Эллери Куин - Четверка червей

— А откуда вы знаете, — осведомился инспектор, — что он нападет?

— Ему ничего другого не остается. Он не может ждать слишком долго; я в этом уверен — неважно, почему. Если мы объявим завтра, что после свадебной церемонии Тай и Бонни отбывают в неизвестном направлении на неопределенное время, ему придется совершить покушение. Эгберт не может допустить, чтобы Бонни, живая, исчезла; он либо попытается убить ее завтра, либо будет вынужден оставить весь свой преступный замысел.

— А почему бы ему действительно не бросить свои гнусные попытки?

— Потому что, — мрачно ответил Эллери, — он уже убил двух человек, преследуя известную ему цель. Потому что мы предоставим ему еще один удобный случай, которого он не сможет упустить. Потому что это отчаянный хладнокровный убийца, и его мотив составляет для него главный смысл жизни.

— Мотив? Какой мотив? Я думал, он просто сумасшедший!

— Да, что за мотив? — удивленно спросила Бонни. — Зачем кому бы то ни было убивать меня?

— Очевидно, кому-то это нужно, как указывает последнее послание. Но не будем отвлекаться. Главное в другом: готовы ли вы вступить в игру?

Бонни склонила голову на плечо Тая. Тай вопросительно взглянул на нее сверху вниз, и она слабо улыбнулась ему в ответ.

— Ладно, Квин, — сказал Тай. — Начинайте!

— Хорошо! В таком случае мы все четверо должны ясно представить себе всю процедуру. И вы тоже, Глюке. У вас будет ответственная задача. Мы оставим без изменений планы Сэма Викса относительно свадебной церемонии; более того, мы ими воспользуемся. Рекламная шумиха в студии окажется для нас очень кстати, поскольку все будет выглядеть вполне естественно, что нам как раз больше всего и нужно — естественно развитие событий, не вызывающее возможных подозрений со стороны Эгберта — будем и дальше называть его так. Мы можем рассчитывать, что Сэм растрезвонит обо всем до небес еще сегодня вечером; с этой минуты и до завтрашнего дня будет много шума. Мы дадим ясно понять, что вы оба намерены совершить брачную церемонию в самолете; мы также подчеркнем — это крайне важно! — что вы отправляетесь в неизвестном направлении на неопределенный срок. Что никто, даже студия, не знает, куда вы уезжаете и когда вернетесь. Что вам все до чертиков надоело, и вы хотите некоторое время побыть наедине, забыв о Голливуде и его заботах. Неплохо, если бы вы сообщили об этом прессе… как можно убедительнее.

— Учитывая мое настроение, — усмехнулся Тай, — можете не сомневаться, что у меня получится!

— Как же должен будет поступить Эгберт? Ему надо убить Бонни — а после обручения и вас тоже, Тай, — прежде чем вы ускользнете из его лап. Каким образом он постарается это сделать? Отравленная пища и питье отпадают; он сообразит, что смерть Джека и Блайт еще слишком свежа в вашей памяти, и вы вряд ли станете дегустировать непроверенные подарки в виде напитков и деликатесов. Значит, ему придется прибегнуть к более прямым способам. Наиболее прямой способ — револьвер.

— Но… — начал было инспектор, нахмурясь.

— Дайте мне закончить! Стрелять на аэродроме бессмысленно; даже если он и сумеет произвести два прицельных выстрела из толпы, ему не удастся оттуда выбраться. Поэтому, — резко заключил Эллери, — он должен будет следовать единственно логичным путем. Чтобы быть уверенным в успешном двойном убийстве и в благополучном исходе задуманного, ему придется проникнуть в самолет вместе с вами!

— Да… понимаю, — тихо проговорила Бонни. Губы ее плотно сжались.

— Я тоже понял, — пробормотал Глюке.

— Более того, коль скоро мы знаем, что Эгберт будет стремиться попасть в самолет, нам известно, как он попытается это сделать. Войти в самолет, не вызвав подозрений, он может только в качестве летчика.

— Так же, как в случае с Джеком и Блайт! — воскликнул инспектор.

— Значит, если мы уверены, что он воспользуется благополучными обстоятельствами, — а в этом у нас не может быть сомнений, — то нам остается лишь создать для него подобные обстоятельства. Поэтому мы пригласим профессионального летчика, что является частью объявленной нами программы. Надо будет позаботиться, чтобы пилот не находился под особо пристальным наблюдением, дать возможность Эгберту завести его в темный уголок, оглушить его — не думаю, чтобы летчику грозила серьезная опасность, хоть и следует принять определенные меры, чтобы свести ее к минимуму, — и позволить занять пилотское место в кабине самолета.

— А зачем вообще нужен пилот? Я сам вожу самолет. Не будет ли это подозрительным? — спросил Тай.

— Нет, так как пилот должен высадить вас где-нибудь у пристани или у железной дороги. Ведь даже он не будет знать, куда вы направляетесь, до самого взлета с аэродрома. Поэтому, конечно, пилот нужен, чтобы пригнать самолет обратно после того, как он вас высадит. Тут все в порядке. Во всяком случае, дружище Эгберт заберется в самолет и взлетит, будучи уверенным, что не оставил следов и сможет без помех совершить задуманное преступление в воздухе.

— Минуточку, — остановил его Глюке. — Мне нравится ваш план, но он означает, что придется подвергнуть опасности жизни этих двух юнцов, оставив их в самолете с опасным преступником, вдвоем, не считая дурака-священника, который, пожалуй, сможет только испортить дело!

— Этот священник не испортит.

— Эрминиус — старая баба!

— Но это будет не Эрминиус. Это будет лишь некто, похожий на Эрминиуса, — спокойно возразил Эллери.

— Кто же?

— Ваш покорный слуга. У Эрминиуса шикарная пара черных бакенбард, так что загримироваться под него будет несложно. Кроме того, Эгберт вряд ли станет обращать внимание на священника. Я могу это обещать. Он будет слишком озабочен тем, чтобы поднять с земли самолет, не вызвав подозрений. К тому же, Тай и я будем вооружены и не преминем пустить в ход оружие при малейшем признаке опасности.

— Опасности… — повторила Бонни, облизывая губы и пытаясь сохранить присутствие духа.

— Мы с ним справимся, но мы должны дать ему возможность показать зубки, чтобы было что предъявить ему на суде.

— Черт побери! — запротестовал инспектор. — Но вы же должны понимать, что даже поймав злодея на месте преступления, вы не сможете пришить ему убийство Джека и Блайт?

— Мне кажется, это уже не так существенно. Я думаю, наш приятель, будучи схваченным за руку, рассыплется, как соломенное чучело, и признается во всем. Если каш трюк сработает, то обнаружив себя в ловушке в тот самый момент, когда у него уже не останется сомнений в успешном осуществлении своего замысла, он растеряется и попадет впросак. Во всяком случае, это наш единственный шанс поймать его вообще.

Возникла небольшая неловкая пауза, после которой Глюке заявил: