Рональд Нокс - Все еще мертв. Фальшивые намерения

– О, трещи себе на здоровье, но заодно пройдись по берегу, может, окажешься полезной и что-нибудь высмотришь. Конечно, такие уголки – на свежем воздухе, у реки – излюбленные пристанища бродяг, влюбленных, не знаю, кого еще. Хотя, смотри-ка, это уже интереснее.

– Что ты нашел? Неужели автобусный билет?

– Ты будешь смеяться, но это в самом деле автобусный билет. И не местный. Глазго, Каукэдденс – это ведь район Глазго. Но я имел в виду кое-что поинтереснее. Вот. – И Бридон протянул Анджеле грязные подтяжки для носков.

– Восхитительно! – воскликнула та. – Наверно, ты повезешь их в Глазго и покажешь по очереди всем старьевщикам в надежде, что кто-нибудь из них вспомнит джентльмена, которому их продал, да как тот выглядит. Проблема только в том, что находящихся в пользовании подтяжек для носков будет несколько миллионов, а если ты их разрекламируешь…

– Не валяй дурака. Ты полагаешь, подтяжки для носков – это просто подтяжки для носков. Какое заблуждение. Ты полагаешь, для сыщика – это пустой номер. Сильно ошибаешься. Сейчас я тебе докажу, насколько сильно. Прежде всего, я уверен, что данное изделие высокого качества. Может быть, конечно, их носил какой-нибудь приказчик из Инвернесса, но едва ли. Как понимаю, местная молодежь ими не пользуется. Довольно здравомыслящая, надо сказать, молодежь. Терпеть не могу подтяжки для носков. Дальше, лежат они тут недолго, поскольку, несмотря на дождь, не сильно полиняли. Следующее, как они могли спасть с ноги? Ведь они ее обхватывают, да еще прикреплены к носку вот этой маленькой резиновой прищепкой. Вряд ли они спали во время ходьбы. Даже если расстегнулись наверху, все равно ведь прицеплены к носку. Вывод: их сняли. Причем снял человек, который предположительно собирался либо купаться, либо грести на веслах.

– Звучит, конечно, убедительно. Но я не понимаю, что это тебе дает. Здесь могут купаться сотни людей.

– И много сотен ты видела после нашего приезда? А ведь почти все время стояло пекло. Знаешь, эти реки Высокогорья ужасно холодные; в них особенно не покупаешься, исключая детей, разумеется. Но дети не носят подтяжек для носков. А взрослые не очень плещутся в воде. Мне представляется, здесь, чтобы искупаться, раздевался взрослый человек, не очень давно и почти наверняка ночью.

– Почему ночью? Кто, кроме тебя, настолько безумен, что пойдет здесь купаться в полночь?

– Конечно, я предполагаю, но эту догадку подпирают два веских довода. Во-первых, высока вероятность того, что джентльмен оставит свою одежду именно там, где ее снял. А когда у него тут под носом остров и противоположный берег, где внезапно могут появиться дамы, он, как воспитанный купальщик, не станет раздеваться на открытом месте, ведь у него под рукой чудесная раздевалка в виде зарослей дрока. И во-вторых, тот, кто привык носить эти дурацкие подтяжки, стоит ему только снова одеться, тут же заметит, что одной не хватает. И он бы наверняка ее нашел, если бы было чем посветить. Поэтому я исхожу из того, что раздевался и одевался он в темноте.

– Ладно, а зачем ему вообще заниматься такими глупостями? Кстати, это ведь не ты? Или ты?

– Я уже сказал тебе – а по-настоящему заботливой жене это должно быть известно, – я не ношу эти ужасные подтяжки для носков. Только ради бога не заводи волынку, что одежду нужно содержать в порядке, как раз становится интересно. Итак, никто не будет купаться здесь в полночь ради удовольствия, значит, были дела. А поскольку мы пытаемся объяснить, почему лодка, стоявшая на причале у необитаемого острова, была отшвартована, думаю, позволительно высказать предположение, что нашему господину пришлось плыть на остров, иначе добраться до лодки он не мог. А так как лодку нужно было вернуть на место, то, после того как он закончил свои дела, ему с необходимостью пришлось плыть обратно. Как, с точки зрения логики?

– Еще какие-то подробности?

– Только то, что он, вероятно, спешил. В любом случае достаточно для демонстрации того, что не следует пренебрегать подтяжками для носков. Знаешь, если ты считаешь себя такой умной, можешь прочесать подлесок, вдруг найдешь что-нибудь более впечатляющее. А я тем временем займу свои титанические мозги этими подтяжками. Что же они, черт подери, затеяли? Что прятали тут в кромешной тьме, за много дней до того, как вообще по праву могли попасть на остров? Это, без дураков, не дает мне покоя.

Десять минут спустя Майлз Бридон слегка вздрогнул и, открыв глаза, увидел перед собой жену.

– Надеюсь, ты как раз ломал голову над тем, с какой ноги эта штука, с левой или с правой, – сказала она. – Потому что…

– Потому что ты ничего не нашла? Ладно, не переживай, с этим тоже можно работать.

– О, но кое-что я как раз нашла. Конечно, скорее всего, ты ее сам туда и подбросил, поскольку основное свое время тратишь на то, что расшвыриваешь по округе экспонаты восемнадцатого века. И тем не менее, если поднимешься и потычешь во-он там в песок… Разве я не умница, что оставила все, как было?.. Посмотреть стоит.

До находки нужно было чуть пройти по берегу, в тень уже упоминавшейся березовой рощи. Из песка возле нависающего берега выглядывал краешек небольшой коробочки. Майлз осторожно вытащил ее носовым платком, на случай если его отпечатки пальцев окажутся лишними. Коробочка напоминала табакерку из далеко не благородного металла. На внутренней стороне крышки обнаружился раскрашенный портрет. По парику и ордену Подвязки вы невольно идентифицировали бы изображенного на нем человека как принца Карла Эдуарда. Больше в коробочке ничего не было. В ходе дальнейших раскопок более сувениров также обнаружено не было.

– Кое-что понятно, – пробормотал Бридон, когда они опять уселись в машину. – Я хочу сказать, понятно, почему она здесь, но не как сюда попала. Или предоставить больше прав разного рода случайностям? Хотя я почему-то терпеть не могу этого делать.

– Противоречит моим догадкам, да? – спросила Анджела. – Помнишь, я говорила, что они могли снять, так сказать, сливки, а потом уже рассказать о кладе сэру Чарлзу. Блестящая мысль, однако эта табакерка, конечно, не обладает такой ценностью, чтобы ее немедленно хотелось прикарманить. Скорее любопытный экспонат, который лучше оставить для официального предъявления. Такая симпатичная, настоящая. Хотя, может, и редкая.

– Видишь ли, не исключено, что как раз поэтому ее и оставили. Не великая ценность, но по ошибке с ними перемешалась. Табакерку собирались переложить в другую кучку, но почему-то этого не сделали. Такая небрежность меня тревожит. Вне зависимости от ценности табакерку не могли сознательно бросить в кустах, ведь это навело бы на дьявольски мутные подозрения. А если она просто выпала? Но тогда очень странно, что поклажа была так скверно упакована. Или она выпала из кармана? Тоже невероятная беспечность. И как узнать?