Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник: 26, 27]

— Что случилось?! — закричал Рэйберн. — Что за спешка?

— Мы нашли его, мистер Рэйберн, мы его видели! Засекли!

— Где?

— Лежит на склоне холма, во-о-он там. Один из наших парней остался караулить.

— Что это за холм? — вмешался Аллейн.

— Тут рядом, сэр, аккурат по дороге к «Юдоли».

— Пошли, — коротко бросил Рэйберн. Теперь и он пришел в заметное волнение.

Вся группа вытянулась колонной вдоль щебенки, по которой так часто доводилось гулять Трой.

Очень далеко идти не пришлось — скоро показался еще один прожектор, на сей раз неподвижно застывший в ночи, а в нем — фигура, лежащая на снегу лицом вниз. Еще одна фигура стояла, склонившись над первой, и, не успели полицейские подойти вплотную, неожиданно принялась молотить лежавшую ногами.

— О господи! — взвыл Рэйберн. — Это еще что такое?! Черт! Он с ума сошел! Остановите его!

Он повернулся к Аллейну и увидел, что тот сложился пополам.

Человек на склоне холма, выхваченный из темноты лучом собственного фонаря, нанес простертому на земле объекту еще два или три неуверенных удара, а затем приложил чудовищное усилие и коротким мощным пинком отшвырнул его в сторону. Тело, подгоняемое ветром и безумно жестикулирующее, несколько раз перевернулось и вдруг… развалилось на части. Клочья мокрой соломы буйно запрыгали на ветру и полетели прямо в лица членов разыскной партии.

Хилари лишился своего любимого садового пугала.

Дальнейшие поиски, изнурительные и затяжные, оказались бесполезны и лишь привели своих участников в состояние озлобленного раздражения. Ровно в ноль часов пять минут те из них, что были с Аллейном и Рэйберном, возвратились на исходную позицию. Те, что рыскали в других местах, тоже ничего не нашли. Мокрая амуниция и фонари живописной грудой остались сохнуть на террасе. Собаки спали крепким сном в одной из не обставленных мебелью комнат западного крыла. А люди, сняв обувь, с удовольствием грелись в главном зале. После мороза и ураганного ветра в «Алебардах» с их более чем достаточным, чтобы не сказать чрезмерным, отоплением они чувствовали себя расслабленно, как в турецкой бане.

Хилари в очередном приступе лихорадочного гостеприимства буквально влетел в зал откуда-то со стороны библиотеки. Он был переполнен через край состраданием к полицейской братии, с тревогой заглядывал в сведенные холодом лица, не забывая постоянно оборачиваться к Аллейну, словно призывая того в свидетели своего огорчения и беспокойства.

— Все в столовую! Немедленно! И слушать ничего не хочу. Давайте-давайте-давайте, — шумно распоряжался он и задорно носился по залу, словно пастуший пес, загоняющий овец. Загнать измотанную разыскную группу ему труда не составило — вся она нестройной колонной покорно поплелась, куда он велел.

Стол уже ломился от холодных закусок. На одном краю были заботливо расставлены бутылки в заманчивом ассортименте: виски, ром, коньяк, тут же стоял исходивший пáром чайник. Если бы Хилари умел, мелькнуло в голове у сыщика, он бы сам немедленно бросился варить пунш. Но поскольку он этого, очевидно, не умел, то буквально умолял Рэйберна на правах суперинтенданта взять на себя надзор за розливом напитков, а сам с жаром принялся раскладывать по тарелкам огромные куски холодного мяса.

Из слуг на этом празднике жизни не появился никто.

Зато появился мистер Смит в своем обыкновенном образе веселого насмешника и острого на язык зоркого наблюдателя. Особенно внимательно, как показалось Аллейну, он сейчас следил за своим названым племянником. Что он на самом деле думал о Хилари и его суетливых ужимках? Смотрел ли он на них просто со снисходительной иронией или к ней (очень похоже на то) примешивались какая-то досада и скрытая тревога? Во всяком случае, после одной из особенно экспансивных атак Хилари на Рэйберна и его сбитых с толку подчиненных (те от смущения даже перестали жевать и молча уставились на свои носки) старикан поймал на себе пытливый взгляд Аллейна и подмигнул ему.

Столовая благоухала изысканными ароматами.

Рэйберн украдкой обратился к Аллейну:

— Можно мне уже увозить своих парней, как вы думаете? А то за окном ливануло с новой силой, не хотелось бы потонуть в пути.

— Конечно, конечно. Надеюсь, что и моя команда доберется без приключений.

— Когда вы ее ожидаете?

— Наверное, уже к рассвету. Они выехали на машине в ночь. Еще должны по дороге заглянуть к вам в участок.

— Если у них не окажется болотных сапог, мы поможем, — пообещал суперинтендант. — Они им точно понадобятся. — Тут он громко прочистил горло и обратился к своей команде: — Ну, ребята, пора!

Хилари, естественно, рассыпался в пожеланиях счастливой дороги. В какой-то момент даже показалось, что он вот-вот разразится длинной речью, но прищуренный взгляд мистера Смита остановил его.

Аллейн проводил констеблей до выхода, поблагодарил за добрую службу, сказал: вы, мол, уже очень помогли, но помощь может еще понадобиться, хотя все мы (а вы особенно) будем надеяться, что нет. Полицейские из Даунлоу отозвались общим сконфуженным, но благодарным гулом, облачились в свои сверкающие непромокаемые «доспехи» и гурьбой устремились к автофургонам.

Рэйберн на минуту задержался.

— Что ж… Пока-пока, что ли. Рад был встрече.

— Даже при таких обстоятельствах?

— Ну…

— Ладно, будем на связи.

— Даст бог, все как-то утрясется, — прибавил Рэйберн. — А знаете, я одно время даже подумывал снять погоны. Но… Не знаю, как-то не сложилось. Так что я все равно рад встрече. Понимаете?

— Некоторым образом, — улыбнулся Аллейн.

— А да. Кстати. Пока я здесь. Может, покажете, что вы там такое выудили с пихты?

Аллейн двумя пальцами вытащил из нагрудного кармана тонкую золотую нить. Рэйберн присмотрелся.

— Это ее мы заметили из окна гардеробной полковника, — уточнил старший суперинтендант.

— Металлическая нить, — констатировал сыщик из Даунлоу. — Но не от елочной мишуры! Что же это такое? Еще какой-нибудь элемент праздничного украшения? Сдуло с выброшенной елки и ветром перенесло на пихту?

— Нет, иначе она прицепилась бы к пихте с другой стороны. По мне, так это золотая нить из тех, которые вплетают в платяные ткани.

— А может, она там уже давным-давно застряла?

— Конечно, может. Но все-таки: она вам ничего не напоминает?

— Бог ты мой! — присвистнул Рэйберн. — Ну да, точно! Пойдемте сравним?

— Ничего, что вашим верным воинам придется ждать?

— Ничего! Не развалятся.

— Тогда пойдемте.

Они отперли гардеробную и проскользнули внутрь. Тот же запах грима, тот же парик на импровизированной «болванке», тот же сапог на меху, следы на ковре, картонная коробка со вложенной в нее кочергой и, наконец, мантия Друида из золотого ламе на вешалке у стены — все было на месте.