Дональд Макгибни - Тридцать второй калибр

У входа в дом стоял автомобиль Фрэнка Вудса.

Если бы Хелен была одна, я бы оставил здесь Джима, а сам бы ушел, ведь то, что они сказали бы друг другу, не предназначалось для посторонних ушей. Но когда я увидел машину Фрэнка Вудса, то почувствовал: может потребоваться холодная голова. Выражение лица Джима не предвещало ничего хорошего: пока он шел к дому, все его мускулы казались напряженными. У двери он замешкался, то ли позволяя мне догнать его, то ли из-за отвращения к предстоявший встрече. Как бы то ни было, мы вместе вошли в темный холл.

Хелен стояла у входа в гостиную: ее высокая фигура была выпрямлена, голова гордо поднята, одна рука была поднята, а вторая утопала в бархатных портьерах. Она была в сером дорожном костюме, пальто которого лежало на спинке стула. Рядом лежал большой саквояж. Тон ее голоса во время телефонного разговора заставил меня предположить, что мы найдем Хелен встревоженной и заплаканной, но сейчас она выглядела спокойной и собранной, как будто просто позвала нас на чай. Ничто в ней не выдавало былого волнения, кроме разве что слабо заметных следов от недавних слез. Джим же, напротив, был перепуган, его лицо было бледным, как тесто, и на нем проступили капельки пота.

Хелен жестом пригласила нас войти, и я вошел, сжимая руку Джима. Вудс стоял у окна — спиной к нам. Вся его поза была столь наиграна и выражала такое презрение, что я почувствовал, как волоски у меня на загривке встают дыбом от антагонизма к нему. Услышав нас, Вудс с презрительной медлительностью обернулся, но, увидев безмолвное страдание на лице Джима, он сам внезапно покраснел. Хелен пересекла комнату и села на диван, за которым стоял Вудс. Целый спектакль: ее выбор места, где сесть; восторженный взгляд, который она бросила на него; поза, в которой она сидела — все показывало, кого из мужчин она любит. Я потерял всякую надежду на то, что она вернется к Джиму. Хелен заговорила первой.

— Ты видел утреннюю записку?

Джим облизнул пересохшие губы и едва слышно ответил:

— Да.

— Тогда нет нужды рассказывать тебе, что я решила уйти к Фрэнку.

Ее голос был холоден. Вудс обернулся и снова выглянул в окно. Джим смотрел на Хелен собачьими глазами. Мое сердце болело, но я ничего не мог сделать.

— Почему ты вернулась? — Джим чуть ли не шептал, уставившись ей в лицо.

— Потому, что я не хочу скандала, — она опустила глаза на колени, открывая и закрывая бисерную сумочку. Очевидно, разговор вышел более сложным, чем она изначально предполагала. — Я чувствую… я надеюсь, что если смогу показать, что не люблю тебя и что я преданна Фрэнку, то твоя гордость или что-то еще вынудят тебя дать мне развод, которого я просила. По этой причине мы решили вернуться — чтобы ты дал нам возможность вступить в брак без скандала.

Грубый эгоизм этой женщины (я не мог думать о ней, как о своей сестре), холодная жестокость, даже ее чертова красота — все это пронеслось в моей голове, и что-то в ней щелкнуло. Я не мог перенести того, как Джим беспомощно стоит перед ними, а эти двое терзают его.

— Это очень тактично, — взорвался я.

— Уоррен, держись от наших дел подальше!

— Будь я проклят, если поступлю так! — ответил я. — У меня есть как минимум право брата, и могу сказать вам, что человек, пробравшийся в чужой дом, чтобы крутить любовь с чужой женой…

Вудс резко обернулся.

— Это ложь, и ты знаешь об этом.

Джим опустил руку на мое плечо. Он знал, что я был готов подраться.

— Баппс, не надо!

Кажется, он внезапно вернулся к жизни. Судя по тому, как он выставил челюсть, я понял, что к нему вернулся тот кураж, что помог ему выиграть множество дел в зале судебных заседаний.

— Хелен, ты была права. Хоть я и считаю, что твое желание избежать скандала довольно эгоистично, но думаю, что моя позиция стала одной из причин, по которым ты вернулась, за что тебе спасибо. Когда ты просила развод, я не понимал, что твоя любовь ко мне давно мертва, ведь ты подпала под влияние этого человека. В сложившихся обстоятельствах я дам тебе развод, только лишь бы ты не взялась за дело собственными руками. Но я не сделаю этого, пока не смогу убедиться, что твоя новая любовь — настоящая, что этот человек достоин ее. Если в его жизни есть что-то неприглядное, я об этом узнаю. Если в его прошлом было что-то такое, что в будущем заставит тебя страдать, я это узнаю. Ты должна понять это прежде, чем делать необратимый шаг.

Когда Джим заговорил о том, что будет копаться в прошлом Вудса, тот было вспыхнул, но в конце со смехом сказал:

— Как-то это мелодраматично, не так ли?

— Лучше мелодрама, чем трагедия, — ответил Джим.

— Хелен сказала тебе, что она не любит тебя, а любит меня. Сегодня утром она была готова вызвать скандал, оставив мужа — жить вместе со мной, открыто жить вне брака до тех пор, пока ты не дашь развод. Это вполне отвечает на твой первый вопрос, разве не так?

— Я не лучшего мнения о вас — ведь вы согласны на такую жертву с ее стороны.

— Я никогда не ожидал, что смогу одолеть любовь мужа и получить его жену, — спокойно ответил Вудс.

Я еще не видел столь убийственного блеска в глазах, как у Джима в тот момент. Каждый мужчина рассматривает соперника узким взглядом, и я ожидал, что все достижения цивилизации будут отброшены в сторону, и мужчины вцепятся друг в друга. Оба были сильны и опасались друг друга.

— Собираетесь изучать мое прошлое, будто вы отец девушки, а я — юный ухажер. Хоть я и не признаю твоего права лезть в мои дела, но все же: то, что я направлен в Америку французским правительством что-то, да значит. Они там не привыкли нанимать на службу, кого попало.

— Все это не важно, — вмешалась Хелен. — Джим, я могу спросить, что будет со мной в то время, пока ты будешь расследовать прошлое Фрэнка?

— Ты останешься здесь.

— Здесь? А где же будешь ты?

— Тоже здесь, с тобой.

Вудс обошел вокруг дивана.

— Фельдерсон, смотри! Разве ты не слышал, как Хелен сказала, что не любит тебя? Ты потерял ее…

— Держись в стороне! — хрипло рявкнул Джим.

— Она не останется здесь с тобой. Ты думаешь, я позволю ей остаться в этом доме, чтобы она терпела тебя?

— Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что ты позволишь, а что нет? — сверкнув глазами, взревел Джим. — Ты пришел ко мне в дом, как гость, и затем украл самое ценное. Убирайся, не то я убью тебя!

Вудс побледнел. Я чувствовал, что эти двое с минуты на минуту разрешат свои вопросы раз и навсегда. Внезапно Вудс обернулся и приказал:

— Хелен, пойдем!

— Она останется здесь! — крикнул Джим.

Хелен вскочила с дивана, когда мужчины пошли друг на друга. Она шагнула вперед.

— Я уйду с Фрэнком. Мы пришли сюда скорее ради тебя, чем для себя. Мы попытались дать тебе шанс все достойно урегулировать, хотя я могла бы обойтись и без этого. Ты заверяешь, что любишь меня, но когда я попросила тебя проявить любовь, сделать то единственное, что сделало бы меня счастливой, ты отказал. А теперь ты оскорбляешь человека, который для меня дороже всех в мире. Даже если бы я когда-то любила тебя, только что сказанные тобой слова заставили бы меня возненавидеть тебя. Я никогда не любила тебя, а сейчас только презираю и ненавижу тебя!