Лео Брюс - Неоконченное дело

БЕСПОЛЕЗНО ПИСАТЬ МИНИСТРУ ТЧК НЕ МОГУ

ПРЕРВАТЬ НЕОБХОДИМЫЙ ОТПУСК ТЧК

СОВЕТУЮ БРОСИТЬ КАРЬЕРУ СЫЩИКА

И КУПИТЬ ПАБ ТЧК ТАУНСЕНД.

Но до наступления традиционного времени чаепития к нам снова заявился почтальон, явно злившийся на тех, кто заставил его дважды за день посетить мой коттедж. Он передал мне еще одну депешу:

ПРЕДПОЧИТАЮ ДРУГУЮ СТОРОНУ СТОЙКИ БАРА ТЧК

ПРИБЫВАЮ 8.10 ТЧК БИФ.

Что ж, по крайней мере в упрямстве Бифу было трудно отказать. Создавалось впечатление, что он упорно не желал смириться и признать ошибки, допущенные в деле Стюарта, пока того еще не казнили.

Мне немного польстила его тактика прихода горы к Магомету, но одновременно я получил лишнее подтверждение его наивности во многих важных жизненных вопросах. Он рассчитывал, что письмо министру внутренних дел может помочь Стюарту, и надеялся на мое мастерство в написании подобных писем. Но все же я отправился на станцию встречать его.

Он выглядел похудевшим, подтянутым и пребывал в отменном настроении. В гораздо лучшем, чем во время и после суда. Прежний старый добрый Биф, пожимая мне руку, сразу же поинтересовался, играют ли здесь в дартс.

— А я-то думал, вы приехали ради письма, — ответил я с напускной строгостью.

— Для этого у нас будет более чем достаточно времени завтра, — сказал Биф. — Я не в состоянии сосредоточиться на столь важном деле после нескольких часов тряски в поезде. До назначенного дня казни еще неделя. А пока мы с вами схлестнемся с самой сильной местной парой. Надеюсь, вы сыграете лучше, чем в прошлый раз в Лондоне. Даже если просто перестанете метать мимо доски, это уже станет для вас большим достижением.

Больше мне ничего не удалось из него выжать. И скоро мы действительно оказались в стенах паба «Краса Англии», проведя вечер в полном соответствии с пожеланиями Бифа. Он же, вынужден признать, снискал к себе расположение местной публики, заявив, что нигде прежде за пределами Лондона не встречал таких мастеров метания дротиков в цель.

Зато утром, как только мы покончили с завтраком, сержант потребовал ручку и бумагу, усевшись за рабочий стол напротив меня.

— Теперь вы будете писать, а я говорить вам, о чем именно.

Исходя из чистейшей благотворительности и, как я полагаю, все еще испытывая прежнюю любовь к Бифу даже в эти позорные для него дни, я написал нужное ему письмо, хотя, добавляя на бумагу каждое новое слово или фразу, осознавал всю бессмысленность затеи. Наградой мне стала обычная грубая и неуклюжая лесть.

— Всегда поражался вашей способности до такой степени складно излагать мысли в письменном виде, — похвалил он, а потом, высунув язык, облизал клей на конверте. — Министр не сможет оставить такое послание без внимания, вот в чем я нисколько не сомневаюсь.

Я не хотел лишать его остатков оптимизма, поэтому не стал спорить.

— Надеюсь, вы правы, — только и произнес я.

А потом предоставил Бифу самому опустить в почтовый ящик плод нашего совместного творчества.

И все же по мере приближения даты казни Стюарта Феррерса я начал понимать, что не могу безмятежно проводить время в сельской глуши. У меня стали шалить нервы, все чаще проявлялась раздражительность, и моя добрая, милая домохозяйка из Норфолка уже не раз справлялась, «не захворал ли я». У меня даже случались приступы неврастении и мучила вина, что скоро на виселицу отправят ни в чем не повинного человека. Я теперь часто лежал по ночам без сна, рассуждая: если бы для расследования дела наняли более компетентного сыщика, чем мой сержант, он наверняка смог бы найти доказательства в пользу Стюарта. А Биф сумел лишь собрать достаточно улик, чтобы самому увериться в его невиновности, но этого оказалось недостаточно для оправдательного приговора суда. А на ком лежит ответственность, что Питер обратился именно к Бифу, если не на мне. Потому что это я использовал поразительное везение рядового провинциального полисмена при раскрытии некоторых дел, превратив их в подлинные триумфы выдающегося детектива. Не создай я ему подобной репутации, Питер Феррерс никогда не пожелал бы воспользоваться его услугами.

Значит, говорил я себе, часть вины лежала на мне, и уже ничто не было способно изменить этого. Будь Стюарт Феррерс женщиной или слабоумным, если бы в деле имелись некие смягчающие обстоятельства, из-за чего убийство Бенсона было вынужденным, то действительно появился бы шанс, что министр внутренних дел более внимательно отнесется к петиции о помиловании, подписанной многими знаменитыми и влиятельными людьми. Но убийство, как ни взгляни, выглядело жестоким и хладнокровным, а действия Стюарта в том виде, в каком представила их на суде полиция, заслуживали именно того наказания, какое в итоге ему назначили присяжные и судья. Убийце — смерть. Никакой надежды на пересмотр вердикта больше не оставалось.

Несколько дней мне еще кое-как удавалось справляться с искушением вернуться в Лондон, но потом я внезапно передумал, упаковал вещи и отправился в столицу. Мне хотелось находиться поблизости от места развития событий, не быть столь равнодушным к страшной участи человека, ожидавшего смерти. Бифа застал в состоянии глубокого волнения, хотя он казался не столь подавленным, как можно было ожидать.

— Сказываются долгие годы, когда ты постоянно сталкиваешься с чем-то подобным, — объяснил он. — Поневоле черствеешь. Восприятие притупляется. Все кажется не так, как обстояло на самом деле. Помню случай, когда молодой паренек угодил на месяц в тюрьму за попытку проникновения в чужой дом. А скоро выяснилось, что его вынудила пойти на преступление банда уголовников, которую мы благополучно арестовали, оправдав юнца. Еще было дельце с уважаемой леди, заподозренной в краже денег из приходской кассы для пожертвований на благотворительность…

— Довольно воспоминаний о ваших прошлых подвигах в полиции, — прервал я его. — Сейчас все гораздо серьезнее.

— Я знаю это, — отозвался на мои слова Биф. — Но хотел лишь показать, насколько часто я был свидетелем человеческих трагедий, соприкасался с ними.

— Что было вами сделано за время моего отсутствия? — спросил я.

— Ну, я отправил свое письмо министру внутренних дел, где изложил все причины, в силу которых считаю Стюарта невиновным в убийстве. Но от них пришло лишь стандартно отпечатанное уведомление о получении письма.

— А вы ожидали чего-то большего?

— Но ведь я написал им очень длинное послание, верно? — с грустью напомнил Биф.

— Значит, нашего несчастного подопечного вздернут уже в четверг?

— Да. Страшно даже думать об этом.

— Но вы не считаете себя виноватым в подобном исходе дела?