Луи Байяр - Всевидящее око

Я обвил плечи По и с трудом поставил его на ноги.

– Вы сможете идти? – спросил я его.

Оглушенный болью и горем, едва соображающий, где находится, По недоуменно разглядывал свою окровавленную руку.

– Лэндор, у вас найдется чем перевязать? – заплетающимся языком спросил он.

Я посмотрел на располосованный рукав рубашки – повязку, так и не понадобившуюся Лее. Я оторвал лоскут и крепко перевязал рану По. Затем, обвив его вторую руку вокруг своего плеча, я потащил парня к выходу.

Нас остановил голос миссис Маркис. Он звучал тихо, умоляюще:

– Выдумаете…

Ее рука сокрушенно указывала на каменный алтарь, где сидел Артемус. Туда же он перенес тело Леи, голова которой покоилась у него на коленях. Артемус молча, с вызовом, глядел на нас. Думаю, его молчание особенно пугало мать. Я понял ее немую просьбу.

– Мы вернемся за Леей, – сказал я. – Но сначала я должен отвести По к…

Я хотел сказать: «к доктору», – однако последнее слово застряло у меня в горле. Тем не менее миссис Маркис угадала его, как угадывают непроизнесенную шутку. И вдруг миссис Маркис ослепительно улыбнулась. Нет, она не сходила с ума. За этой улыбкой таилось глубокое отчаяние. Наверное, Артемус виделся ей сейчас маленьким мальчиком, беспечно разгуливающим по краю пропасти. Улыбкой она звала его к себе – прочь от опасного края.

– Идем, Артемус, – сказала она, выходя вслед за нами в коридор.

Он отрешенно следил за матерью.

– Идем, мальчик мой, – повторила миссис Маркис. – Ты ведь знаешь… мы все равно ей ничем не поможем… Мы сделали все, мы… пытались ее спасти. Ты согласен?

Должно быть, миссис Маркис и сама понимала всю шаткость своих доводов. Потеряв дочь, она делала все, чтобы не потерять сына. Артемус молчал, а она продолжала ласково уговаривать его:

– Дорогой, ну послушай меня. Ты не волнуйся, мы все уладим. Мы пойдем к полковнику Тайеру. Слышишь?

Мы все ему объясним. Он обязательно поймет… он все поймет правильно, обещаю тебе… Артемус, ты слышишь? Полковник Тайер – наш давний и верный друг… он знает тебя с… они ни за что… Артемус! Поверь мне, дорогой, он даст тебе закончить академию. Не упрямься, мальчик мой!

– Вот сейчас и пойду, – ответил Артемус.

Меня поразила интонация его голоса. Артемус произнес эти слова с каким-то легкомыслием, будто шутил. Между тем он и не думал вставать. Наоборот, Артемус сел поудобнее и подтянул голову Леи ближе к своей груди. И только теперь я увидел то, что он прятал от нас. Ланцет, с помощью которого он безуспешно пытался спасти сестру, теперь был воткнут в его бок.

Когда он успел? Не знаю. Из его уст не вырвалось ни звука. Не было потока слов, театральных жестов. Он не резал себе горло, не вскрывал шейную артерию. Он хотел умереть спокойно и неторопливо. Наши слова, наши действия его уже не волновали.

И вновь мои глаза встретились с его глазами. Я понял его намерение, и он это заметил.

– Я иду, – произнес он слабеющим голосом.

Наверное, в последние минуты жизни человек гораздо острее видит и чувствует окружающий мир. Это лишь мое предположение, поскольку Артемус (вопреки своей отрешенности) первым устремил взгляд на потолок. Я тоже запрокинул голову, но еще раньше мои ноздри безошибочно уловили запах горящего дерева.

Казалось бы, после ритуального спектакля с трагическим финалом меня уже трудно чем-то удивить. Но нет: деревянный потолок явился для меня полнейшей неожиданностью. Почему-то я был твердо убежден, что в этом каменном подземелье и потолок тоже сложен из камня. Откуда такая уверенность? Я же не знал, для каких нужд строили это помещение. Скорее всего, здесь был склад провизии или имущества, куда входили с фонарями и масляными лампами. И уж конечно, строители не помышляли, что однажды семейство Маркисов устроит здесь грандиозную иллюминацию.

Страшен был не пожар. Более того, пожар был здесь просто невозможен, ибо над почерневшими потолочными балками располагался ледник. И когда обугленные балки треснули сразу в нескольких местах, начался… ледопад.

Вниз полетели не маленькие кубики, охлаждавшие лимонад в бокале полковника Тайера. Это были ледяные глыбы весом в пятьдесят фунтов. Сначала упала одна, похожая на мраморную плиту, и взорвалась фонтаном ледяных осколков. Затем другая, третья. После каждого удара на каменном полу появлялась вмятина.

– Артемус, – забеспокоилась миссис Маркис. – Артемус, ты видишь, что творится? Вставай! Нужно уходить отсюда!

Вряд ли миссис Маркис догадывалась, что задумал ее сын. Она устремилась к Артему су, намереваясь силой увести его из зала. Путь ей преградила ледяная глыба, упавшая в нескольких футах. Ледяные осколки царапнули миссис Маркис по лицу. Она инстинктивно прикрылась ладонями. В этот момент на пол шлепнулась другая глыба. Эта упала почти рядом. Миссис Маркис попятилась. Я схватил ее за руку и буквально выволок из зала. Ее губы без конца повторяли имя сына. Отрешенно, с оттенком покорности судьбе.

Человеку свойственно надеяться до конца. Быть может, миссис Маркис думала, что глыбы перестанут падать. Возможно, верила, что потолок над алтарем не треснет… Первая глыба, ударившая Артемуса, краем задела ему голову. Удар был несильным и лишь опрокинул его на бок. Второй удар пришелся ему в живот. Третий раздробил Артему су ноги. Он был еще жив – мы слышали его стон. Стон продолжался недолго. Четвертой глыбой Артему су Маркису расплющило голову. Даже в коридоре был слышен треск его черепа.

Миссис Маркис забилась в моих руках и стала громко звать сына. Я не знал, что делать. Можно ли найти слова утешения для матери, за полчаса потерявшей двоих взрослых детей? Сколько еще комнат в доме ее души, доверху наполненных горем?

И вдруг миссис Маркис замолчала. Нет, она не обессилела. Просто зрелище, открывшееся всем нам, было настолько ошеломляющим, что временно отодвинуло ее горе. Сквозь падающий лед мы увидели медленно поднимающуюся фигуру.

Первой моей мыслью было: «Артемус». Неужели у него еще хватило сил встать? Нет, это не Артемус: он лежал там, где упал. Это вставала… Лея. Она покачивалась, будто завсегдатай питейного заведения, проспавшийся на полу… Потом она встала и направилась к нам. Голубоглазая, розовощекая Лея Маркис с локонами каштановых волос.

Призрак? Нет, человек из плоти и крови. Крови. Одна рука Леи была протянута к нам, другой она зажимала рану на своем горле. Еще через мгновение мы услышали ее крик. Мне не с чем сравнить этот крик, ибо я никогда не слышал ничего подобного ни от людей, ни от животных.

В ответ По тоже закричал. Их голоса слились в единую песнь ужаса – хриплый не то вопль, не то стон. Разбуженные летучие мыши заметались у нас над головами, задевая когтями наши волосы.