Буало-Нарсежак - Солнце в руке. Полное собрание сочинений. Том 11

И вот уже он начал наживаться мною, разрастаться, поглощать меня, и я поняла, что посещение его пристанища было частью тщательно спланированной программы. Но как сказать нет? Я должна ждать, улучить подходящий момент. Для чего? Пока что этого я не знала. Я ходила по комнате, интересуясь малейшей деталью.

— А это что?

Я показала на вереницу маленьких фигурок, подобных тем, которые рисовали летчики во время войны на своих самолетах в ознаменование количества побед.

— Это изделия наших верфей, — ответил он. — Начиная от маленького прогулочного Роблена до катамарана для соревнований.

— А флажки рядом?

— Павильон шкиперов. Видите, здесь пять или шесть национальностей.

Он по-свойски взял меня за руку.

— Вот увидите, Кристина, мы сделаем лучше.

Бернар шел сзади нас. Его руки мяли бумажную салфетку, которую он не решался выбросить, хотя пол явно нуждался в уборке.

— Вам бы нужен спонсор, — заметил он.

— Точно, — живо воскликнул Стефан. — Я не переставал это повторять. Но я ни за что не соглашусь, чтобы наши лодки носили названия колбас или сыров.

— Может быть, я смогу вам помочь, — заметил Бернар. — Я встречаюсь с разными людьми, у некоторых немалые возможности. И иногда достаточно лишь откровенной беседы, чтобы начать большое дело. Вот например…

И в свою очередь взяв Стефана под руку, они прошли вперед, разговаривая вполголоса так, будто я не должна была слышать. Однако высоковатый голос Стефана все же долетал до меня. «У меня есть его адрес в Нью-Йорке», — говорил он. Охваченная внезапной паникой, я нагнала их.

— Что за секреты? Если у вас есть кто-нибудь на примете, мне хотелось бы это знать.

— О нет, — сказал Бернар. — Так, просто мысль… Я подумал, не могли бы вы заинтересовать фирмы менее известные, чем промышленные, но такие же мощные, например что-нибудь связанное с киноиндустрией или издательством. Представьте, к примеру, «Роблен — Ашетт» или «Роблен — Галлимар», ну как?

Я не ответила. Мне вовсе не нравилось, что он сунет нос в мои дела. Тем более что у меня пока не было никаких планов на будущее верфей. Больше всего мне бы хотелось сохранить их только для себя одной, но это позднее, после того, как…

Я смотрела на Стефана, которого, казалось, затронул проект Бернара. А мое будущее зависело от него. Если его не станет, то, возможно, и некому будет занять это место. А если, к несчастью, Бернару придет в голову заняться не только марками, а еще и лодками — он утверждал бы, что это только для того, чтобы помочь мне, а на самом деле, чтобы спасти капиталовложения своей матери, — то я никогда не буду свободна. И значит, не смогу присоединиться к тем, кто ждет меня в другом мире. Почему они заговорили о Нью-Йорке? С этим городом у меня связаны особые ассоциации. Хоть и задвинутые в дальний угол сознания. Но ведь и Стефан был другом Доминика. Пусть и не самым близким.

Застывшая, потрясенная, я сражалась с представлявшимися мне ужасными картинами. Бернар с помощью Доминика знакомится с финансовыми воротилами, Стефан покорен, а я, ничего не понимая, вовлечена в мудреные переговоры, где мое мнение никому не нужно. Того и гляди превратишься в куклу, пригодную лишь для подписания бумаг.

Когда они направлялись к выходу, мне показалось, что между ними установилось полное взаимопонимание, причем с оттенком некой сердечности, иногда столь заметной у мужчин. За дверью сверкали под солнцем рангоуты, краны для установки мачт. Мимо нас независимо прошел насвистывающий рабочий. Я наконец-то снова взяла себя в руки. В чем дело? Что случилось? Паника? Или предчувствие?

Я быстро нагнала их. Уверенность вновь поселилась в моем сердце. Нужно было как можно быстрее нейтрализовать Стефана, пока он не наделал дел, не поддающихся контролю.

По-прежнему предупредительный, он проводил нас до самого аэропорта. Мне не терпелось остаться наедине с Бернаром.

— Я тебя не понимаю, — запальчиво начала я. — То ты сомневался во всем, а теперь просто поглощен каким-то спонсорским проектом. Надеюсь, ты не собираешься этим заниматься?

Бернар вынул из кармана бумажную салфетку и тщательно протер кресло, в которое и погрузился с выражением отвращения на лице.

— Никогда не знаешь, кто сидел тут до тебя.

— Я говорила о планах Стефана.

— Ах да. Не бойся. Я согласен со Стефаном, потому что ваше дело подошло к тому, что если не будет развиваться дальше, то его быстро сожрут конкуренты. Вот и все. По-моему — но это мое личное мнение, — ваши верфи в какой-то степени кустарщина. Понимаешь, о чем я? А Стефана это до такой степени беспокоит, что он даже высказал одну мысль… Не знаю, должен ли я тебе говорить…

— Ну, уж будь любезен!

— Это вырвалось у него как крик души. Не от злобы, нет. Но он такой непосредственный, что…

— Да. И что же?

— Ну и он шепнул мне: «Бедняжки не стало в подходящий момент. Она была препятствием делу».

Началась проверка билетов. Я успела принять равнодушный вид, пока он доставал их из бумажника, но, должно быть, это далось мне совсем не просто, потому что он вдруг заметил:

— Ты такая бледная.

— Не обращай внимания. Пройдет. Я всегда чувствую себя неважно, когда вхожу в самолет.

Он выбрал два места в хвосте, возле иллюминатора, сел, встал, можно сказать, устроил целое представление, пока не уселся поудобнее.

— Мне показалось, — не унималась я, — вы говорили о Нью-Йорке?

Он странно глянул на меня.

— Да, там у него есть друг, который, возможно, смог бы авансировать крупную сумму. Но все это только проекты…

Я не ошиблась. Речь действительно шла о Доминике, но это было имя, которое Бернар предпочитал не произносить.

Я больше не слышала его из-за грохота двигателей. Закрыв глаза, я долго сидела, не думая ни о чем. Было жарко. Я сняла перчатки и большим пальцем погладила шрам на запястье. Мы пролетали над Альпами, когда я поклялась себе: «Стефан умрет не позже, чем через пятнадцать дней». Как? Этого я пока не знала. В Париже или Антибе? Какая разница? Я была охвачена жгучим чувством мести и невидящим взглядом скользнула по проплывающим за иллюминатором облакам. Нужно было выработать план действий. Наклонившись к Бернару, я спросила:

— А что думаешь делать ты?

— Ничего. Меня это не касается. Если Стефану потребуется совет, это одно. Я помогу ему ради тебя. Но не более того. Он талантлив, этот парнишка, но головотяп и прожектер. Если хочешь откровенно, то я за тебя беспокоюсь. Со дня твоего… несчастного случая ты слишком утомляешься. В общем, ты можешь рассчитывать на меня. Не делай необдуманных расходов, не посоветовавшись со мной.

«Боинг» пошел на снижение. Я замолчала. Существовала причина, о которой Бернар умолчал. Если он так заинтересовался Стефаном, то только потому, что мысль о наших будущих свиданиях была ему ненавистна.