Агата Кристи - Загадка Ситтафорда. Почему не Эванс?

– Прости. Собственно говоря… Ну, я просто хотел бы знать. Я полагаю… ну, я полагаю, все чисто?

– Что ты имеешь в виду?

– Он действительно покончил с собой? Это железно?

– О-о! – протянула Фрэнки. – Понятно. – Она подумала с минуту и сказала: – Да, это было самоубийство, как пить дать.

– Ты совершенно уверена? Видишь ли, Фрэнки, по словам Мойры, доктор Николсон хотел устранить двух человек. Так вот, одного из них уже нет.

Фрэнки снова задумалась, но потом покачала головой.

– Это, должно быть, самоубийство, – сказала она. – Я была в саду с Роджером, когда мы услышали выстрел. Мы пробежали через гостиную в холл. Дверь кабинета была закрыта изнутри. Мы обогнули дом и подошли к окну. Оно тоже было заперто изнутри, и Роджеру пришлось разбить его. И только тогда на месте происшествия появился Николсон.

Бобби поразмыслил над ее словами.

– Вроде все верно, – согласился он. – Но Николсон, похоже, появился там весьма неожиданно.

– Он забыл в доме трость, и ему пришлось вернуться за ней.

Бобби нахмурился и усиленно размышлял.

– Послушай, Фрэнки, а что, если на самом деле Николсон застрелил Бэссингтон-ффренча?

– Уговорив сначала написать прощальное письмо?

– Я думаю, нет ничего легче, чем подделать его. Изменение почерка отнесли бы на счет волнения.

– Что верно, то верно. Ну-ну, продолжай, мысль интересная.

– Николсон убивает Бэссингтон-ффренча, оставляет прощальное письмо и смывается, заперев дверь, а несколько минут спустя появляется снова, как будто только что пришел.

Фрэнки с досадой покачала головой.

– Догадка неплохая, но ничего не выйдет. Во-первых, ключ был в кармане у Бэссингтон-ффренча…

– Кто его там нашел?

– Да Николсон же и нашел!

– Ну вот. Прикинуться, что ты отыскал ключ в кармане, – пара пустяков.

– Ты забыл, что я следила за ним. Я уверена: ключ был в кармане.

– Именно так и говорит человек, наблюдающий за фокусником: «Я видел, как кролика вынимают из шляпы!» Если Николсон – преступник высокого класса, ему ничего не стоит проявить такую ловкость рук.

– Может быть, тут ты и прав, но, честно говоря, Бобби, такое просто невозможно. Сильвия Бэссингтон-ффренч сама была в доме, когда раздался выстрел. Едва услышав его, она выбежала в холл. Если б Николсон выстрелил и вышел через дверь кабинета, она бы непременно его увидела. Кроме того, она сказала нам, что он приблизился к дому по подъездной аллее. Она видела, как он шел. Когда мы забежали за дом, она пошла ему навстречу и привела его к окну кабинета. Нет, Бобби, как это ни огорчительно, но у Николсона алиби.

– Я принципиально не верю людям, у которых есть алиби, – сказал Бобби.

– Я тоже. Но я не вижу способа опровергнуть это алиби.

– Да. Сильвии поверят на слово.

– Уж это точно.

– Значит, придется согласиться, что это самоубийство. – Бобби вздохнул. – Бедняга… На каком фронте мы теперь наступаем?

– Кеймены, – отвечала Фрэнки. – Не знаю даже, как мы могли упустить их из виду? У тебя остался адрес, с которого Кеймен написал тебе, так ведь?

– Да. Тот же самый, какой они сообщили на дознании. Сент-Леонардс-Гарденз, 17, Паддингтон.

– Ты согласен, что мы не уделили должного внимания этой стороне дела?

– Всецело. Но, знаешь ли, Фрэнки, я почти на сто процентов уверен, что ты застанешь гнездо уже пустым. По-моему, Кеймены – не младенцы.

– Даже если они и умотали, я, возможно, что-нибудь о них разузнаю.

– Почему ты говоришь «я»?

– Потому что я снова считаю, что тебе лучше не высвечиваться. Точно так же, как и тогда, когда мы думали, что преступник – Роджер, и собирались сюда. Тебя они знают, а меня нет.

– И как же ты собираешься с ними познакомиться? – спросил Бобби.

– Я буду играть в политику, – сказала Фрэнки. – Призывать голосовать за кандидата от тори. Я приду к ним с листовками.

– Неплохо, – сказал Бобби. – Но, как я уже говорил, ты увидишь, что птички улетели. Теперь нужно позаботиться о Мойре.

– Боже мой! – воскликнула Фрэнки. – Я совсем о ней забыла.

– Я это заметил, – с некоторой холодностью сказал Бобби.

– Ты прав, – задумчиво сказала Фрэнки, – с ней надо что-то делать.

Бобби кивнул. Этот странный неотвязный образ встал перед его мысленным взором. В нем было что-то трагическое. Он всегда это чувствовал, с того самого первого мгновения, когда вытащил фотографию из кармана Алана Карстэрса.

– Видела бы ты ее в тот вечер, когда я впервые пошел в Грейндж! – сказал он. – Она была вне себя от страха, и, скажу тебе, Фрэнки, она права: это не нервы и не фантазии или что-нибудь такое. Если Николсон хочет жениться на Сильвии Бэссингтон-ффренч, должны быть устранены два препятствия. Одного уже нет. У меня такое чувство, что жизнь Мойры висит на волоске и что любое промедление может оказаться роковым.

Серьезность его слов отрезвила Фрэнки.

– Мой дорогой, ты прав, – сказала она. – Мы должны действовать быстро. Что будем делать?

– Надо убедить ее покинуть Грейндж. Немедленно.

Фрэнки кивнула.

– Я вот что тебе скажу. Ей лучше уехать в Уэльс, в наш Замок. Видит бог, там она была бы в безопасности.

– Лучше ничего не придумаешь, если ты сумеешь это устроить.

– Ну, это довольно просто. Отец никогда не замечает, кто приезжает и уезжает. Мойра ему понравится, она бы понравилась любому мужчине. Такая женственная. Просто поразительно, до чего мужчины любят беспомощных женщин.

– Не думаю, что Мойра такая уж беспомощная, – сказал Бобби.

– Вздор. Она как маленькая пташка, которая сидит и ждет, когда ее проглотит змея, а сама ничего не предпринимает.

– А что она может сделать?

– Да мало ли чего, – задумчиво сказала Фрэнки.

– Ну, я не знаю. У нее нет денег, нет друзей…

– Не бубни, мой дорогой. Ты ведь не рекомендуешь нового члена в общество покровительства девушкам.

– Прости, – сказал Бобби.

Фрэнки обиженно молчала.

– Ладно, – сказала она, приходя в себя, – я думаю, нам лучше не мешкая заняться этим делом.

– Я тоже, – согласился Бобби. – Нет, правда, Фрэнки, это ужасно мило с твоей стороны, что ты…

– Оставь, – оборвала его девушка. – Я ничего не имею против дружбы с женщиной, если только ты не будешь распускать нюни, говоря о ней. Можно подумать, у нее нет ни рук, ни ног, ни языка, ни мозгов.

– Я просто не понимаю тебя, – пробормотал Бобби.

– Ладно, не будем об этом, – сказала Фрэнки. – Итак, что бы мы ни решили, надо поторапливаться, я так думаю. Это какая-то цитата?

– Это вольное изложение цитаты. Продолжайте, леди Макбет.

– Ты знаешь, – заговорила Фрэнки, ни с того ни с сего уходя от темы, – я всегда считала, что леди Макбет побуждала мужа совершать все эти убийства просто потому, что ей смертельно наскучила жизнь, как, впрочем, и сам Макбет. Я уверена, он был из тех кротких безобидных дядюшек, которые занудством доводят жен до умопомрачения. Но, совершив первое убийство в своей жизни, он возомнил себя эдаким удальцом и заразился манией величия, возместившей прежний комплекс неполноценности.