Николай Животов - Убийца

– Говори, где ты был семнадцатого, – повторил вопрос агент.

– Не знаю, – растерянно произнес Смолин, и в голове его мелькнула мысль о Груше. Он видел, как агент подшивал к синей бумаге, обложке «дела», отнятые у него кредитные билеты. Прощай, значит, мечты о привольной жизни, о Груше, о деревне. У него стало двоиться в глазах, он чуть не упал.

– Не знаешь? – переспросил его агент. – Так я тебе скажу: ты убил камердинера графа Самбери и украл деньги, которые запачкал окровавленными руками; руки и блузу ты вымыл, а деньги вымыть нельзя, они свидетельствуют о тебе, предают тебя в руки правосудия. Запираться невозможно против такой явной улики, но у нас есть и другие улики!

Через час Антона повели в тот дом, где совершено было убийство камердинера. Кроме городовых его сопровождали два агента. Судебный следователь был уведомлен по телефону и выехал на место происшествия, где ждал привода преступника.

– Иди вперед, – приказали Антону, когда они дошли до ворот.

– Куда? – простодушно спросил тот, ничего ровно не понимая.

– Ишь какой закоренелый злодей! Какая выдержка, – удивились агенты, – как искусно притворяется!

– А ведь молодой еще парень.

– Молодой, да из ранних! На его душе верно не первое убийство, но умел ловко концы в воду прятать!

– А это разве не ловко обставлено! Простая случайность выдала его! Никогда не нашли бы! Никаких следов!

– Иди налево, в квартиру графа Самбери…

Смолин повернул налево и, дойдя до первой лестницы, остановился.

– Чего остановился? Забыл дорогу?

– Я тут никогда не был…

– Смотри, так ли! Забыл 17 сентября?

Смолин безнадежно, беспомощно смотрел на агентов, точно умоляя их не говорить ему шарад… Но те с негодованием, с презрением относились к нему, как к закоренелому убийце, надеющемуся обмануть и ввести в заблуждение правосудие…

– Открывай дверь, – сказали Смолину, когда поднялись на площадку.

Он взялся за ручку.

– Не ту! Напротив! Полно дурака валять, точно не знаешь!..

Смолин взялся за другую. Пошли… Следователь был уже там с понятыми и теми двумя свидетелями – дворником и кухаркой, которые видели бродяжку на дворе в день убийства.

– Ну, ты принесешь повинную? – обратился следователь к Антону. Он молчал.

– Я должен тебе напомнить, что закон значительно смягчает наказание тем преступникам, которые чистосердечно сознаются… Еще есть время воспользоваться этой милостью закона, пока мы сами не уличим тебя… Потом будет поздно…

Антон усиленно моргал глазами. Он готов был в эту минуту, что угодно сказать на себя, но если бы и хотел – не мог! Он не слыхал ничего ни о графе Самбери, ни об убийстве его камердинера и о краже вещей, денег…

– Я ничего не знаю, – прошептал он.

– Как не знаешь? А где ты взял окровавленные деньги?..

Он молчал. Рассказать истину о происхождении 200 рублей значило сознаться в другом убийстве и выдать всех товарищей, бескорыстно приютивших его, когда он скитался голодный и холодный, готовый умереть, как бродячая собака. Он предательски выдаст их, откроет их убежище и в то же время нисколько не облегчит своей участи, потому что его будут обвинять в соучастии в убийстве Сеньки-косого…

– Видишь, ты молчишь, – повторил следователь, – молчишь потому, что не хочешь принести повинную… Хорошо, мы обойдемся без тебя! Свидетели, подойдите…

Дворник и кухарка выступили вперед.

– Посмотрите внимательно на этого человека, не его ли вы видели 17 сентября на дворе?

– Как будто похож, – отвечал первый – дворник.

– Похож, – подтвердила кухарка, – только тот в сапогах был, а этот в опорках…

– Это ничего не значит. А фигура, лицо, рот похожи?

– Очень похожи.

– И теперь ты будешь продолжать запираться? – спросил следователь Антона.

– Я не был тут никогда, – твердо сказал Антон, – и могу дать присягу.

– Что значит присяга для такого злодея, как ты!

– Клянусь, я ничего не сделал в жизни дурного. Эти деньги мне подарили.

– Кто подарил? Скажи! За что тебе подарили?

– Товарищи подарили.

– Какие товарищи? Неужели ты думаешь, что таким сказкам кто-нибудь поверит?! Дети даже не поверят! Полно! Лучше сознайся!

Следователь составил протокол, и свидетели подтвердили, что в предъявленном им арестанте они узнают неизвестного человека, проходившего 17 сентября по двору как раз в те часы, когда должно было произойти убийство камердинера.

– Посмотрите, – говорили агенты, – как хладнокровно он ведет себя на том месте, где пролил кровь неповинного камердинера!

– Удивительная закоренелость и присутствие духа!

– Посмотрим, что будет он говорить дальше. Сегодня утром задержали четырех его товарищей с Горячего поля, таких же, как и он, громил. Один из них, Пузан Мурманский, говорит, что Антошка хвастался ему, как зарезал камердинера и выручил полторы тысячи, кроме бриллиантов, отданных на комиссию для продажи какому-то маклаку. Мы обещали Пузана освободить, если он уличит Антошку и заставит его сознаться! Хоть бы он указал этого маклака! Тоже парень видно ловкий, сумел провести немца-ювелира и удрать!

Следователь окончил допрос, сложил бумаги и уехал.

Смолина с городовыми повели обратно в сыскную полицию, куда одновременно приехали и агенты. Смолина позвали в кабинет чиновника, куда привели только что забранных в «Машкином кабаке» Тумбу, Рябчика, Вьюна и Пузана.

– Узнаете, ребята, своего молодчика?

– Узнаем… Антошка…

– Кто из вас подарил ему двести рублей с кровью?

Все устремили взоры на Смолина. Тумба задрожал.

– Не они, другие подарили, – твердо произнес Смолин.

– Другие? Кто же другие? Ты не знаешь?

– Не знаю.

– Ну, Пузан, напомни ему!

Пузан подошел к Смолину.

– Антошка, сознайся, не губи товарищей неповинных! Ты сам ведь рассказывал мне, как зарезал камердинера, сломал ящики, выкрал вещи, деньги.

Антон смотрел на него с удивлением и плохо понимал то, что слышал.

– Теперь все равно ты погиб, пойман, тебя уличили, а если ты будешь запираться, нам всем придется идти в каторгу. Сознайся!

– Пузан, что ты говоришь?!

Смолин поднял голову и видел умоляющие взоры товарищей. Тумба дрожал за свою семью, которая погибнет, если Антон все расскажет и проведет на поляну полицейских. Бедная Настенька и так теперь осиротела. Скоро ли придется ему удрать, а она одна; Федька-домушник, пожалуй, мстить пойдет, узнав, что все арестованы. Пузан, Вьюн тоже умоляюще смотрели. Им обещана свобода, как Антошка сознается. Только Рябчик был безучастен. Ему все равно! Его судят за убийство неизвестного, и каторги ему не миновать.

Антон видел эти взоры и понимал их…

– Да, я убил камердинера, – произнес он глухо. Все ахнули. Агенты даже привскочили.