Агата Кристи - Пес смерти. Мисс Марпл рассказывает. Расследует Паркер
 Пайн. Второй гонг

— Я взял вам кофе, — заметил мистер Паркер Пайн, указывая на вторую чашку.

Эдвард отставил ее в сторону.

— Как вы узнали? — спросил он.

Мистер Паркер Пайн не спеша отхлебнул кофе.

— Разве жена еще не рассказала вам о промокательной бумаге? Нет? Ну, ничего, скоро расскажет. Видно, это просто вылетело у нее из головы.

Он рассказал Эдварду суть дела.

— Ну так вот, — продолжил он. — Когда перед самым въездом в Венецию действительно случилась эта история с пожаром, у меня не осталось никаких сомнений, что похищение драгоценностей вашей жены спланировано именно вами. Смущала только фраза «лучше всего перед самым въездом в Венецию». Какой в этом смысл? Почему вы не пожелали предоставить своей сооб… агенту возможность самостоятельно выбрать время и место?

Потом, неожиданно, меня осенило. Вы украли драгоценности жены еще до своего отъезда, а на их место подложили их точные копии. Но и это вас не устраивало. Вы юноша честный и совестливый. Мысль, что подозрение падет на слуг или ваших знакомых, приводила вас в ужас. И вы решили, что нужна еще одна кража, причем при обстоятельствах, полностью исключающих причастность близких вам людей.

Вы снабдили свою помощницу дубликатом ключа от шкатулки и дымовой шашкой. В нужный момент она инсценировала пожар и, пользуясь паникой, проникла в купе вашей жены. Отперев несессер с драгоценностями, она изъяла их и попросту выбросила в окно. Любые подозрения на ее счет развеялись без следа после бесплодного — естественно — обыска.

Вот тут-то и становятся очевидными все преимущества совершения кражи при въезде в Венецию. Если бы фальшивые драгоценности выбросили на железнодорожное полотно, их бы рано или поздно нашли. Но, выбросив их в пролив, грабители могли быть абсолютно спокойны — в Этом случае их никто бы не мог найти.

Тем временем вы пытались сбыть настоящие драгоценности, и, хотя времени для этого у вас было более чем достаточно, моя телеграмма пришла, когда они еще были у вас. Я рад, что вы послушались меня и занесли их ко мне в номер. Иначе, боюсь, мне пришлось бы обратиться в полицию. Хорошо также, что вы решились со мной встретиться.

Молодой человек жалобно смотрел на мистера Паркера Пайна. Эдвард Джеффрис был симпатичным юношей: высоким, светловолосым, с округлым подбородком и совсем уж круглыми глазами.

— Ну как вам это объяснить? — беспомощно вздохнул он. — Вы, наверно, думаете, что я самый обыкновенный вор?

— Вовсе нет, — откликнулся мистер Паркер Пайн. — Напротив. Я бы даже сказал, что вы болезненно щепетильны. Классификация человеческих типов — мой конек. Вы, дорогой юноша, без всяких сомнений, относитесь к категории жертв. А теперь расскажите мне вашу историю.

— Это можно сделать одним словом. Шантаж.

— Да?

— Вы видели мою жену — вы знаете, какое это чистое и невинное существо. Она выросла, даже не подозревая, что в мире существует зло.

— Неужто?

— Иллюзия, конечно, но какая прекрасная! — с энтузиазмом продолжал Эдвард. — И, если бы она вдруг узнала… узнала о некоторых моих поступках, она тут же бы меня бросила.

— Это вряд ли, — отозвался мистер Паркер Пайн. — Но не важно. Так что же это за поступки, мой юный друг? Женщина, полагаю?

Эдвард Джеффрис кивнул.

— До женитьбы — или уже после?

— Бог мой! Конечно — до.

— Ну, ну. И что же случилось?

— Да ничего! В том-то и дело, что ничего. Я тогда был в Западной Индии и остановился в одной гостинице… Там же остановилась некая миссис Росситер, очень привлекательная женщина. Она была с мужем — грубым и неотесанным мужланом. У него то и дело случались чудовищные припадки гнева. Однажды ночью, во время одной из таких вспышек, он стал угрожать своей жене револьвером. Бедняжке удалось вырваться из своего номера, и она постучалась ко мне. Она не помнила себя от ужаса. Она… она попросила, чтобы я спрятал ее у себя до утра. Ну, и… — а что же мне оставалось?

Мистер Паркер Пайн внимательно посмотрел юноше в глаза. Тот ответил прямым искренним взглядом.

— Короче говоря, мистер Джеффрис, вы, как последний простофиля, клюнули на эту удочку.

— Да нет же…

— Да, да. Очень старый трюк — но неизменно действует без осечки на донкихотствующих [152] Имеется в виду возвышенно мыслящий, благородный (по имени героя романа испанского писателя Мигеля Сервантеса, 1547–1616). молодых людей. Полагаю, вам напомнили о той ночи, как только было объявлено о помолвке?

— Да, я получил письмо. Там говорилось, что, если я не вышлю определенной суммы, мой будущий тесть узнает все… И как я будто бы добивался этой замужней дамы, и как ее видели потом входящей ночью в мой номер. Там говорилось еще, что ее муж собирается возбудить бракоразводный процесс. Понимаете, мистер Пайн, все это и впрямь выставило бы меня в таком невыгодном свете…

Он измученно потер лоб.

— Да, да, понимаю. Значит, вы заплатили. Но одним разом дело не ограничилось.

— Да. Но это была последняя капля. Из-за кризиса дела сильно пошатнулись. Мне просто негде было достать наличных. Вот я и решил…

Он взял чашку давно остывшего кофе, рассеянно посмотрел на нее и залпом выпил.

— Что же мне теперь делать? — жалобно спросил он. — Что, мистер Пайн?

— Слушаться меня, — уверенно ответил тот. — С вашими шантажистами я разберусь сам. Что же касается вашей жены, немедленно отправляйтесь к ней и расскажите все, как было на самом деле. Единственное, о чем советую вам умолчать, так это о том, какую дурацкую роль вы сыграли в той истории.

— Но…

— Дорогой мистер Джеффрис, вы не знаете женщин. Если им приходится выбирать между простофилей и Дон-Жуаном [153] Дон-Жуан — искатель любовных приключений, соблазнитель женщин (по имени героя многих легенд и литературных произведений). , они неизменно выбирают последнего. Ваша жена, мистер Джеффрис, очаровательное, невинное и возвышенное создание, и единственный способ скрасить ее с вами жизнь — это посеять в ней убеждение, что ей ежеминутно приходится следить, как бы вы опять не взялись за старое.

У Эдварда Джеффриса отвисла челюсть.

— Я знаю, что говорю, — продолжал мистер Паркер Пайн. — В настоящий момент жена в вас влюблена, но, по некоторым признакам я вижу, что, если вы срочно не прекратите строить из себя образчик добродетели и благородства, слишком уж отдающий скукой, долго это не протянется.

Эдвард съежился.

— Идите к ней, мой мальчик, — благожелательно убеждал его мистер Паркер Пайн. — Идите и признайтесь во всем — то есть во всем, что найдете нужным. Объясните, что с тех самых пор, как ее встретили, вы распростились с прежней жизнью. Вы даже решились на кражу, но только для того, чтобы она никогда не узнала о той женщине. Она простит вас, и простит с удовольствием.