Агата Кристи - Карты на столе; Занавес: Последнее дело Пуаро

– Энн, ты трусиха, да, именно трусиха. Что хорошего быть страусом, прячущим голову в песок. Произошло убийство, и ты одна из подозреваемых, и, я бы сказала, наименее вероятных…

– Совсем хорошо, – сказала Энн как бы в шутку, – именно наименее вероятный всегда и оказывается настоящим преступником.

– Но ты ведь одна из этих четырех, – продолжала Рода, не смутившись тем, что ее прервали. – Ты все брезгливо принюхиваешься, как будто убийство – это дурной запах, который не имеет к тебе никакого отношения. Какой смысл?

– А оно действительно ко мне не имеет отношения, – упрямо твердила Энн. – Я готова отвечать на любые вопросы, которые задаст мне полиция, но при чем тут этот человек, какой-то Эркюль Пуаро?

– А что он подумает, если ты будешь уклоняться от ответов и избегать расспросов? Не подумает ли он, что ты боишься разоблачения?

– Я вовсе не боюсь разоблачения, – холодно сказала Энн.

– Дорогая, я знаю это. Ты бы никого не могла убить, если бы даже попыталась. Но ужасно подозрительные иностранцы этого не знают. Я думаю, нам как раз следует пойти к нему домой. Иначе он явится сюда и будет выпытывать все у слуг.

– У нас нет слуг.

– У нас есть мамаша Аствелл. Она может молоть языком с кем угодно! Пойдем, Энн, давай пойдем, вот потеха-то будет.

– Не понимаю, зачем ему надо меня видеть, – упорствовала Энн.

– Чтобы обскакать официальную полицию, конечно, – нетерпеливо сказала Рода. – Они всегда так делают, частные детективы. Они всегда стараются доказать, что в Скотленд-Ярде – сплошные идиоты.

– Ты думаешь, этот Пуаро умный?

– Не похож на Шерлока [112] Имеется в виду Шерлок Холмс – частный сыщик, главный герой знаменитого детективного цикла, написанного английским писателем А. Конан Дойлом. , – сказала Рода. – Думаю, был довольно хорош в свое время. Теперь он, конечно, уже свихнулся. Ему, должно быть, по меньшей мере шестьдесят. Ну, шевелись, Энн, пойдем навестим старика. Он, может быть, наговорит нам всяких ужасов об остальных.

– Хорошо, – согласилась Энн и добавила: – Тебе все это доставляет такое удовольствие.

– Наверное, потому, что это меня не касается, – сказала Рода. – Ты, Энн, ушами хлопала, не поднять глаз в нужный момент! Если бы ты только не прозевала, ты бы жила как герцогиня до конца дней своих, шантажируя убийцу.

Итак, приблизительно около трех часов того же самого дня Рода Доз и Энн Мередит чинно восседали на стульях в аккуратной комнате Пуаро и пили маленькими глотками из старомодных бокалов черносмородинный сироп (они терпеть его не могли, но из вежливости не решились отказаться).

– С вашей стороны было чрезвычайно любезно откликнуться на мою просьбу, мадемуазель, – сказал Пуаро.

– Буду рада помочь, чем смогу, – невнятно пробормотала Энн.

– Надо вспомнить сущую мелочь.

– Вспомнить?

– Да. Я уже задавал эти вопросы миссис Лорример, доктору Робертсу и майору Деспарду. Никто из них, увы, не дал ожидаемого ответа.

Энн продолжала недоуменно смотреть на Пуаро.

– Я хочу, чтобы вы, мадемуазель, мысленно вернулись к тому вечеру в гостиной мистера Шайтаны.

Тень усталости пробежала по лицу Энн. Как ей надоел этот кошмар!

Пуаро уловил это выражение.

– Знаю, мадемуазель, знаю, – добродушно сказал он. – C'est pénible, n'est ce pas? [113] Тяжело, не так ли? (фр.) Вполне естественно. Вы, такая молодая, впервые соприкоснулись с этаким ужасом. Вероятно, вы никогда не сталкивались с насильственной смертью.

Рода немного нервно поудобнее переставила ноги.

– Ну и что же? – сказала Энн.

– Мысленно перенеситесь назад. Я хочу, чтобы вы мне рассказали все, что помните о той комнате.

Энн в упор, с подозрением смотрела на Пуаро.

– Я не понимаю.

– Ну вот стулья, столы, безделушки, обои, занавеси, каминный прибор. Вы видели все это, разве вы не можете их описать?

– А, понятно. – Энн нахмурилась. – Это трудно. Не думаю, что так уж хорошо все помню. На обои я вообще не обратила внимания. Стены, по-моему, были выкрашены в какой-то не привлекающий внимания цвет. На полу лежали ковры. Был рояль. – Она покачала головой. – В самом деле, я, наверное, больше и не могу сказать.

– Но вы и не пытаетесь, мадемуазель. Были же там какие-то предметы, какие-то украшения, bric-à-brac? [114] Старинные вещицы (фр.).

– Помню, была шкатулка с египетскими ювелирными изделиями, – медленно проговорила Энн. – В стороне, у окна.

– Ах, да. В самом дальнем углу от стола, на котором лежал маленький кинжал.

Энн посмотрела на него.

– Я знать не знаю, на каком он был столе.

«Pas si bête [115] Не так глупа (фр.). , – прокомментировал про себя Пуаро. – Но тогда и Пуаро – не Пуаро! Знай она меня лучше, поняла бы, что я никогда не предлагаю такую явную piège [116] Западню (фр.). ». Вслух он сказал:

– Шкатулка с египетскими ювелирными изделиями, вы говорите?

– Да, – чуть оживившись, подтвердила Энн. – Довольно привлекательные вещицы. Голубая с красным эмаль. Несколько хорошеньких колечек. И скарабеи [117] Скарабей – род жуков-навозников. В Древнем Египте почитался как одна из форм солнечного божества; его изображения служат амулетами и украшениями. , но я их не особенно люблю.

– Он был настоящим коллекционером – наш мистер Шайтана, – пробормотал Пуаро.

– Да, по-видимому, – согласилась Энн. – В комнате было полно всякой всячины. Все рассмотреть было просто невозможно.

– Значит, вы не можете упомянуть что-нибудь еще, на чем задержалось ваше внимание?

Энн слегка улыбнулась.

– Только вазу с хризантемами, которым давно надо было поменять воду.

– Ах, верно, прислуга всегда пренебрегает такими вещами.

Пуаро некоторое время молчал.

Энн робко спросила:

– К сожалению, я, видимо, не упомянула того, что вы от меня ждали.

Пуаро добродушно улыбнулся.

– Это не имеет значения, mon enfant [118] Мое дитя (фр.). . Я расспросил вас просто так, на всякий случай. Скажите, вы в последнее время не виделись с майором Деспардом?

Он увидел, что лицо девушки слегка порозовело. Она ответила:

– Он сказал, что скоро навестит нас еще раз.

– Это не он! – вмешалась Рода. – Энн и я в этом абсолютно уверены.

Пуаро подмигнул им.

– Какая удача, убедить двух таких очаровательных молодых дам в собственной невиновности.

«О господи, – подумала Рода, – неужели он собирается вести себя как француз, я буду чувствовать себя дура дурой». Она поднялась и принялась старательно рассматривать гравюры на стене.

– Ужасно хорошие, – сказала она.

– Неплохие, – согласился Пуаро.

Он нерешительно взглянул на Энн.

– Мадемуазель, – наконец произнес он. – Меня интересует, не могу ли я попросить вас о большом одолжении… нет, нет, это не имеет никакого отношения к убийству. Это нечто совершенно личное.