Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

– Мог бы отнести обратно. Но туфли-то почему такие дырявые?

– Реализм! – Не обращая внимания на ответное ворчание – мол, с реализмом я перестарался, – я повел Алана вдоль волноотбойной стены. Она была всего фут или два высотой, и я едва не споткнулся. Вот была бы ирония судьбы, если бы я плюхнулся в воду – пловец из меня неважный. По правде говоря, ненавижу плавать даже в таких условиях, которые другие считают идеальными.

Зато приятно было слышать, как чертыхается и ловит ртом воздух Алан.

– Где бренди? Мои ноги, мои зубы… Я больше не вынесу… Не беги ты так, я за тобой… Черт!

– Если хочешь, иди первый. Осталось несколько ярдов.

Так и было, осталось действительно несколько ярдов, но каких забавных, ведь Алан уже передвигался с большим трудом. У любого нормального человека ноги давно окоченели бы до бесчувствия, а ноги Ренвика наверняка исключительно нежные. Мне все время приходилось заставлять Алана идти впереди. Так легче было наблюдать за его мучениями, а риск несчастного случая с моей стороны сводился к минимуму.

Внезапно во мраке замаячила фигура миссис Фарли, и он тут же спросил, есть ли у нее бренди, – хватило наглости усомниться в моих словах.

– Мы пришли? – прошептал я.

– Да. Отсюда можно разглядеть очертания пляжных кабинок. От воды отражается свет. Вот та кабинка, куда миссис Килнер должна положить одежду.

– Дай глотнуть бренди… – Алана трясло.

– Нет. В последний момент. Видишь кабинки?

– Вижу. Надеюсь, великодушная Анита сделала свое дело.

– Конечно, сделала. Не трать время. Марш отсюда.

Я сорвал с него пальто, и миссис Фарли протянула Алану то, что должно было придать ему смелости и немного согреть. (Подозреваю, что с медицинской точки зрения ощущения прямо противоположные.) Не колеблясь ни секунды, Алан в один присест осушил фляжку.

– Ну и мерзость, – воскликнул он, а потом, несмотря на холод, застыл на месте.

Миссис Фарли положила руки ему на спину.

– Дорогой, поторопись!

– Не могу, Маргарет. Боюсь. И полностью окоченел.

– Давай. Будь смелым.

Она стала его подталкивать, и Алан вдруг уступил.

Возможно, он не хотел показаться трусом; по-моему, впрочем, его толкнули.

Прыжок, насколько я видел, не делал ему чести: Алан просто свалился в воду. Однако ждать я не стал, хотя был бы не прочь взглянуть, как он барахтается, – хорошее дополнение к мести за то, что я плясал под его дудку, за то, что он обманом поставил меня в неловкое положение. Как только стало ясно, что он действительно вверил свою жизнь волнам, я развернулся и быстро зашагал прочь. Шел я почти бесшумно, так как для предосторожности тоже надел обувь на резиновой подошве.

Мне показалось, что миссис Фарли принялась «бить тревогу» сразу, хотя я советовал немного выждать. Более того, мне показалось, что она за мной бежит.

Я обрадовался, когда добрался до машины, – никаких признаков посторонних. Похоже, обошлось без проблем. Оставалось надеяться, что звук мотора заглушит ветер. На этот раз поворот на Пьюуэлл я нашел без труда. Потом нужно было ехать только прямо, и я мчался вперед на всех парах. В память о том месте, где мы останавливались, я притормозил возле Андовера и вспомнил, как Алан пачкал одежду и рвал пальто, которое скоро найдут, а возможно, уже нашли, в этом ужасном лесу.

Я перекусил бутербродами и с наслаждением выпил кофе – втайне от Алана я предусмотрительно сделал запас еды. Конечно, взять кофе было бы благоразумнее, чем бренди. Но мне следовало показать миссис Фарли, что я стараюсь потакать пристрастиям Алана. Тем более я понимал: эти пристрастия не сыграют ему на руку. Такая избитая, но такая правильная стратегия – давать ему то, что он хочет, но чего не следует.

Изложение четвертой и, надеюсь, последней части этой истории, если честно, далось мне нелегко.

Возможно, ее никто никогда не прочтет, а если прочтет, то спросит, как я вообще пришел к мысли все это написать. Ответ прост – хотел развлечься. В начале я просто зафиксировал на бумаге, каким образом Алан заставил ему помогать. Потом события завертелись, и врожденное чувство юмора толкнуло меня проследить, как мало-помалу я менял роль жертвы на роль инициатора действия. Текст писался урывочно, и я умудрился прятать его до последнего момента – в своем офисе в глубине ящика для документов.

Но пока я писал, в голову пришла новая идея: а не сделать ли из записей литературное произведение? Придется изменить кое-какие детали, имена людей, названия мест, придется не пощадить чувств жителей Мадфорда… Пожалуй, решусь на признание, что история основана на реальных фактах, хотя дело не прогремит и не появится в серии «Знаменитые процессы». И возьму псевдоним. Думаю, имя оставлю свое – Ричард, а вот какую фамилию выбрать… Наверное, что-то короткое и простое: к примеру, Халл.

Так или иначе, я смогу превратить эту историю в захватывающую повесть, которую с радостью опубликует любой издатель.

Однако я отклоняюсь от темы. Четвертая часть отличается от предыдущих, и причин тому несколько. Во-первых, события разворачивались столь стремительно, что я не успевал записывать и отдельные сцены был вынужден позднее диктовать машинистке, которую нанял в бюро, никак не связанном с офисом. Определенные сцены впоследствии нашли свое отражение в прессе, поэтому мне пришлось поместить себя на задний план. И здесь всплывает причина номер два.

Раньше я сам был эпицентром событий. Могу даже утверждать, что с тех пор, как Алан впервые пришел к моей двери, я являлся во всех отношениях главной движущей силой. Но с этого момента некоторые события происходили без моего участия. К примеру, я никоим образом не мог оказывать влияние на инспектора Вестхолла. Пока я был господствующей силой, я исправно фиксировал все важные моменты, за исключением, пожалуй, одного довольно существенного факта следствия, про который, кстати сказать, я нечаянно позабыл. Однако впредь я не смогу описывать все столь же беспристрастно. Время от времени мне придется изворачиваться, а еще я не несу ответственность за хитроумные ходы инспектора Вестхолла.

Теперь некоторые факты будут проявляться в рамках сюжета, а не как дневниковые записки. К тому же о своей роли мне следует порой умалчивать. Хотя я постараюсь вскользь о ней упомянуть, а события расположить в том хронологическом порядке, в каком сам о них узнавал. Конечно, это повесть об Алане Ренвике, однако из упомянутых в ней действующих лиц самый интересный персонаж именно я. Ну, может быть, еще инспектор Вестхолл. Хотя нет. Интересным его не назовешь, он всего лишь зануда-профессионал.

Добрался я довольно спокойно, без происшествий, и, не привлекая внимания, поставил машину в гараж возле многоквартирного дома, в котором проживал. В гараже горел свет, и перед уходом я тщательно осмотрел автомобиль. Было видно, что на нем ездили, но не чрезмерно. Я никогда не тратил денег на мойку машины и не собирался транжирить сейчас. Так, обтер тряпочкой немного там, немного тут, а остальное оставил до той поры, когда машина подсохнет. (На обратной дороге меня застиг ливень.) Алан развел в салоне несусветную грязь, я даже разозлился. И ужасно устал, выметая табачный пепел. Покончив с этим, я тихо поднялся в квартиру и все тщательно проверил на предмет, не осталось ли следов проживания Алана. Последние крохи ночного времени я посвятил сну, договорившись с телефонисткой разбудить меня в восемь.