Агата Кристи - Пес смерти. Мисс Марпл рассказывает. Расследует Паркер
 Пайн. Второй гонг

— Какая неучтивость!

— Французы, — произнесла мисс Хендерсен с вопросительной интонацией, — всегда учтивы?

— Я бельгиец, мадемуазель, — тут же отреагировал ее собеседник.

— О! Бельгиец…

— Эркюль Пуаро. К вашим услугам.

Имя показалось мисс Хендерсен знакомым. Похоже, она слышала его раньше.

— Вам нравится путешествие, мосье Пуаро?

— Откровенно говоря, нет. С моей стороны было просто безумием дать себя уговорить. Терпеть не могу моря. Оно никогда не бывает спокойным… ни на минуту.

— Однако вы не можете не признать, что сейчас море абсолютно спокойно.

— А ce moment [260] В данный момент (фр.). — да, — нехотя согласился мосье Пуаро. — Потому я и пришел в себя, и меня снова интересует все, что происходит вокруг… Например, то, с каким умением вы провели генерала Форбза.

— Вы имеете в виду…

Пуаро поклонился.

— Приемы, с помощью которых вам удалось выудить у него кое-какие сведения. Великолепно!

Ничуть не смутившись, мисс Хендерсен засмеялась.

— Вы имеете в виду упоминание о гвардии? Я знала, что это выведет его из себя. — Она доверительно наклонилась вперед. — Признаться, я люблю позлословить… и чем сильнее кто-то будет задет, тем приятнее!

Пуаро внимательно посмотрел на свою собеседницу. Стройная, хорошо сохранившаяся фигура, темные проницательные глаза, седые волосы. Сорокапятилетняя женщина, которая довольствуется тем, что выглядит на свои годы.

— Вспомнила! — вдруг воскликнула мисс Хендерсен. — Вы знаменитый детектив, не так ли?

— Вы очень любезны, мадемуазель! — Пуаро отвесил благодарный поклон, но отрицать не стал.

— Потрясающе! Вы, как это пишут в книгах, идете по следу? Преступник среди нас? Или я задаю слишком нескромные вопросы?

— Нисколько. Нисколько! Мне очень жаль вас разочаровывать, но я здесь, как и все остальные, только ради собственного удовольствия.

Пуаро произнес это таким унылым тоном, что мисс Хендерсен невольно засмеялась.

— О-о! Ну ничего, завтра в Александрии [261] Александрия — крупнейший морской порт Египта в дельте р. Нил, в древности культурный и экономический центр Средиземноморья. вы сможете сойти на берег. Вы бывали раньше в Египте?

— Никогда, мадемуазель.

Неожиданно мисс Хендерсен резко поднялась с места.

— Пожалуй, я присоединюсь к генералу и прогуляюсь по палубе, — объявила она.

Галантный Пуаро тоже вскочил. Слегка кивнув ему, мисс Хендерсен вышла.

Пуаро был несколько озадачен. Но, тут же улыбнувшись, отворил дверь и выглянул на палубу. Мисс Хендерсен, облокотившись на борт, разговаривала с высоким, военной выправки мужчиной.

Улыбка Пуаро стала шире. С преувеличенной поспешностью, с какой черепаха прячется в свой панцирь, Пуаро ретировался в курительную комнату, где в настоящий момент никого не было, но одиночество его было недолгим.

Из двери, ведущей в бар, появилась миссис Клэппертон. Ее тщательно уложенные платинового оттенка волосы были прикрыты сеточкой; стройная фигура, постоянно поддерживаемая массажами и диетой, облачена в изящный спортивный костюм. Она вошла решительным шагом, с видом женщины, которая всегда может заплатить самую высокую цену за то, что ей нужно.

— Джон?.. О! Доброе утро, мосье Пуаро… Вы не видели Джона?

— Он на палубе по правому борту, мадам. Может быть, я…

Миссис Клэппертон жестом остановила его.

— Я немного побуду здесь.

С царственной грацией миссис Клэппертон опустилась на стул против Пуаро. Издалека ей можно было дать лет двадцать восемь. Однако сейчас, несмотря на искусно наложенную косметику и аккуратно выщипанные брови, она выглядела даже старше своих сорока девяти лет. Ей можно было дать все пятьдесят пять. Глаза у нее были бледно-голубые с маленькими зрачками. Взгляд жесткий.

— Жаль, что вы вчера не вышли к обеду, — сказала она. — Правда, море было немного неспокойным…

— Precisement [262] Вот именно (фр.). ,— с чувством произнес Пуаро.

— К счастью, я отлично переношу качку, — заявила миссис Клэппертон. — Я говорю «к счастью», потому что с моим слабым сердцем морская болезнь была бы для меня просто убийственной.

— У вас слабое сердце, мадам?

— Да, и я должна быть крайне осторожной. Мне нельзя переутомляться! Так говорят все врачи. — Миссис Клэппертон оседлала любимого конька, направив разговор на неизменно увлекательную (для нее самой!) тему о своем здоровье. — Джон, бедняга, изо всех сил старается удержать меня, чтобы я не переутомлялась. Я живу в таком темпе… Вы меня понимаете, мосье Пуаро?

— О да-да.

— Джон постоянно говорит мне: «Эделин, попытайся сбавить немного, бери пример с растений». Но я не могу! Ведь жизнь для того и дана, чтобы жить. Еще в войну, молодой девушкой, я буквально изнуряла себя работой. Мой госпиталь… Вы слышали о моем госпитале? Конечно, у меня были медсестры, обслуживающий персонал и прочее… но все равно все лежало на мне.

Она вздохнула.

— Вы такая энергичная! — механически произнес Пуаро реплику, которую от него явно ждали.

Миссис Клэппертон неестественно рассмеялась, изображая девичью непосредственность.

— Мне все говорят, как я молодо выгляжу! Это, право, нелепо. Я никогда не пытаюсь делать вид, что мне хоть на один день меньше сорока трех, — продолжала она с наигранной искренностью. — Но многим трудно в это поверить. «Вы такая живая, Эделин!» — говорят они. Но в самом деле, мосье Пуаро, если человек не чувствует себя живым, то какой же он?

— Мертвый, — ответил Пуаро.

Миссис Клэппертон нахмурилась. Ответ ей явно не понравился. «Он пытается шутить», — решила она и встала.

— Я должна найти Джона.

В дверях миссис Клэппертон уронила сумку, она раскрылась, и все содержимое разлетелось в разные стороны. Пуаро галантно бросился на помощь. Прошло немало времени, прежде чем губная помада, коробочки с косметикой, портсигар, зажигалка и прочие мелочи были собраны и водворены на место. Миссис Клэппертон вежливо поблагодарила и величественно выплыла из комнаты.

— Джон!..

Полковник Клэппертон все еще был погружен в беседу с мисс Хендерсен. Он резко повернулся и поспешил навстречу жене, заботливо вопрошая: удобно ли стоит ее шезлонг? Не лучше было бы переставить?.. Он держал себя так почтительно, был так преисполнен внимания и предупредительности… Совершенно очевидно — обожаемая жена, избалованная обожающим ее мужем.

Мисс Элли Хендерсен, стоя у борта, всматривалась в горизонт с таким видом, будто что-то в нем вызывало у нее отвращение.

Пуаро наблюдал за этой сценой из курительной комнаты.

— Будь я мужем этой женщины, — раздался за его спиной хрипловатый дрожащий голос, — я бы открыл против нее боевые действия.

В курительную, шаркая, вошел старый джентльмен. Молодые острословы успели прозвать его «Дедом всех чайных плантаторов».