Джеймс Чейз - Финт простака

– Ну ты болван! Потрясающий! – Глорию точно пружиной подбросило. – Я-то считала – в твоей красивой черепушке мозги все-таки имеются.

От удивления я чуть бокал с виски не выронил.

– Да что такое?!

– Если бы мужчина, который тянет на миллион, попробовал соблазнить меня, вот уж не стала бы отказываться! Пусть бы хоть у него деревянная нога была и вставная челюсть. Я знаю: она тощая, но уж не такая страшила. Сколько точно она стоит?

– Не знаю. Миллионов семьдесят, а то и побольше.

– Ой-ой! Семьдесят! И ты уговорил ее отдать в твое распоряжение четверть миллиончика?

– Да. А что такого? Ну-ка подвинься, ложусь.

– Нет, погоди. Не слезай с разговора, Чад. Это так увлекательно. – Глория спрыгнула с постели и принялась разгуливать по комнате. – Расскажи-ка поподробнее, как все было.

Я рассказал о боксе, как реагировала Вестал, что произошло в сумеречном коридоре и как она убежала от меня.

Глория присела на стол, обняв колени руками. Слушала она очень внимательно, не перебивая.

– И ты ей позвонил, да?

– Не мог прорваться через секретаршу.

– Плохо старался.

– Совсем не старался. Попросил передать, что я звонил, и хватит.

– О господи! Когда ты только уразумеешь, что девушкам не звонки нужны! Им требуется что-то поощутимее. Ну ладно. Пошли ей завтра цветы. Коробку белых фиалок с утра пораньше, пока она еще не встала.

– Считаешь, отличная идея? А я – нет. Еще вообразит, будто нравится мне. Зачем мне это?

– Чад, дружок, что с тобой? – Глория вперилась в меня. – Рехнулся, миленький?

– А что в твоей глупой голове варится?

– Не такая уж она у меня глупая. – Девушка потянулась за сигаретой, закурила. – Мне бы немножко денежек мисс Шелли не помешало. С удовольствием бы пожила в роскошной квартирке на Парк-авеню. А ты приходил бы ко мне поразвлечься, когда заполучишь ее миллиончики. А?

– Ты что, спятила, голубка моя? – Я таращился на нее удивленно.

– Чад, ну неужели ты не понимаешь? Женщина в ее возрасте, да к тому же некрасивая, одинокая, нелюбимая. И вдруг появляется высокий, стройный, красивый мужчина. Вроде тебя. Она непременно в тебя влюбится, без оглядки. Сыграй верно, дружок, последуй моему совету – и ты женишься на ней, не пройдет и месяца.

– Мне на ней жениться! – заорал я. – На такой?! Мне – на ней? Да ни в жизнь! Только представить, что связан с этой мумией на всю оставшуюся жизнь! Брр! Ты рехнулась!

Глория неотрывно смотрела на меня.

– А ты представь, что связан на всю жизнь с семьюдесятью миллионами! – тихонько произнесла она. – Ты это представь.

Я порывался что-то возразить, но осекся.

– То-то. Начинаешь соображать, – сделала вывод Глория, наблюдавшая за мной. – Ну и что, что ты с ней связан? Это же не значит, что тебе нельзя гульнуть. Я тут рядышком, в роскошной квартирке, всегда готова принять тебя. Взгляни на дело с этой точки зрения: долго ли в твоем распоряжении будут четверть миллиона? Если не станешь ее любовником, она очень скоро скиснет, разочаруется в тебе. Тут она тебе и устроит красивую жизнь. При первом же случае отберет у тебя деньги. Но женись на ней, Чад, и ты в порядке. Будь милым с ней, ласковым, и денежки так и потекут. Я тебя знаю. Ты добьешься от нее чего угодно. Ты же неотразим!

– Заткнись! – велел я. – Дай подумать!

Глория послушно умолкла, не сводя с меня глаз. Я сидел, уставившись в потолок минут десять. Потом встал.

– Решил, Чад?

– Вроде бы, – ухмыльнулся я. – В потемках что одна женщина, что другая, а семьдесят миллионов есть семьдесят миллионов, как ни крути.

Не стану занимать ваше время, излагая детали женитьбы на Вестал. Сейчас уже всем известно, что я женился на ней, как и предсказывала Глория, меньше чем через месяц после того, как девушка подала идею. Вестал играла мне на руку. Все – как предсказывала Глория. Она была одинока и нелюбима. Я оказался первым привлекательным энергичным молодым мужчиной, с которым ей довелось часто общаться. Тот факт, что я не испугался ее, тоже сыграл в мою пользу.

Я постарался находить побольше предлогов, чтобы видеться с ней – якобы по делу – чуть не по два раза на дню. Первые дня четыре-пять разговоры шли строго о бизнесе, потом маленькая передышка – выпивка или короткая совместная прогулка по саду. Вскоре я говорил, что у меня дела, и прощался.

Потом – мягко, исподволь – я стал нажимать посильнее. Водил ее в ресторан Джо на Кейппойнте, это маленькая такая пещера, где специализируются на дарах моря. Она раньше никогда не бывала в таких местечках, и я видел, что походы доставляют ей массу удовольствия. Домой возвращались при лунном свете, в машине тихонько играла музыка, что-нибудь сентиментальное вроде Шуберта. Но обращался я с ней бережно, будто с сестрой. Хотя ни одна сестра не смотрит так на брата, как она смотрела на меня, когда я прощался с ней, желал спокойной ночи, зная, что могу добиться всего, только захоти, – но я сдерживался.

Проползли десять дней, томительнейшие дни моей жизни. Мы выходили вместе каждый вечер. Теперь она уже называла меня Чад, а я ее – Вестал.

За эти дни я не услышал от нее ни одной грубости. Скорее даже она была жалкой, изо всех сил тщась приукрасить свою внешность.

Но к чему продолжать? Все это неинтересно и не имеет отношения к делу. Рассказываю я только для того, чтобы вы не думали, что стоило мне пальцем поманить – и она вышла за меня замуж.

Через двадцать дней мы с Глорией устроили подробное обсуждение.

– Завтра надбавлю жару, – пообещал я. – Мы идем в ресторан-шашлычную и на обратном пути планирую – помоги мне Боже! – поцеловать ее!

– Вот бы посмотреть, – хихикнула Глория.

На следующий вечер Вестал вела себя точно семнадцатилетняя девчонка. Глория ведь сразу сказала, что уж если та влюбится, так будет пылать все жарче и жарче. И оказалась права.

Я притормозил у вершины скалы, в трехстах ярдах от железных ворот особняка. Мы вкусно пообедали – и весь вечер я пил двойной виски. Над морем сияла луна. Вокруг глубокая тишина.

Вестал была веселая, возбужденная, влюбленная. Она даже не хотела, чтобы я уходил домой.

Я обнял ее, а когда она подняла на меня глаза, поцеловал. Стоило мне это большого напряга, и поцелуй не очень удался, но все-таки то был поцелуй. Она держала меня за руку своими холодными клешнями и взирала на меня, точно я – греческий бог.

– Давай останемся на всю ночь смотреть на луну, – шепнула она.

– Нет, у меня завтра работа. Тебе-то что! Можешь валяться в постели все утро, а мне на жизнь зарабатывать надо.

– Нет, не надо! – пылко воскликнула она. – У меня денег хватит на нас обоих, Чад. Ты должен уйти из этого жуткого банка. Мне хочется почаще видеть тебя.

Вот оно: все – как предсказывала Глория.