Джеймс Чейз - Уходя, не оглядывайся [litres]

Я оторопел от ненависти, сверкавшей в ее глазах.

– Раз ты так говоришь…

– Убирайся! Я хочу спать с мужчиной, а не с жалким насекомым! Иди и разговаривай со своим дружком!

Я вышел, хлопнув дверью.

На этом закончилась наша близость с Лолой. Странно, но теперь, когда появился Рой, я воспринял это спокойно. Рой помог мне перетащить одноместную кровать во флигель.

– Значит, опять в конуру! – прокомментировал он, смеясь. – Женщины! Их сексуальность висит над тобой как дамоклов меч. Я уже через это прошел. Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему Йенсен удрал от нее.

Весь тот день Лола со мной не разговаривала. Около десяти часов она села в «меркьюри» и уехала в Вентуорт. Пока ее не было, я решил перенести свои вещи во флигель.

– Она успокоится, – сказал я Рою. – В любом случае пожить для разнообразия в мужской компании совсем неплохо.

Рой заправлял подъехавшую машину, а я упаковывал вещи в чемодан. Открыв ящик шкафа, в котором мы с Лолой хранили вещи и куда я спрятал револьвер, я его не нашел. Это по-настоящему озадачило меня: взять его могла только Лола. Я обыскал все ящики, но револьвера нигде не было. Я перерыл все комнаты в доме, но мои поиски остались безрезультатными.

Зачем она его взяла?

Вечер был испорчен. Я нервничал и все время думал о револьвере. Перед моими глазами все время стояло выражение ненависти у нее на лице. Я не переставал себя спрашивать: неужели наши отношения в последнее время были с ее стороны только мастерски разыгранным спектаклем?

Я просидел с Роем до часу ночи, и мы вместе пошли спать. Около трех часов я услышал, как затормозил «меркьюри». Моя кровать стояла у окна, и при лунном свете мне было видно, как она вошла в дом. Меня так и подмывало спросить у нее о револьвере, не откладывая до утра, но я все-таки сдержался. Этой ночью я спал плохо.

На следующий день она вышла только в двенадцатом часу. Рой чистил картошку, а я мыл посуду, оставшуюся с ночи.

Выражение лица у нее было недовольное, но она все же поздоровалась с Роем достаточно приветливо. Меня она просто не замечала. Рой подмигнул мне и кивнул в сторону двери. Он включил картофелечистку и вышел, оставив нас одних.

– Где револьвер? – напрямик спросил я.

Она взглянула на меня:

– Я от него избавилась.

– Как?

– Закопала его по дороге в Вентуорт. Тебя это устраивает?

Я не знал, говорит она правду или врет.

– Зачем ты это сделала?

– Они могли доказать, что Йенсен убит из этого револьвера, разве не так? Лучше от него избавиться.

В ее словах был резон, но я все-таки не был уверен, что она говорит правду.

– Чет, я здесь думала…

– О чем же?

– Теперь, когда вас здесь двое с твоим другом, вы можете управиться без меня. Я уезжаю.

– Ты думаешь, это хорошая мысль?

– Конечно. Я всегда хотела уехать – я говорила тебе об этом тысячу раз! Теперь, когда появился Рой, это возможно.

– А что скажет шериф, когда узнает, что ты уехала?

– Ты можешь сказать ему, что я уехала к Карлу и оставила станцию на вас двоих.

– Ты забываешь, что в каждом полицейском участке есть мое описание и фотография. Мне жаль, но этот номер не пройдет.

Ее глаза сверкнули.

– Ты откроешь сейф, Чет, и отдашь мне деньги! Я уезжаю в конце недели. Тебе ясно?

– Так не пойдет, Лола, есть три очень веские причины. Первая: я не могу светиться. Если ты уедешь, получится, что станция осталась на Рое, и шериф может проявить любопытство. Если он меня увидит, я пропал. Вторая: Йенсен закопан здесь, и если полиция его когда-нибудь найдет, то ты должна быть здесь, чтобы держать ответ. Застрелила его все-таки ты! И третья: я не открою сейф и ты не получишь деньги, потому что, как только они будут в твоих руках, я окажусь в западне. Тебе уже ничто не помешает заявить полиции, что Йенсена убил я, а именно этого я никогда не допущу.

Я ожидал, что она взорвется, но ничего такого не произошло. Лола только слегка побледнела, и под глазами у нее обозначились темные круги, а в остальном она оставалась спокойной.

– Это твое последнее слово, Чет?

– Да.

– Ну тогда послушай. Я ждала целых четыре года, чтобы вырваться из этой забытой богом дыры, и я научилась быть терпеливой. Я выберусь отсюда, но, когда это случится, ты пожалеешь, что я не уехала раньше.

– Раз мы говорим начистоту, Лола, я тоже хочу тебя предупредить. Рой может открыть этот сейф, но не обольщайся. Если он откроет его и увидит, что там внутри, он заберет все деньги себе. Я тебя предупреждаю. И не рассчитывай, что тебе удастся соблазнить его. Я бы не допустил, чтобы он здесь остался, если бы у меня были хоть малейшие сомнения. Я знаю его всю свою жизнь. Женщины для него – ноль. Ты уже пыталась произвести на него впечатление – не вышло. Его единственная страсть в жизни – это деньги. Он их заберет и оставит тебя на бобах – этих денег ты больше никогда не увидишь. Не обманывай себя: если хочешь лишиться денег, попроси его вскрыть сейф!

Я вышел под немигающим взглядом ее прищуренных глаз. Рой подметал у бензоколонки. Увидев меня, он улыбнулся:

– Я решил оставить вас вдвоем. Ну что, поцеловались и помирились?

– Пока нет, – ответил я. А в самом деле, можно ли ему доверять и не поддастся ли он влиянию Лолы? Глядя на его смуглое, циничное лицо, я старался себя уверить, что на него можно положиться.

– С ними надо пожестче, Чет. Нет такой женщины, из-за которой стоило бы переживать. Я понял это много лет назад. Расслабься, а то на тебе лица нет. Если она сошла с колеи, то на ней ведь свет клином не сошелся.

– Да, ты прав. Знаешь, мне кажется, чтобы досадить мне, она собирается затеять с тобой флирт. Просто имей в виду.

Он засмеялся:

– Смешно. Ладно, пусть попробует. Ты знаешь меня, приятель. Со мной она каши не сварит. Чего же она добивается, чтобы ты ревновал?

Я подумал, стоит ли рассказать ему о сейфе, и решил, что нет. Если Рой узнает о деньгах в сейфе, он потеряет покой. Он приложит все свои силы, чтобы убедить меня открыть сейф, а делать этого я никак не хотел.

– Видимо, так.

Он покачал головой:

– Женщины!

Следующие три дня были для Лолы нелегкими. Меня она по-прежнему сторонилась. Мы с Роем не разлучались, вместе дежурили ночью и проводили время за картами. Как только движение стихало, мы выносили на веранду стол и начинали игру. Результаты мы записывали, но никогда не расплачивались: выигрыши и проигрыши оставались только на бумаге.

Рою шла карта, и вдобавок он играл лучше меня. На четвертую ночь он сказал с улыбкой:

– Ты мне должен пять сотен. Лучше остановись, иначе я тебя разорю.

– Тебе не стоит переживать насчет того, что ты меня разоришь, – ответил я тоже с улыбкой. – Ты лучше переживай, как с меня эти деньги получить.