Агата Кристи - Пуаро знает убийцу. Пуаро расследует. Пуаро спешит на помощь. Сообщники

Доктор осматривал графа не более минуты.

— Он мертв. Скончался почти мгновенно. Поражаюсь, как это он вообще смог позвонить.

По просьбе домовладельца мы осмотрели квартиру, но результат можно было предвидеть заранее. Вряд ли убийцам пришло бы в голову прятаться здесь, все, что им оставалось, — это как можно скорее скрыться.

Мы возвратились в столовую. Пуаро в осмотре квартиры участия не принял. Я застал его за тщательным осмотром обеденного стола и присоединился к нему. Стол был из прекрасно отполированного красного дерева. Центр его украшала ваза с розами; на сверкающей поверхности были разложены кружевные салфетки. Стояло еще блюдо с фруктами, однако десертными тарелками никто так и не воспользовался. Здесь же были три чашки с остатками недопитого кофе — из двух пили черный кофе, из одной — кофе с молоком. Все трое пили портвейн: наполовину опорожненный графин стоял рядом с тарелкой, располагавшейся посередине. Один из обедавших мужчин курил сигару, двое других — сигареты. На столе стоял раскрытый черепаховый ящик для сигар, инкрустированный серебром, с сигаретами и сигарами. Все эти факты я отметил для себя, но одновременно вынужден был констатировать, что они не проливают ни капли света на происшедшую трагедию. Меня удивило столь пристальное внимание Пуаро к предметам, стоящим на столе. Я спросил, что он, собственно говоря, высматривает.

— Mon ami, — ответил он, — вы не учитываете главного. Я пытаюсь высматреть то, что не должен был бы увидеть.

— Что же это?

— Ошибку, пусть самую незначительную. Разумеется, со стороны убийцы.

Он быстро прошел в небольшую кухоньку, примыкающую к столовой, осмотрел ее внимательно и покачал головой.

— Мосье, — обратился он к домовладельцу, — объясните мне, пожалуйста, вашу систему подачи пищи в квартиры.

Домовладелец подошел к небольшому окошку в стене.

— Здесь, — объяснил он, — специальный подъемник, который движется к верхнему этажу, где размещаются кухни. Вы передаете по телефону заказ, и блюда на подъемнике спускаются к вам. Этим же путем грязная посуда отправляется обратно. Понимаете, никаких лишних хлопот с уборкой, и одновременно жильцы избавлены от утомительной необходимости ежедневно спускаться в ресторан.

Пуаро кивнул и тут же задал вопрос:

— Значит, тарелки и блюда, которые использовались здесь сегодня вечером, сейчас находятся наверху в кухне. Вы позволите мне наведаться туда?

— Да, конечно! Робертс, лифтер, проводит вас и даст необходимые пояснения. Однако боюсь, что вы там не найдете для себя ничего полезного. Там скапливаются сотни тарелок и блюд, и все это складывается на один стол.

Тем не менее Пуаро свое намерение не изменил, и мы все вместе отправились в кухонные комнаты и опросили человека, принявшего заказ из квартиры № 11.

— Заказывали на троих, — пояснил он. — Суп жюльен, филе из морского языка по-нормандски, говяжьи биточки и рисовое суфле. В какое время? Было примерно около восьми. Нет, боюсь, что к настоящему моменту все тарелки и блюда уже вымыты. К несчастью. Полагаю, вас интересуют отпечатки пальцев?

— Не совсем так, — с загадочной улыбкой ответил Пуаро. — Меня больше интересовал аппетит графа Фоскатини Отведал ли он каждое блюдо?

— Да, но я, конечно, не могу вам сообщить, сколько чего он съел. Все тарелки были грязные, а блюда пустые — вот что я могу вам сказать. Исключение составило рисовое суфле: большая часть его осталась нетронутой.

— Ага! — отметил Пуаро, и было видно, что этот факт ему далеко не безразличен.

Когда мы снова спускались в квартиру, он тихо произнес:

— Мы имеем дело с очень предусмотрительным человеком.

— Вы имеете в виду убийцу или графа Фоскатини?

— Граф был безусловно аккуратнейшим джентльменом После того как он воззвал о помощи и известил о своей приближающейся кончине, он не забыл положить на место телефонную трубку.

Я пристально посмотрел на Пуаро. Его последние слова и недавние расспросы подсказали мне, что у него на уме.

— Вы подозреваете отравление? — выдохнул я. — Значит, удар по голове был сделан для отвода глаз?

Пуаро только улыбнулся.

Когда мы снова вошли в квартиру, там уже находился местный инспектор полиции и два констебля. Инспектор готов был возмутиться по поводу нашего появления, но Пуаро успокоил его, упомянув нашего друга из Скотленд-Ярда, инспектора Джеппа, после чего нам с некоторой неохотой разрешили остаться. И в этом отношении нам весьма повезло, поскольку не прошло и пяти минут, как в комнату стремительно влетел взволнованный мужчина средних лет. На лице его были написаны величайшая тревога и печаль.

Это был Грейвз, слуга покойного графа Фоскатини. Рассказанная им история была просто поразительна.

Накануне утром явились два джентльмена, пожелавшие видеть его хозяина. Оба были итальянцами, и старший из них, мужчина лет сорока, назвал себя синьором Асканио. Второй был отлично одет, и ему можно было дать не больше двадцати четырех.

Граф Фоскатини был, по-видимому, предупрежден об их визите и тотчас же отослал Грейвза прочь — под пустячным предлогом. В этом месте своего рассказа Грейвз сделал паузу, явно не решаясь продолжать. Однако в конце кондов признался, что поскольку его разбирало любопытство, то он не бросился выполнять поручение тотчас же, а задержался, пытаясь подслушать, о чем пойдет речь.

Разговор велся так тихо, что его надеждам не суждено было сбыться, хотя из отрывочных фраз ему стало ясно, что обсуждается какое-то финансовое предложение, какие-то сложности, связанные с этим предложением, и что от кого-то исходит некая угроза Беседа велась далеко не в дружеских тонах. В конце граф Фоскатини несколько повысил голос, и слуга четко расслышал слова:

«Джентльмены, у меня нет времени для споров. Если вы не против, давайте соберемся здесь же завтра вечером часов в восемь, пообедаем и завершим наш разговор».

Боясь быть обнаруженным, Грейвз тут же бросился — выполнять задание хозяина. Вечером следующего дня вчерашние посетители явились ровно в восемь. За обедом разговор шел сначала на отвлеченные темы — о политике, о погоде, о театре. Когда Грейвз поставил на стол портвейн и принес кофе, хозяин сказал ему, что этим вечером больше в его услугах не нуждается.

— Он поступал так всегда, когда принимал гостей? — спросил инспектор.

— Нет, сэр, ни в коем случае. Это натолкнуло меня на мысль, что дело, которое он собирался обсудить с этими джентльменами, носит весьма необычный характер.

На этом Грейвз закончил свой рассказ о графе и его гостях. Ушел он примерно в восемь тридцать и, встретив приятеля, отправился с ним на Эдвард-роуд в Метрополитен Мюзик-холл.