Агата Кристи - Карты на столе; Занавес: Последнее дело Пуаро

– Браво! Браво! – зааплодировал Пуаро.

– Староанглийская керамика – пара птиц и, кажется, фигурки Ральфа Вуда [56] Ральф Вуд – мифическое лесное существо вроде русского лешего. . Потом еще кое-какие восточные вещи затейливой работы по серебру. Какие-то украшения, я в них мало что понимаю. Помню, еще несколько птичек челсийского фарфора [57] Фарфор типа мейсенского, производился в 1743–1769 годах. . Да, еще кое-какие миниатюрки под стеклом, по-моему, довольно приятные вещицы. Это, конечно, далеко не все, но все, что я мог вспомнить сейчас.

– Великолепно! – воскликнул в восхищении Пуаро. – Вы действительно наблюдательный человек.

– Упомянул ли я предмет, который вы имели в виду? – с любопытством спросил доктор.

– Вот это-то и интересно, – сказал Пуаро. – Если бы вы назвали предмет, который меня интересует, это бы меня крайне удивило. Как я и ожидал, вы его не назвали.

– И почему бы это?

Пуаро сверкнул глазами.

– Может быть, потому, что его не было.

– Мне это что-то напоминает, – сказал Робертс, пристально глядя на Пуаро.

– Это напоминает вам Шерлока Холмса, не так ли? Любопытный случай с собакой. Собака ночью не выла [58] Имеется в виду эпизод из повести «Собака Баскервилей» английского писателя Артура Конан Дойла. . Вот это интересно! Так что я не прочь позаимствовать уловки.

– Послушайте, мсье Пуаро, я совершенно не понимаю, что это дает.

– Вот и отлично, отлично. Между нами говоря, это мое маленькое достижение.

Видя, что доктор Робертс все-таки остается в полном недоумении, Пуаро, поднимаясь, сказал с улыбкой:

– Неважно, главное, что все рассказанное вами будет мне полезно при следующих беседах.

Доктор тоже поднялся.

– Не могу понять, как именно, но верю вам на слово, – сказал он.

Они обменялись рукопожатиями. Пуаро спустился по лестнице, вышел из дома и остановил проезжающее такси.

– Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси, – сказал он шоферу.

Чейни-Лейн, 111 оказался маленьким, очень аккуратным и чистеньким домом на тихой улочке. Дверь была выкрашена в черный цвет, а ступени тщательно побелены, медное дверное кольцо и ручка сверкали на полуденном солнце.

Дверь открыла пожилая горничная в безукоризненной чистоты белом фартуке и чепчике.

В ответ на вопрос Пуаро она сказала, что хозяйка дома, и повела его по узкой лестнице наверх.

– Ваше имя, сэр?

– Эркюль Пуаро.

Его провели в гостиную простой Г-образной формы. Пуаро осмотрелся, примечая детали. Добротная, хорошо отполированная мебель – такая обычно достается по наследству. Блестящий ситец на стульях и канапе. Несколько фотографий на стенах в старомодных серебряных рамках. И обилие света, льющегося в окна, приятный простор, несколько по-настоящему красивых хризантем в высоком кувшине.

Миссис Лорример вышла ему навстречу.

Не проявив особого удивления при виде Пуаро, она поздоровалась за руку, указала на стул, села сама, сказала что-то о хорошей погоде.

Наступила пауза.

– Надеюсь, мадам, – начал Пуаро, – вы извините меня за этот визит.

Глядя прямо ему в глаза, миссис Лорример спросила:

– Визит связан с вашей профессией?

– Признаюсь.

– Вы, мсье Пуаро, надеюсь, понимаете, что хотя я, конечно, дам любую информацию и окажу в случае необходимости помощь инспектору Баттлу и вообще полиции, я ни в коей мере не собираюсь этого делать в отношении каких-либо неофициальных лиц.

– Я отдаю себе в этом полный отчет, мадам. Если вы укажете мне на дверь, я тут же отправлюсь вон.

Миссис Лорример слегка улыбнулась.

– Ну, мсье Пуаро, к таким крайностям я прибегать еще не намерена. Я могу уделить вам десять минут. Но по истечении этого срока я буду вынуждена покинуть вас, меня ожидают на партию бриджа.

– Десяти минут для меня будет вполне достаточно. Я хочу, мадам, чтобы вы описали мне комнату, в которой играли в бридж в тот вечер, комнату, в которой был убит мистер Шайтана.

У миссис Лорример поднялись брови.

– Странный вопрос! Не вижу в нем смысла.

– Мадам, что, если бы, когда вы играете в бридж, кто-то стал вам говорить, – зачем вы ходите с валета, которого бьет дама, и почему не королем, который бы взял взятку? Если бы люди стали задавать вам подобные вопросы, ответы на них были бы длинные и утомительные, не так ли? (Миссис Лорример слегка улыбнулась.) Ведь вы в этой игре специалист, а я новичок. Весьма логично.

Миссис Лорример с минуту подумала.

– Это была большая комната. В ней находилось множество вещей.

– Не можете ли вы описать некоторые из них?

– Несколько оранжерейных цветов, модных, довольно красивых… И несколько, я думаю, китайских или японских картин. Была еще ваза с крошечными красными тюльпанами – на удивление рано для них.

– Что еще?

– К сожалению, я ничего толком не рассмотрела.

– Мебель, вы помните цвет обивки?

– Шелк, я думаю. Вот и все, что могу сказать.

– Не обратили ли вы внимания на какие-нибудь мелкие предметы?

– Вроде не обратила. Их было так много. Как в доме хорошего коллекционера.

После некоторого молчания миссис Лорример вяло улыбнулась и сказала:

– Кажется, я не очень-то вам помогла.

– Есть еще кое-что. – Он вытащил подсчеты очков. – Вот три первых сыгранных роббера. Я гадал, сможете ли вы при помощи этих счетов восстановить раздачи.

– Дайте взглянуть. – Миссис Лорример проявила заинтересованность, склонилась над записями. – Вот первый роббер, мы с мисс Мередит играли против мужчин. В первом гейме были четыре пики. Мы разыграли их и даже взяли лишнюю взятку. В следующей раздаче были две бубны, и доктор Робертс остался без одной. В третьей раздаче была довольно упорная торговля. Мисс Мередит пасовала. Майор Деспард заявил червы. Я пасовала. Доктор Робертс перескочил на три трефы. Мисс Мередит решилась на три пики. Майор Деспард заявил четыре пики. Я удвоила. Доктор Робертс взял игру на четырех червах. Они остались без одной.

– Epatant, – сказал Пуаро. – Какая память!

Миссис Лорример продолжала, не обращая внимания на его восторги:

– В следующей раздаче майор Деспард пасовал, а я заявила бескозырную. Доктор Робертс заявил три червы. Моя партнерша спасовала. Деспард поддержал партнера, назвал четыре. Я удвоила, и они остались без двух. Затем я раздала, и мы разыграли объявленные четыре пики.

Она взяла следующий счет.

– Здесь потруднее, – сказал Пуаро. – Майор Деспард тут вычеркивал.

– Я полагаю, для начала они подсели на пятьдесят. Затем доктор Робертс заявил пять бубен, мы дублировали и оставили его без трех взяток. Мы разыграли три трефы, но они сразу же сделали гейм на пиках. Следующий гейм сделали мы, на пяти трефах, и записали внизу сотню. Противники наши сыграли одну черву, мы – две без козыря, и наконец мы выиграли роббер, заявив четыре трефы.