Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник: 26, 27]

Секунду или две после его в прямом смысле громкого (тело сильно стукнулось о мостовую) появления все трое застигнутых врасплох слуг оставались без движения, а затем, не произнеся ни звука, со всех ног помчались наутек. В мгновение ока они пересекли двор и скрылись под покровом ночи.

Аллейн попробовал было преследовать их, но не успел сделать и дюжины шагов, как они… появились вновь не менее драматическим образом, чем исчезли. Мервин, Кискоман и Винсент вбежали во двор, дико размахивая руками, словно персонажи какой-нибудь площадной буффонады; причем для пущего эффекта теперь их заливал яркий, как от прожекторов, свет из-за кулис. Свет этот становился все ярче, и тогда вся троица повернулась к нему лицами, пытаясь защитить глаза руками и сбившись в кучку на манер загнанных волков.

Лучи концентрировались на них, становясь все мощнее, и наконец во двор въехала полицейская машина. Винсент резко развернулся и понесся на сей раз к дому, но оказался прямо в объятиях Аллейна. Его товарищи слишком долго колебались, соображая, что им теперь делать, но за них это с похвальной сноровкой уже решили четверо дюжих парней из автомобиля. Это были шофер, сержанты Бэйли и Томпсон (специалист по отпечаткам пальцев и эксперт по фотографии, соответственно) и шеф всей группы — инспектор уголовной полиции Фокс.

— Эге-ге! — присвистнул Фокс, самый крупный мужчина из четверки. — Куда это вы так спешите?

Кискоман горько разрыдался.

— Ну, ладно, ладно, — прикрикнул на него Аллейн. — Заткнитесь-ка и возьмите себя в руки. Интересно, куда это вы собирались? Через холм, прямо в «Юдоль»? Доброе утро, Фокс.

— Доброе, мистер Аллейн. Вам тут пришлось повозиться?

— Как видите.

— Что нам теперь делать с этой публикой?

— Хороший вопрос! Но можете мне поверить, влипли они здорово.

— Мы тут ни при чем! — канючил Кискоман. — Мы его пальцем не трогали. Это… Глупое, дурацкое недоразумение.

Аллейн, в чьем плече вновь разгорался адов огонь после того, как он дернулся, спасаясь от лопаты Винсента, скорчил мучительную гримасу и качнул головой в сторону ящика.

— Там, — только и сказал он.

— Так-так… — протянул Фокс. — Труп, значит?

— Труп, труп.

— Пропавшего без вести?

— Его.

— Значит, берем этих типов?

— Давайте-ка пока, ради бога, отведем их просто в дом, — сердито ответил старший суперинтендант. — Ну же. Только придется — через вон то окно. Я полезу вперед зажечь свет. А потом лучше развести всю компанию по их комнатам. И имейте в виду, — он обратился к задержанным, — никому ни звука. Не надо будить весь дом. Повар, или как вас там, Кискоман, ради всего святого, заткнитесь!

— А как быть с бренными останками? — спросил Фокс.

— О них позаботимся после. Пусть их сначала на месте осмотрит врач из участка в Даунлоу. Бэйли, Томпсон!

— Да, сэр?

— Отработайте тут по своей части. Поживее, но тщательно: фотографии, пробы, отпечатки. Ящик: снаружи и внутри. Сани: все поверхности. И тело, естественно. Смотрите, ничего не упустите. — Аллейн подошел к трупу и низко наклонился над ним. Окоченение застало Маулта в скособоченном положении, да так и зафиксировало тело; теперь он лежал на спине в какой-то жуткой позе: голова под причудливым углом к кофру, служившему ему временным гробом, одна рука поднята, глаза и рот широко раскрыты, и весь он какой-то дряхлый, уродливый. Шрамы через всю нижнюю челюсть, через мясистые щеки и верхнюю губу ярко отсвечивали мертвенно-багровым отливом… Впрочем, под бородой, париком и усами их, конечно, не было видно, подумал Аллейн. Так что это ничего не значит.

Детектив осторожно обшарил тело, извлек из пиджака, надетого под пальто, двухсотпятидесятиграммовую бутылку с этикеткой «виски» и понюхал горлышко. Действительно виски. В жилетном кармане обнаружился ключ — и больше нигде ничего. Сыщик поднялся на ноги и обернулся к Винсенту и его приятелям.

— Так что, народ, ни звука, всем понятно? — уточнил он. — Это в ваших же интересах.

Те что-то промычали в знак согласия.

— Хорошо. Вы, — Аллейн обратился к шоферу служебной машины, — пойдете с нами. Вы, — к Бэйли и Томпсону, — приступайте. Я позвоню полицейскому врачу. Когда все закончите, получите новые указания. Фокс, где второй эшелон?

— Колесо прокололось. Скоро будет здесь.

— Когда приедет, — приказал Аллейн Бэйли, — расставьте людей у всех входов в усадьбу. Никто не должен выходить из дома, пока вы тут со всем не разберетесь. То есть, думаю, часов до шести. Пошли, Фокс. Пошли, вы, трое.

Старший суперинтендант повел всю свою разношерстную группу обратно в дом через окно библиотеки. Затем по коридору и далее через главный зал они проследовали в общую комнату для прислуги и застали здесь мальчика на побегушках, который разжигал огонь в камине. Его Аллейн немедленно отправил за Катбертом — велел, так сказать, кланяться и просить пожаловать. «А Найджел спит?» Мальчик отрицательно помотал головой. Белобрысый лакей, как выяснилось, уже встал и готовил в раздаточном помещении при кухне подносы для утреннего чая.

— Ему скажешь, что общая комната для прислуги занята нами, и мы просим пока нас не беспокоить. Понял? Отлично. Подбрось еще чуток уголька в очаг и ступай подобру-поздорову, паренек.

Когда мальчишка ушел, Аллейн сразу же позвонил по экстренной служебной линии Рэйберну, вкратце рассказал обо всех событиях этой ночи и просил как можно скорее выслать в «Алебарды» полицейского врача. Затем кивком велел шоферу из Скотленд-Ярда занять позицию на часах у двери.

Мервин, Кискоман и Винсент — промокшие, продрогшие и угрюмые — тем временем стояли плечом к плечу посреди комнаты. Повар то и дело обтирал широкое рябое лицо платком и, словно огорченное дитя, издавал горестные всхлипы.

— Итак, — приступил к делу Аллейн, — надеюсь, никому не надо объяснять, почему вас сюда привели? Вы пытались препятствовать полиции в исполнении служебного долга, что, как известно, является серьезным уголовным преступлением.

Все трое разом загалдели в знак протеста нечто невнятное.

— Закройте рты! — окоротил их лондонский следователь. — Речь сейчас не о том, вы или не вы его прикончили. Об этом никто не говорит. Пока. А вот обвинить вас в активном соучастии уже можно. Полагаю, всем присутствующим знаком этот термин?

— Естественно, — с видом некоторого достоинства отчеканил Мервин.

— Вот именно. А я, пока суд да дело, пожалуй, расскажу, что сам думаю о причинах вашего глупого и лукавого поведения. Да подойдите вы ближе к огню, в конце концов. Хватит трястись, как припадочные. Невозможно сосредоточиться.

Слуги молча переместились на каминный коврик. Вокруг подошв их сапог немедленно расплылись лужи, а от промокшей одежды пошел душный запах и пар. Внешне все они были совершенно разными: Кискоман — с заплывшим жиром, взмокшим от пота лицом; похожий на хорька Винсент — с задубевшей, как у всех английских садовников, кожей; Мервин — с черной щетиной на щеках и подбородке, с такими же темными бровями — и мертвенно-белым лицом… Но взгляды у всех направлены в одну точку, куда-то в никуда. Все трое ждут своей участи…