Буало-Нарсежак - Солнце в руке. Полное собрание сочинений. Том 11

Маркиза обожает, когда ей задают вопросы из области родственных связей.

— Адрес Анны Кентен ты найдешь в моей записной книжке. Она переехала в Ренн и жила там безвылазно, рядом с большим общественным садом, который называется…

Все, теперь она застрянет надолго. Ни слова не скажет, пока не вспомнит, как называется сад. Будет наугад перебирать кучу названий, без конца повторяя: «Я никогда ничего не забываю». Как ребенок, играющий в кубики. Пока длится эта игра, Армель успевает записать номер телефона кузины Анны. Позвонить лучше из кабинета, чтобы никто не слышал, о чем они будут говорить. Она предчувствует, что этому звонку суждено стать началом бурных и, возможно, грозных событий… Она уже встает, чтобы идти звонить, как вдруг ее останавливает громкий возглас:

— «Табор»! Конечно, я знала! Сад назывался «Табор»!

— Да, тетя, я поняла.

— Скажи ей, что я ее помню. Можешь звонить отсюда. Мне не мешает.

Зато мне мешает, думает Армель. Никто не должен знать… Уже на ходу она подбирает осторожные вопросы и подыскивает обтекаемые выражения. А ведь все так просто! Надо взять и спросить: «Вы знаете, где живет Габриэль Кере?» Но боится она не вопроса, а последующих комментариев и старческой болтливости кузины, которая начнет, словно бусины на четках, перебирать древние воспоминания. Эх, была не была!

Армель вслушивается в звонки. Она почти надеется, что ей никто не ответит. И уже готова отказаться от того, что задумала.

— Алло!

— Говорит Армель.

— Ах! Неужели тетя заболела?

— Нет-нет! Просто мне нужно кое о чем вас спросить.

— Конечно, дорогая! Подожди, я возьму стул.

Теперь надо набраться терпения. И когда кажется, что больше не вынесешь, повторять себе: «Может быть, и я когда-нибудь стану такой же». «Что вы говорите? Да, теперь слышно лучше… Ах, боли ужасные…» А про себя думаешь: «Старая карга! Удавила бы тебя!» Попробовать последнее средство? «Кстати…» Иногда это помогает. Когда говорят «кстати», это может означать интересную новость. В разговоре появляется короткая пауза. Надо спешить!

— У вас есть адрес Габриэль Кере?

— Малышки Габриэль? Хотя что же это я, вы же с ней почти ровесницы… Я была на ее крещении. Бедняжка! Ей пришлось уйти на пенсию. Не повезло ей. Она ведь на костылях… Да, автомобильная авария! Представляешь…

Армель смотрит на часы. Дает себе ровно пятнадцать минут. Потом она просто положит трубку. Тем хуже для нее! А все свои вопросы задаст Ван Лоо, если, конечно, наберется смелости!

Чердак не узнать! Он превратился почти в жилую комнату. Армель все тут вымыла, вытерла, отчистила, все расставила по местам. Провозилась целую неделю. Остается еще отремонтировать крышу. Перекладины здорово пострадали от бомбардировок, и кровля держится на честном слове. Но ничего, скоро на помощь Кильмеру придут деньги. Армель так страстно хочет этого, что ее надежда превращается в уверенность. Жан-Мари каждое утро в любую погоду совершает по два погружения — методично и без опасной торопливости, а Армель, поднявшись на чердак и вооружившись старым биноклем Ронана, часами следит за ним и изучает вид озера, который уже, кажется, выучила наизусть: южный берег извилисто бежит до бухточки Трегантона и упирается в рощу Генегана, всю изрезанную широкими просеками; по ним, словно взявшись за руки, уходят вдаль столбы линий высокого напряжения. От напряжения быстро устают глаза. Отложив бинокль, она энергично трет их. Смотровое окно выходит как раз на озеро, а напротив она поставила небольшой столик и удобное, вполне еще приличное кресло. Время от времени она пересаживается в него передохнуть, но все равно больше нескольких минут не выдерживает. Ей непременно нужно быть на посту, когда Жан-Мари снизу махнет ей руками в знак победы. А это случится, и очень скоро. Он уже исследовал добрую половину намеченной зоны. Вода в озере от дождей стала совсем мутной. Бедный Жан-Мари! Ему приходится передвигаться узким освещенным коридором и, словно шахтер, он раздвигает своим фонарем проход в подводной галерее. Днем, после обеда, закурив сигарету, он соглашается рассказать ей о том, что видел. Каменистые участки осматривать довольно легко. Самые большие трудности таят места, в которых образовались впадины, потому что внутрь намыло песка и его нужно разгребать руками, вороша какой-то полусгнивший мусор. Он должен работать осторожно, как археолог, откапывающий всякие бесформенные обломки, которым нет цены. Если ящики за столько лет рассыпались, что вполне вероятно, то слитки могли рассеяться по всему дну. Облепленные грязью, они лежат себе как самородки, и попробуй их распознай! Вот почему работа продвигается так медленно. А времени остается все меньше.

— Почему? — недоумевает Жан-Мари.

— Потому что дней через десять возвращается Ван Лоо.

— Откуда вы знаете?

— Он прислал открытку. Разве я тебе не показала? Извини. Я просто забыла.

— А чем он нам помешает?

— Я хочу, чтобы мы закончили до того, как он приедет.

— Наоборот, он мог бы нам помочь.

Она едва сдерживается, чтобы не закричать. После того, что по телефону ей рассказала Габриэль Кере, она уж точно не желает от него никакой помощи! Армель до последнего слова помнит рассказ Габриэль.

— Ты помнишь Франсуа Марея?

— Подожди. Так давно все это было! Но я его все-таки помню… Высокий красивый парень, одевался всегда с иголочки… И вечно в долгах. Что с ним теперь?

— Это-то меня и интересует.

— Милая моя, я о нем понятия не имею! Мы совершенно потеряли друг друга из виду. Тебе не у меня надо о нем спрашивать, а у Мо. Ты помнишь Мо? Такая маленькая, черноволосая… Очень независимая… Она сейчас работает секретарем дирекции БНП [7] Банк насьональ де Пари (Парижский национальный банк). . Я с ней довольно часто вижусь, когда бываю в банке, но дальше этого у нас не идет. У нее была связь с Мареем. Тебе нужен ее адрес? Есть чем писать? Мо Грелье, улица Вьо-ле-ле-Дюк, дом 9, IX округ. Конечно, ты понимаешь, писать ей и расспрашивать про ее бывшего любовника — это как-то не очень. Тем более что он обошелся с ней по-свински. Он ведь настоящий авантюрист, тебе это известно? Не хотела бы тебя шокировать, особенно если он тебе нужен, но на твоем месте я бы ему не доверяла. Из намеков Мо я поняла, что он едва не угодил за решетку! Что-то связанное с мошенничеством… Сейчас он вроде бы путается с какой-то актрисой… А сама-то ты куда пропала? Я тебе писала, а от тебя — ни слуху ни духу. А потом мне сказала Маргерит Дютиль — рыжая такая, помнишь? вы еще с ней дружили, — что ты засела где-то в глуши, в Бретани… Что тебя туда занесло? Сердечная драма?

От этих слов Армель едва не подпрыгнула.

— Да нет, какая драма! Семейный траур. А потом у меня тут старая тетка, за которой нужно ухаживать. И вообще я всегда любила уединение…