Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)

Он сжал ладонями голову.

– Для некоторых это обычное дело – не отдавать себе отчета в своих поступках, – заметила Иса.

Имхотеп раздраженно посмотрел на мать. Лекарь стал собираться, и хозяин дома вышел вместе с ним на галерею, оставив указания по уходу за больным.

Ренисенб, оставшаяся в комнате, вопросительно взглянула на бабушку.

Иса сидела неподвижно. На ее хмуром лице застыло такое странное выражение, что Ренисенб робко спросила:

– О чем ты думаешь, бабушка?

– Ты выбрала правильное слово, Ренисенб, – думаю. В этом доме происходят такие странные вещи, что задуматься просто необходимо – хоть кому-нибудь.

– Ужасные вещи. – Молодая женщина вздрогнула: – Мне страшно.

– Мне тоже, – согласилась Иса. – Однако, возможно, по другой причине…

Привычным жестом она сдвинула набок парик.

– Но Яхмос не умрет, – сказала Ренисенб. – Он будет жить.

Иса кивнула:

– Да, главный лекарь успел вовремя. В следующий раз ему может и не повезти.

– Ты думаешь, это может повториться?

– Я думаю, что Яхмосу, тебе и Ипи… и, наверное, Кайт лучше внимательно следить, что вы едите и пьете. Пусть все блюда всегда первым пробует раб.

– А ты, бабушка?

Иса ответила своей обычной насмешливой улыбкой:

– Я, Ренисенб, старая женщина и люблю жизнь, как могут любить ее только старики, наслаждающиеся каждым часом, каждой минутой, которые у них остались. У меня больше шансов остаться в живых, потому что я буду более осторожна, чем любой из вас.

– А мой отец? Ведь Нофрет не может желать зла моему отцу?

– Твой отец? Не знаю… Нет, не знаю. Пока мне не все понятно. Завтра, когда я все обдумаю, нужно будет еще раз поговорить с этим пастушком. В его истории есть что-то…

Она умолкла на полуслове и нахмурилась. Потом вздохнула, встала и, тяжело опираясь на палку, медленно поковыляла в свою комнату.

Ренисенб вошла к брату. Яхмос спал, и она неслышно выскользнула из комнаты. После секундного колебания направилась к Кайт. Незамеченная, остановилась на пороге и стала смотреть, как Кайт поет ребенку колыбельную. Лицо женщины снова стало спокойным и умиротворенным – она выглядела так же, как обычно, и на мгновение Ренисенб показалось, что все события последних суток были просто кошмарным сном.

Медленно повернувшись, она пошла к себе в комнату. На столике среди баночек с мазями и притираниями лежала маленькая шкатулка для драгоценностей, принадлежавшая Нофрет. Ренисенб взяла ее и стала рассматривать, держа перед собой на ладони. Нофрет прикасалась к ней, брала в руки – это была ее личная вещь…

И снова Ренисенб захлестнула волна жалости и сострадания. Нофрет была несчастна. Сжимая в руках эту маленькую шкатулку, она, должно быть, сознательно превращала страдания в злобу и ненависть… и даже теперь эта ненависть не угасла… Нофрет жаждет мести… О нет… этого не может быть!

Почти автоматически Ренисенб освободила застежки и сдвинула крышку шкатулки. Там лежали бусы из сердолика, половинка амулета и кое-что еще …

С бьющимся сердцем Ренисенб достала из шкатулки ожерелье из золотых бусинок с золотыми львами спереди…

Ренисенб стало страшно.

Она инстинктивно вернула ожерелье в шкатулку, задвинула крышку и снова обмотала шнурок вокруг застежек. Первым ее побуждением было скрыть находку. Она даже опасливо оглянулась, желая убедиться, что ее никто не видит.

Ночь прошла без сна. Ренисенб беспокойно ворочалась с боку на бок – никак не могла найти удобную позу для головы на деревянном подголовнике кровати.

Под утро она решила, что нужно кому-то рассказать о своей находке. Нести одной груз неприятного открытия у нее не было сил. Ночью она дважды испуганно вскакивала – ей чудилась грозная фигура Нофрет, стоящая у ее постели. Но в комнате никого не было.

Ренисенб взяла из шкатулки ожерелье со львами и спрятала в складках льняного платья. Едва она успела это сделать, как в комнату вбежала Хенет. Глаза ее возбужденно блестели – ей не терпелось поделиться последними новостями.

– Ты только подумай, Ренисенб, разве это не ужасно? Тот мальчик… пастушок, ты знаешь… его нашли сегодня утром крепко спящим у закромов… его трясли, ему кричали в ухо… и теперь, похоже, он уже никогда не проснется. Как будто выпил макового сока… а может, и вправду выпил… но если так, то кто ему дал? Из наших никто – я бы знала. И сам он выпить не мог. Мы должны были еще вчера догадаться… – Пальцы Хенет стиснули один из многочисленных амулетов, которые она носила. – Да защитит нас Амон от злых духов мертвых! Мальчик рассказал о том, что видел. Сказал, что видел Ее. И Она вернулась и дала ему маковый сок, чтобы его глаза навсегда закрылись. О, она очень могущественна, эта Нофрет. Ты знаешь, она бывала в других землях, за пределами Египта. Готова поклясться, что там она выучилась заморской магии. Всем живущим в этом доме грозит опасность – всем! Твой отец должен принести в жертву Амону несколько быков… целое стадо, если нужно… теперь не время экономить. Мы должны защитить себя. Мы должны воззвать к твоей матери… как и собирался Имхотеп. Жрец Мерсу тоже так считает. Послание в Загробный мир. Хори его теперь составляет. Твой отец хотел воззвать к Нофрет, повиниться перед ней. Что-то вроде этого: «Превосходнейшая Нофрет, какое зло я сотворил тебе…» – и так далее. Но жрец Мерсу сказал, что нужны средства посильнее этого . Твоя мать, Ашайет, была из влиятельной семьи. Брат ее матери был номархом, а ее брат – главным виночерпием наместника Фив. Узнав обо всем, она позаботится, чтобы простой наложнице не позволили убивать ее детей! Да, мы добьемся справедливости. Как я уже сказала, Хори теперь сочиняет прошение к ней.

Ренисенб собиралась разыскать Хори и рассказать о находке ожерелья со львами. Но если Хори занят с жрецами в храме Исиды, то нечего даже думать, что удастся поговорить с ним наедине.

Может, пойти к отцу? Ренисенб недовольно покачала головой. Детская вера во всемогущество отца давно угасла. Теперь она понимала, как быстро Имхотеп теряется в трудную минуту – суетливая напыщенность заменяет ему силу духа. Был бы здоров Яхмос, она обратилась бы к нему, хотя вряд ли от него стоило ожидать полезных советов. Вероятно, он стал бы настаивать, чтобы она все рассказала Имхотепу.

А вот этого, все отчетливее понимала Ренисенб, следовало избежать любой ценой. Первым делом Имхотеп растрезвонит об ожерелье на всю округу, а инстинкт подсказывал Ренисенб, что ее находку следует держать в тайне, хотя и не понимала причину.

Нет, ей нужен совет Хори. Он знает, что нужно делать – как всегда. Он возьмет у нее ожерелье, а вместе с ним – ее тревогу и растерянность. Посмотрит на нее своими добрыми, серьезными глазами, и она сразу же поверит, что все будет хорошо…