Найо Марш - Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! [сборник: 15, 6]

– Спасибо, не утруждайтесь.

Улыбка Аллейна стала шире.

«Утром на лестнице Фэ строила ему глазки, – подумала Карлайл. – Она взаправду с ним флиртовала или просто старалась сбить с толку?»

– Дело в стальном острие того эксцентричного снаряда. Болта или стрелки, – сказал Аллейн, и она разом напряглась. – Мы почти уверены, что это острие вышивального шильца из шкатулки для рукоделия в гостиной. Мы нашли выброшенную рукоятку. Вы, случайно, не помните, когда в последний раз видели шильце? Если, конечно, обратили на него внимание?

«Вот оно, – подумала она. – Револьвер – пустяк, отвлекающий маневр. На самом деле он вызвал меня поговорить о шильце», а вслух произнесла:

– Не помню точно, но сомневаюсь, что шкатулка была открыта, когда я заходила в гостиную перед обедом. Во всяком случае, я этого не заметила.

– Помнится, вы говорили, что леди Пастерн показывала вам и Мэнксу свою вышивку гладью. Это ведь было как раз тогда, когда все собрались в гостиной перед обедом? Кстати, рядом со шкатулкой мы нашли вышивку.

«Следовательно, – думала она, – шильце могли взять тетя Силь, или Нед, или я». Она повторила:

– Уверена, что шкатулка была закрыта.

Она старалась не думать дальше одного мгновения, того единственного безопасного мгновения, в которое сразу могла бы сказать правду.

– А после обеда? – небрежно спросил Аллейн.

Она снова мысленно увидела, как маленький блестящий инструмент выпадает из пальцев мисс Хендерсон, когда в бальном зале раздается грохот. Она увидела, как Фелиситэ автоматически нагибается и его подбирает, а секунду спустя разражается слезами и выбегает прочь из комнаты. Она услышала ее громкий голос на площадке: «Мне надо с тобой поговорить», и голос Риверы, произнесший: «Ну разумеется, если хочешь».

– После обеда? – пусто повторила она.

– Вы были тогда в гостиной. Перед тем как пришли мужчины. Возможно, леди Пастерн вынимала рукоделие. Вы в какой-либо момент видели шкатулку открытой или заметили шильце?

Как быстра бывает мысль? Так быстра, как говорят? Было ли ее промедление фатально долгим? Она шевельнулась, уже собираясь открыть рот. И что, если он уже говорил с Фелиситэ про шильце? «На кого я похожа? – панически думала она. – Я уже похожа на лгунью».

– Вспомнили? – спросил он. Выходит, она уже тянула слишком долго.

– Я… кажется, нет. – Ну вот, она это произнесла. Почему-то лгать о воспоминании было не так постыдно, как о самом действии. Если случится что-то дурное, она всегда может потом сказать: «Да, теперь я вспоминаю, но я забыла. В тот момент это не имело для меня значения».

– Вам кажется, что не можете. – Она не нашлась что сказать, но он почти тут же продолжил: – Мисс Уэйн, постарайтесь взглянуть на случившееся непредвзято. Попробуйте сделать вид, будто это история, о которой вы где-то читали и которая лично вас никак не затрагивает. Это непросто, но попробуйте. Теперь предположим, что группа совершенно неизвестных вам людей связана со смертью Риверы, и предположим, что одному из них, мало что знающему о происходящем и неспособному увидеть фактический лес за эмоциональными деревьями, задают вопрос, на который он знает ответ. Возможно, из-за ответа он или она сама попадет под подозрение. Возможно, ей кажется, что подозрения падут на кого-то, кого она любит. Она понятия не имеет, какие могут быть последствия, но отказывается брать на себя ответственность, рассказав правду об одной детали, которая может завершить картину, дополнив истину. По сути, она не хочет говорить правду, если, сделав это, примет на себя хотя бы тень ответственности за то, что к ответу будет привлечен бессердечный убийца. И потому она лжет, лжет в одном этом единственном случае, но вскоре понимает, что на этом все не заканчивается. Ей нужно заставить других людей подтвердить ее ложь. А тогда она обнаруживает, что, по сути, несется вниз с опасного обрыва, потеряв контроль над машиной, объезжая одни препятствия, наталкиваясь на другие, принося непоправимый урон и подводя на грань катастрофы себя и других, возможно, ни в чем не повинных людей. Возможно, вам покажется, что я чрезмерно утрирую, но поверьте, на моих глазах такое случалось достаточно часто.

– Зачем вы все это мне говорите?

– Я вам объясню. Вы только что сказали, что не помните, видели ли вообще шильце перед обедом. Но перед тем, как это заявить, вы помедлили. Ваши руки сжали перчатки и внезапно их перекрутили. Ваши руки двигались неистово, но при этом дрожали; даже после того, как вы замолчали, они продолжали жить собственной жизнью. Ваша левая рука мяла перчатки, а правая довольно бесцельно шарила по лицу и шее. Вы сильно покраснели и напряженно уставились на мою макушку. По сути, вы явили собой ярчайший пример из любого учебника по поведению лгущих свидетелей. Вы оказались вопиющим образчиком неумелого лжеца. А теперь, если все это чушь, можете рассказать адвокату на суде, как я вас запугивал, и он тоже сможет меня мучить, насколько у него хватит умения, когда придет мой черед давать показания. Если подумать хорошенько, он будет весьма неприятен. Однако и прокурор тоже, если вы будете держаться своего провала в памяти.

– Значит, за меня говорят руки? А если я сейчас на них сяду? Вы играете не по правилам.

– Господи боже, – вскинулся Аллейн, – это не игра. Это убийство.

– Он был омерзителен. Гораздо отвратительнее всех в доме.

– Он мог быть самым мерзким типом во всем христианском мире, но он был убит, и вы даете показания в полиции. Это не угроза, а предупреждение; мы только начали, возможно, нам в руки попадет еще множество улик. После обеда вы были в гостиной не одна.

Она подумала: «Хенди ничего не скажет, и тетя Силь тоже. Но в какой-то момент приходил Уильям. Что, если он видел Фэ на площадке? Что, если он заметил у нее в руке шильце?» А потом она вспомнила, как видела Фелиситэ в следующий раз: Фелиситэ была на вершине блаженства, ходила по облакам из-за письма от НФД. Она переоделась в самое роскошное свое платье, и ее глаза сияли. Она уже выбросила из головы Риверу так же легко, как выбрасывала прошлых своих молодых людей. Какая глупость лгать ради Фелиситэ! И в этой сцене с Аллейном было что-то мелочное и тщетное. Она выставляет себя дурой, и ради чего?

Достав из ящика стола конверт, он его открыл и вытряхнул перед ней на стол содержимое. Она увидела маленький блестящий предмет с острым концом.

– Вы его узнаете? – спросил он.

– Это шильце.

– Вы так сказали, потому что мы говорили про шильце. А на самом деле он ничуть на него не похож. Посмотрите еще.

Она наклонилась поближе.

– Надо же, – сказала она, – это… карандаш.

– Вам известно чей?

Она помедлила.

– Думаю, Хенди. Она носит его на цепочке как старомодный амулет. Она всегда его носит. Сегодня утром она искала его на площадке.