Агата Кристи - Место назначения неизвестно. Паутина

Этот пустой, малосвязный разговор продолжался еще некоторое время. Потом Хилари под предлогом усталости – ведь она лишь сегодня вышла из больницы – удалилась в свой номер.

Следовало признать, что вечер прошел совершенно впустую. Обе женщины, беседовавшие с ней, принадлежали к настолько распространенным типам путешественниц, что трудно было поверить, будто они являются кем-то иным, нежели выглядят. Завтра, решила Хилари, если не получит какой-либо вести или знака, она отправится в бюро «Кук» и поднимет вопрос о новом бронировании туров в Фес и Марракеш.

На следующее утро она не получила никаких писем, сообщений или телефонных звонков и примерно в одиннадцать часов направилась в туристическое агентство. Там была небольшая очередь, но в конце концов, когда Хилари добралась до стойки и начала беседовать со служащим, их разговор был прерван. Молодого человека отодвинул в сторону чиновник рангом повыше. Он с улыбкой посмотрел на Хилари сквозь очки.

– Вы мадам Беттертон, не так ли? Я приготовил все по вашему заказу на бронирование.

– Боюсь, что дата бронирования уже истекла, – ответила Хилари. – Понимаете, я была в больнице, и…

– О, mais oui [8] Ну да (фр.). , мне это известно. Позвольте поздравить вас со спасением, мадам. Но я получил ваше сообщение по телефону о новом бронировании, и мы подготовили их для вас.

Хилари почувствовала, что сердце забилось чуть быстрее. Насколько ей было известно, никто не звонил в туристическое агентство. Это был явный знак того, что маршрут Олив Беттертон был кем-то продуман. Она сказала:

– Я не была уверена, звонил ли вам кто-то или нет.

– О да, мадам, был звонок. Вот, посмотрите.

Он достал билеты на поезд и квитанции на бронирование номера в отеле, и несколько минут спустя дело было завершено. Хилари предстояло отбыть в Фес на следующий день.

Миссис Келвин Бейкер отсутствовала в ресторане и за обедом, и за ужином. Зато присутствовала мисс Хетерингтон. Она ответила на приветственный кивок Хилари, когда та проходила мимо ее столика, но не сделала попыток завязать с нею диалог. На следующий день, после покупки необходимых предметов одежды и белья, Хилари села на поезд, идущий в Фес.

В день отъезда Хилари миссис Келвин Бейкер вошла в отель своей обычной бодрой походочкой и была перехвачена в вестибюле мисс Хетерингтон, которая подергивала длинным тонким носом в нескрываемом волнении.

– Я вспомнила, с чем связана фамилия Беттертон – это исчезнувший ученый. Об этом писали в газетах примерно два месяца назад.

– О да, теперь я кое-что припоминаю. Британский ученый… да… он был на какой-то конференции в Париже.

– Да, именно так. Понимаете, я теперь думаю – может быть, это его жена? Я заглянула в регистрационную книгу и увидела, что она указала своим домашним адресом Харвелл, а вы знаете, что в Харвелле находится атомная станция. Я думаю, что все эти атомные бомбы – нехорошее дело. И кобальт – такой красивый цвет, когда видишь его в коробке с красками, в детстве я любила им рисовать… И что хуже всего, я понимаю, что в атомной войне никто не выживет. Мы не должны проводить эти испытания. Одна знакомая говорила мне, что ее кузен, очень умный человек, сказал, что весь мир может стать радиоактивным.

– Боже мой, – отозвалась миссис Келвин Бейкер.

Касабланка смутно разочаровала Хилари тем, что с виду была абсолютно неотличима от процветающего французского города, без малейшего налета чего-либо восточного или таинственного; единственное отличие заключалось в уличных толпах.

Погода по-прежнему стояла прекрасная, солнечная и ясная, и по пути на север Хилари с наслаждением разглядывала местность из окна поезда. Напротив нее сидел низкорослый француз, похожий на странствующего коммивояжера, в дальнем углу с брюзгливым видом перебирала четки монахиня; дополняли же число обитателей купе две марокканки с огромной горой багажа, непрестанно щебечущие друг с другом. Когда Хилари решила закурить, французик сначала предложил ей огоньку, а потом завел разговор. Он указывал на интересные места, мимо которых они проезжали, и делился различными сведениями о стране. Хилари сочла, что он интересный и умный собеседник.

– Вам следует побывать в Рабате, мадам. Было бы большой ошибкой не посетить Рабат.

– Попробую это сделать. Но у меня не так много времени. Кроме того, – она улыбнулась, – я стеснена в средствах. Вы же понимаете, мы можем взять с собой за границу только определенную сумму.

– Но это просто. Если здесь есть друг, все можно уладить.

– Боюсь, у меня нет в Марокко подходящих друзей.

– Когда в следующий раз отправитесь в путешествие, мадам, пошлите мне весточку. Я дам вам свою визитную карточку. И все устрою. Я часто путешествую в Англию по делам, и вы сможете отблагодарить меня там. Все очень просто.

– Это так мило с вашей стороны; я надеюсь, что еще побываю в Марокко.

– Должно быть, для вас, мадам, это разительная смена обстановки – приехать сюда из Англии. Там так холодно, так туманно, так неприятно…

– Да, это большие перемены.

– Я тоже выехал из Парижа три недели назад. Тогда был туман, дождь, все так отвратительно… Я прибыл сюда, а здесь солнце… Хотя отмечу, что воздух холодный. Но чистый. Хороший свежий воздух. А какой была погода в Англии, когда вы уезжали?

– Практически такой же, как вы сказали, – ответила Хилари. – Туман.

– О да, стоит сезон туманов. Снег… у вас в этом году был снег?

– Нет, – сказала Хилари, – снега не было.

Про себя она, забавляясь, гадала: неужели этот много путешествовавший французик поддерживает то, что считает правильным английским диалогом, в котором речь все время вертится вокруг погоды? Она задала ему пару вопросов о политической обстановке в Марокко и Алжире, и он охотно отвечал, показав себя отлично информированным человеком.

Глянув в дальний угол, Хилари отметила, что монахиня пристально и неодобрительно смотрит на нее. Марокканки вышли, вошли другие пассажиры. Когда поезд прибыл в Фес, уже наступил вечер.

– Позвольте мне помочь вам, мадам.

Хилари стояла, слегка оглушенная суетой и шумом вокзала. Носильщики-арабы буквально вырывали багаж у нее из рук, крича, переругиваясь, зазывая, наперебой сыпля названиями разных отелей. Она с признательностью повернулась к своему новому знакомому-французу.

– Вы направляетесь в «Пале-Джамай», не так ли, мадам?

– Да.

– Все верно, это в восьми километрах отсюда, знаете ли.

– В восьми километрах? – Хилари была поражена. – Значит, это не в городе?

– Это возле Старого Города, – объяснил француз. – Лично я остановился в отеле в новой, деловой части города. Но для отпуска, когда надо отдохнуть и насладиться, вполне естественно поехать в «Пале-Джамай». Вы понимаете, это бывшая резиденция марокканской знати. Там прекрасные сады, и оттуда вы можете попасть прямо в Старый Город, оставшийся нетронутым. Но непохоже, чтобы отель послал кого-то встретить прибывших на этом поезде. Если позволите, я возьму вам такси.