – спросила Мэри.

– Да… да… – страстно произнесла Элинор.

Ненадолго воцарилось молчание.

– Мисс Элинор, вы не должны думать… – вдруг вспыхнув, сказала Мэри и замолчала, увидев, как напряглась Элинор, как гордо вскинула она подбородок.

– Что я не должна думать? – холодно спросила она.

– Я… я забыла, что собиралась сказать, – забормотала Мэри.

Тело Элинор расслабилось, как если бы опасность миновала.

Вошла сестра Хопкинс с подносом, на котором стоял коричневый заварной чайник, три чашки и молоко.

– А вот и чай! – объявила она и тем самым, сама того не подозревая, разрядила напряженную атмосферу.

Она поставила поднос перед Элинор. Та покачала головой.

– Я не хочу. – И передвинула поднос к Мэри. Мэри наполнила две чашки.

– Чудесный крепкий чай! – удовлетворенно вздохнула сестра Хопкинс.

Элинор встала и подошла к окну.

– Вы уверены, что не хотите выпить чашечку чаю, мисс Карлайл? – настаивала сестра Хопкинс. – Это пойдет вам на пользу.

– Нет, благодарю вас, – тихо ответила та.

Сестра Хопкинс осушила свою чашку, поставила ее на блюдце и пробормотала:

– Пойду-ка выключу чайник. Я ведь снова его поставила – на случай, если мы не напьемся.

Она выскочила из комнаты. Элинор отвернулась от окна.

– Мэри… – проговорила она, и в ее изменившемся голосе прозвучала отчаянная мольба.

– Да? – быстро отозвалась Мэри.

Лицо Элинор помрачнело. Губы сжались. Выражение отчаяния стерлось, и осталась лишь маска холодного спокойствия.

– Нет, ничего, – сказала она. Тяжелая тишина повисла в комнате.

«Как все странно сегодня, – подумала Мэри. – Как будто… как будто мы чего-то ждем».

Элинор отошла от окна, взяла поднос и поставила на него пустое блюдо из-под сандвичей.

Мэри вскочила:

– О, мисс Элинор, позвольте мне.

– Нет, не надо. Я все сделаю сама, – резко возразила Элинор.

Она вышла с подносом из комнаты. Оглянувшись через плечо, она увидела у окна Мэри Джерард, юную, полную жизни и красоты…

Сестра Хопкинс была в буфетной. Она вытирала лицо носовым платком. Услышав шаги Элинор, она резко обернулась и воскликнула:

– Какая же здесь жара!

– Да, окно выходит на юг, – машинально ответила Элинор.

Сестра Хопкинс взяла у нее поднос.

– Позвольте, я вымою, мисс Карлайл. Что-то вы не очень хорошо выглядите.

– О, со мной все в порядке, – сказала Элинор.

Она взяла кухонное полотенце.

– Я буду вытирать.

Сестра Хопкинс сняла нарукавники и наполнила тазик горячей водой из чайника.

Взглянув на ее запястье, Элинор рассеянно сказала:

– Вы укололи руку.

Сестра Хопкинс рассмеялась.

– Это о розу возле сторожки. Сейчас вытащу шип.

Роза у сторожки… Воспоминания волнами накатывали на Элинор. Ссоры между ней и Родди – войны Алой и Белой розы [20] Война Алой и Белой розы – междоусобная феодальная война в 1455–1485 годах, вылившаяся в борьбу за английский престол между династиями Ланкастеров (в гербе которых была алая роза) и Йорков (в гербе которых была белая роза). . Ссоры между ней и Родди – и заключение мира. Милые, полные веселья, счастливые дни. Волна отвращения к самой себе вдруг захлестнула ее. До чего же она теперь дошла! Эта черная бездна ненависти… зла… Она стояла, чуть покачиваясь, и думала: «Я сошла с ума, я совершенно сошла с ума».

Сестра Хопкинс смотрела на нее с любопытством. «Вид у нее был очень странный, – будет впоследствии вспоминать сестра Хопкинс. – Говорила, как если бы не понимала, что говорит, и глаза у нее были такие блестящие и… тоже странные».

Чашки и блюдца гремели в тазике. Элинор взяла со стола пустую баночку из-под паштета и положила в воду. Когда она заговорила, то сама поразилась твердости своего голоса:

– Я наверху отложила некоторые вещи тети Лоры. Вы, наверное, сможете посоветовать, кому они могут пригодиться в деревне.

– Конечно же, – оживленно отозвалась сестра Хопкинс. – Это и миссис Паркинсон, и старая Нелли, и бедняжка, у которой не все дома, из Айви-коттеджа. Это же будет для них просто дар божий!

Они с Элинор прибрали в буфетной. Потом вместе поднялись по лестнице.

В спальне миссис Уэлман одежда была разложена аккуратными стопками: нижнее белье, платья, несколько выходных платьев, бархатное вечернее платье, шубка из ондатры. Шубку, объяснила Элинор, она думает подарить миссис Бишоп. Сестра Хопкинс с одобрением кивнула.

Она заметила, что соболя сложены в комоде.

«Собирается переделать для себя», – подумала сестра Хопкинс. Потом еще раз посмотрела на комод. Ей было интересно, нашла ли Элинор фотографию, подписанную «Льюис», и как с ней поступила, если нашла.