Алан Александр Милн - Загадка Рэд Хауза

— Так. Хорошо, Элси, это все действительно очень важно. Благодарю вас.

Элси улыбнулась и победной поступью направилась на кухню. Теперь ей даже миссис Стивенс была не страшна.

А тем временем Энтони занялся самостоятельным расследованием преступления. Он никак не мог уяснить себе одно обстоятельство. Пройдя через холл к парадному входу, он остановился у открытой двери и сейчас задумчиво глядел на аллею. Они с Кейли выскочили из дома и побежали налево. Но ведь было бы куда разумнее бежать направо. Парадный вход не в самом центре здания, он смещен в сторону. То есть, они, без сомнения, выбрали самый длинный путь. Но, быть может, с правой стороны что-то мешает проходу, например, стена или забор? Он пошел направо, завернул за угол и вскоре увидел окна кабинета. Все очень просто и примерно в два раза короче, чем тот путь, которым они бежали. Он подошел поближе и сразу за окнами обнаружил дверь. Она легко открылась и вывела его в коридор, на другом конце которого оказалась еще одна дверь. Энтони открыл ее и очутился в холле.

«А вот и самый прямой путь, — хмыкнул он про себя. — Из холла в коридор, оттуда в черный ход, поверни налево — и ты у окна. Зачем вместо этого самым кружным путем обегать вокруг здания. Зачем? Чтобы дать Марку время скрыться? Но тогда зачем вообще бежать? И откуда мог Кейли знать, что именно Марк пытается скрыться? Если он догадывался — нет, не догадывался, а боялся — что один из них выстрелил в другого, то куда вероятней было предположить, что это Роберт убил Марка. Да он же сам признался, что именно так поначалу и подумал. Ведь первое, что он сказал, когда перевернул тело, было: «Слава Богу! Я боялся, что это Марк». Тогда зачем ему давать время Роберту скрыться? А если он хотел дать ему время скрыться, зачем вообще было бежать?»

Энтони снова вышел из дома через черный ход, прошел по газону и уселся на скамейку, в задумчивости глядя на окно кабинета.

— Итак, — сказал он, — попробуем еще раз разобраться, что там у Кейли на уме.

Значит, Роберта проводят в кабинет, Кейли в это время сидит в холле. Горничная идет искать Марка, Кейли продолжает читать. По лестнице спускается Марк и предупреждает Кейли, чтобы тот на всякий случай находился поблизости, а сам идет на встречу с братом. Чего же, спрашивается, Кейли дожидается? Он может не понадобиться вовсе; разумеется, совет его может пригодиться, если надо выплачивать за Роберта долги или доставать ему выездную визу в Австралию; возможно, может, конечно, пригодиться его физическая сила, дабы выставить злосчастного Роберта из дому. Что ж, некоторое время он ждет, потом идет в библиотеку. Почему бы и нет? Если он понадобится, его легко оттуда позвать. Тут он слышит выстрел. Это звук, который менее всего ожидаешь услышать в загородном доме; вполне естественно, он не сразу понимает, что к чему. Он прислушивается — но больше ничего не слышит. А если это был вовсе и не выстрел. Через минуту-другую он снова подходит к дверям библиотеки. Но теперь его уже беспокоит полная тишина. Да был ли выстрел? Может, послышалось? И все же — для полного спокойствия — лучше под каким-нибудь предлогом зайти в кабинет. Он подходит к двери — дверь заперта!

Что он испытывает в этот миг? Тревогу? Неуверенность? За дверью что-то происходит. Значит, как это ни дико, выстрел все-таки был! Он стучит в дверь, зовет Марка — никакого ответа. Страшно? — да! Но за кого он боится? Очевидно, за Марка. Роберт ему никто; Марк — близкий друг. Утром он видел письмо Роберта — письмо, написанное человеком, который шутить не любит. Роберт — неотесанный мужлан; Марк — хорошо воспитанный джентльмен. Если произошла ссора, то конечно же Роберт застрелил Марка. Он снова стучит в дверь.

Вполне естественно, что Энтони, который случайно вмешался в ход событий, поведение Кейли могло показаться странным, но ведь Кейли и вправду мог растеряться. На его месте любой растерялся бы. Но вот Энтони предлагает влезть в кабинет через окно, Кейли соглашается, ибо это очевидный выход из положения. И бежит к окну — самым длинным путем.

Зачем? Чтобы дать преступнику выиграть время? Видимо, да, если он считает преступником Марка. Но ведь он Роберта считает убийцей. По крайней мере, так следует из его рассказа, если он не темнит: Ведь говорит же он, когда видит труп: «Я боялся, что это Марк», — и произносит это в тот момент, когда выясняет, что убит Роберт. Так что тянуть время вроде бы незачем. Наоборот, он должен стремиться как можно скорее попасть в комнату и задержать преступника — Роберта. И все же он выбирает самый длинный путь. Зачем? И если уж выбрал самый длинный путь — зачем тогда бежать?

«Вот в чем вопрос, — подытожил Энтони, набивая трубку, — и черт меня побери, если я знаю ответ. Пожалуй, поведение Кейли еще как-то можно объяснить, если он просто струсил. Он не очень спешил подставлять себя под револьвер Роберта и в то же время хотел показать мне, что очень старается. Объяснение приемлемое, но только в том случае, если он действительно трус. Так ли это? По крайней мере, он был достаточно смел, чтобы прижать свою физиономию к стеклу. Нет, тут надо искать какое-то другое объяснение».

Он сидел с нераскуренной трубкой в руке и думал. Где-то в подсознании было еще несколько вопросов, требующих разъяснения. Но пока что ему не до них. Сами вспомнятся, когда придет время.

Неожиданно он рассмеялся и раскурил трубку.

«Я собирался сменить профессию, — подумал он, — и вот, кажется, нашел, что искал. Энтони Гилингем, новый частный детектив собственной персоной. Что ж, приступим, — и сегодня же».

Что-что, а ум Энтони как нельзя более подходил для новой профессии: он работал быстро и четко. И этот ум подсказывал ему, что в данный момент он единственный человек в доме, которому ничто не мешало докопаться до правды. Инспектор приехал на место преступления и обнаружил, что один человек убит, а другой исчез. Что ж, это вполне вероятно, тут и спорить нечего: один человек убивает другого, а потом исчезает. Но еще более вероятно, а, пожалуй, просто безусловно, другое: инспектор считает это объяснение единственно возможным и вследствие этого не может относиться без предубеждения ко всякой иной версии. Что же до остальных — Кейли, гостей, прислуги — то они тоже рассуждают предвзято: все они на стороне Марка (впрочем, не исключено, — тут Энтони еще не мог решить наверняка, — что — и против него), на стороне Марка либо каждый за себя; насколько Энтони мог судить по тому, что услышал сегодня за день, у них у всех уже заранее сложилось представление о Роберте. Следовательно, никто из них не способен оценить события беспристрастно.

А Энтони способен. Он ничего не знает о Марке. Он сперва увидел труп, и уже потом ему объяснили, кто убит. Он узнал о том, что произошла трагедия, а уж потом выяснил, что кто-то исчез. И эти первые впечатления, которые чрезвычайно важны, у него связаны непосредственно только с самим фактом преступления; они основаны только на его непосредственном восприятии, не окрашены ни его эмоциями, ни впечатлениями других людей. Словом, он в гораздо более выгодном положении, чем инспектор, и ему легче установить правду.