Александра Маринина - Благие намерения

Эта книга писалась в трудное для меня время, и я, скорее всего, не справилась бы с ней, если бы не помощь двух очень близких мне людей – моего мужа Сергея Заточного и моей подруги Ирины Козловой. Они старались сделать все возможное и даже невозможное для того, чтобы придать мне сил и мужества взяться за эту работу.

В мае 2008 года, сидя на веранде отеля в Северной Италии, я в отчаянии сказала Ирине:

– Давай напишем книгу вместе.

– Давай, – тут же с готовностью отозвалась она.

Я не имела ни малейшего представления: как это – написать книгу вместе, но мне в тот момент важно было услышать, что кто-то готов разделить со мной и труд, и все связанные с этим тяготы. Мне сразу стало легче, и даже если бы Ирина больше не сделала вообще ничего, одного этого уже было бы достаточно, чтобы поддержать меня.

Я поделилась своей задумкой, которая к тому времени была лишь в зачаточном состоянии, и мы сразу же стали придумывать судьбы и характеры персонажей и всю их жизнь, ход которой логично вытекал бы из этих характеров. После возвращения в Москву к нам присоединился мой муж, которого мы радостно нагрузили «милицейской» проблематикой и требовали, чтобы он придумал или вспомнил из своей богатой практики примеры непрофессионализма следователя и выстроил бы нам для одного из героев служебную карьеру в системе МВД. Мы купили диктофон и заставили Сергея подробно рассказывать все, что он придумал. Потом, с этим же диктофоном, мы все втроем поехали на месяц в Германию и там по очереди наговаривали все, что приходило в голову, – детали характеров и биографий, психологическое обоснование поступков персонажей, фабулу и даже целые диалоги.

Вернувшись в Москву, я попросила распечатать диктофонные наработки и долгие месяцы с ужасом смотрела на без малого сто страниц текста, совершенно не понимая, что с ним делать. Разговаривать было так легко, работа с диктофоном шла весело и азартно, а когда речь зашла о том, что нужно садиться и делать книгу, меня снова охватило отчаяние. Мне казалось, что я не смогу, никогда не смогу…

И снова на помощь мне пришли Сергей и Ирина, которые не уставали мне повторять: «Глаза боятся – руки делают. Не отчаивайся, ничего не бойся, только начни».

На эти уговоры ушел без малого год. И снова была Италия, и рядом была Ирина, которая, как она сама выражается, взяла хлыст и вошла в клетку со львом: купила в магазине толстую большую тетрадь и практически насильно сунула мне в руки. «Напиши хотя бы два предложения. Хотя бы одно». Я написала. Получилось. Когда впоследствии я набрала этот выполненный от руки текст на компьютере, оказалось, что под угрозой хлыста написалось почти тридцать страниц.

Работа пошла. Но для нее требовались реалии 50—60-х годов прошлого века, которых я не знала. И на помощь снова пришла Ирина, которая из разных источников добывала для меня крупицы информации вплоть до того, какие платья и прически носили в те или иные годы.

Текст этой книги написан мной от первого до последнего слова. Но у меня есть два соавтора, которым я хочу выразить в этих строках свою глубокую благодарность и горячую любовь. Спасибо вам, Ирина и Сергей! Без вас этой книги не было бы.

Камень проснулся и первым делом подумал о том, что у него подагра. Наверное. Или этот, как его, артроз. Уж больно скрипуче у него внутри, ржаво как-то, туго-неповоротливо. Старость… Сырость… Холод от земли… Да еще Ветер, подлец эдакий, то и дело смотается в командировку в северные страны, наберется там всяких погодно-циклонных глупостей, а как вернется – так сразу к нему, к Камню то есть, в гости заваливается и давай со всех сторон обдувать чем-то промозглым, вот вам и простуда.

Хоть бы Ворон прилетел, развлек бы чем-нибудь… Хотя в такую мерзкую погоду старый приятель, наверное, будет дрыхнуть до полудня. Камень представил себе перспективу долгих часов, заполненных ипохондрическими изысканиями, и загрустил. Пока этот засоня Ворон появится, это ж сколько новых болезней отыщется! И будут они одна неизлечимей и смертельней другой. И настроение испортится – это уж как пить дать. Мысли о скорой смерти, и все такое…

Однако Камень ошибся. Едва успел он разобраться с артрозом и приступил к примерке глаукомы (что-то зрение стало сдавать), откуда-то справа донеслось знакомое:

– У тебя как сегодня голова на такую погоду? У меня болит – просто сил нет.

Камень с облегчением оторвался от примерки глаукомы – все равно она как-то плохо ему подходила, не пролезала ни по одному параметру – и живо включился в обсуждение.

Поговорили о здоровье и болезнях, не спеша, с подробностями, со вкусом и удовольствием. Роли все давно расписаны: Камень жалуется, брюзжит и готовится к собственным похоронам, а Ворон – тот бодрячком подпрыгивает на макушке у Камня, лапками трехпалыми переступает, когтями мшистую поверхность царапает и молодится, молодится, дескать, я-то еще при полном параде, и помирать мне рано, я еще о-го-го…

Потом пришел черед погоды, ну а как же без нее, без погоды-то, родимой, в стариковских беседах, от нее ведь все неприятности – и ломота в суставах, и тяжесть в голове, и настроение пакостное, будто жизнь и впрямь кончилась.

– Это надолго, – авторитетно сообщил Ворон, перестав наконец переступать когтистыми лапками по Камню и устроившись поудобнее, так, чтобы не соскальзывать с размоченной дождем замшелости, – месяца на полтора-два.

– Сам смотрел? Или прогнозы слушал? – встревоженно уточнил Камень.

– Сам, – коротко каркнул Ворон. – Своими глазами видел. Так что твои кости будут еще долго болеть, а подагра твоя станет развиваться бурно и ощутимо, а голова…

– Тьфу на тебя, – обиделся Камень. – Вот ты всегда над моими недомоганиями смеешься, а я, может, смертельно болен, не ровен час – помру. Что тогда делать станешь?

– Да ты меня переживешь, ипохондрик ты хренов! Бери с меня пример, не обращай ни на что внимания и радуйся жизни, зазнобу себе заведи, что ли. Вот я…

– Да пошел ты, – беззлобно отмахнулся Камень. – Вот ты, вот ты… Надоело. Давай, что ли, сериал какой-никакой запарим, раз уж такая мерзкая погода на два месяца. – Он вздохнул и вдруг снова забеспокоился: – Но ты точно знаешь, что на два? Ты точно сам смотрел?

Вопрос был не праздным. Ворон обладал редкой способностью практически повсюду находить пространственно-временные дыры, пролезать в них и в любой момент возвращаться обратно. Он имел возможность увидеть все, что происходило на Земле, где бы и когда бы это ни происходило, а уж про такую ерунду, как погода на завтра или на неделю вперед, и говорить нечего.