Джон Макдональд - Мы убили их в понедельник

~~~

Я закончил с какой-то только что разбитой развалюхой и вернулся домой в начале седьмого, когда уже спускался теплый августовский вечер. Чарли только что доел кусок окуня, пойманного мной сегодня утром. Он сказал, что проспал до шести, когда его поднял будильник. Кажется, никаких звонков больше не было, и никто не стучал к нему в дверь. Он заявил, что готов ехать, как только достаточно стемнеет.

— Ты удивительно спокоен, Чарли.

— Когда знаешь, что должен делать, волноваться не о чем. Беспокоиться начинаешь, когда что-нибудь не получается.

— Насчет револьвера — надеюсь, ты не собираешься просить меня, чтобы я одолжил тебе оружие.

— Мне не нужно оружие, Сэм. Ты хочешь выведать, что я собираюсь делать?

— Не думаю, что я хочу знать о твоих планах. У меня такое чувство, что я и без того знаю уже слишком много. Я знаю, что тебя арестовали, когда ты пытался вскрыть сейф в доме Уэбера на острове. Знаю, что ты испытываешь сложные чувства по отношению к Черити Уэбер. Я могу представить себе многое из того, что за этим стоит, и не хочу знать никаких дополнительных фактов.

Он открыл новую пачку сигарет, которую я ему купил, и сказал:

— Похоже, ты вообще ни во что не хочешь вмешиваться, Сэм.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами:

— Ты поступаешь так, как считаешь нужным. В этом нет ничего плохого. Как будто ты забрался на чердак по лестнице, а потом втянул ее за собой. Это еще одна причина, по которой я пришел сюда. Я знал, что ты живешь тихо и предпочитаешь ни во что не лезть. Я знал, что ты меня не выдашь, но и помогать мне тоже не станешь. Мне и не нужна ничья помощь. Я отлично вижу, что ты мечтаешь поскорее от меня избавиться и тут же забыть обо всем этом деле.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я не осуждаю тебя, Сэм. Это твоя жизнь и твой выбор. Возможно, для многих людей было бы гораздо лучше, если бы они просто сидели в стороне и ничего не делали. У тебя есть книги и пластинки, есть твоя маленькая лодка, привязанная к причалу, и работа, которая тебя не слишком обременяет. Честно говоря, я тебе завидую.

Он подошел к раковине и начал тереть использованную сковородку.

— Я потом сам вымою, Чарли.

— Не волнуйся. Рыба была отличная.

— Я могу дать тебе двадцать долларов, если это тебе поможет.

— Спасибо, Сэм. Это мне поможет. Даже если на самом деле они мне не понадобятся, с двадцатью долларами в кармане я буду чувствовать себя гораздо лучше.

Мы вышли из дома в двадцать минут восьмого. На исходе четвертой мили, когда мы подъезжали к черте города, у дороги стало появляться все больше дорогих неоновых реклам. Чарли скорчился на полу рядом со мной, засунув плечо под бардачок. Он попросил высадить его в городе рядом с каким-нибудь телефоном, где он сможет позвонить с минимальным риском, что кто-нибудь его увидит и узнает. Я подумал об уличном автомате на Уэст-Плаза, рядом с большим торговым центром, недалеко от материковой части Сити-Бридж. Кабинка телефона ярко освещена, но стоит в глубине парковочной площадки, далеко от уличного движения, так что вряд ли кто-нибудь окажется к нему ближе чем на сотню футов.

Чарли сказал, что это его устроит. Я поставил машину в самый дальний и темный угол, подальше от уличных огней. Магазин уже не работал, горели только лампы у подъезда. Неподалеку была открыта большая аптека, рядом с ней стояло полтора десятка машин. Не считая этого, вокруг была лишь пустыня темного голого асфальта. Он вылез на сиденье, вставил в рот вату и надвинул козырек кепки на самые глаза. Темные очки лежали в нагрудном кармане его рубашки вместе с пачкой сигарет, которую я для него купил.

— Большое спасибо, Сэм, — сказал он.

Мы пожали друг другу руки. Его рука была горячей и сухой, с жесткими мозолями.

— Удачи тебе, Чарли.

Он вылез из фургона и направился к телефонной будке. В его походке не было никакой нервозности. Он ни разу не оглянулся по сторонам. Я увидел, как он вошел в кабинку, закрыл за собой дверь и взял телефонный справочник. Я сделал на стоянке широкий разворот и выехал на улицу.

Можно было возвращаться домой. Как раз этого мне сейчас больше всего хотелось. Я собирался приготовить себе ужин, сложить в бельевую корзину использованные им простыни и пижаму, убраться в комнатах, поставить пластинку Пегги Ли, потом сесть в темноте на своей веранде в широкое полотняное кресло, потягивая какую-нибудь выпивку, думать о разных случайных и незначительных вещах и слушать Пегги, начисто забыв о существовании Чарли Хейвуда. Сис собирается замуж, Джуди потеряна для меня навсегда. Чарли больше никогда не втянет меня в свои дела.

Я до сих пор не знаю, почему я так не поступил.

Именно это мне следовало сделать.

Наверное, было что-то действительно трогательное в той смелости, которую обрел новый Чарли Хейвуд. Он всегда был таким безобидным парнем. А теперь он превратился в настоящего мужчину. Может быть, я хотел ему помочь. Или просто посмотреть, что он будет делать. А может быть, меня немного задели его слова о том, что я забрался на чердак и втянул за собой лестницу. Я знал, что он прав. И я знал, почему я так живу. Но когда такие слова говорят тебе в лицо, они задевают твою гордость. Тяжелое колесо фортуны крутилось, на мой взгляд, слишком быстро, и, когда оно отшвырнуло меня в сторону, я уже не хотел карабкаться наверх.

Как бы там ни было, вместо того чтобы отправиться домой, я у первого же перекрестка нажал на тормоза, обогнул квартал и вернулся на стоянку с обратной стороны.

Я сказал себе, что вряд ли много потеряю, если потрачу еще десять минут на то, чтобы посмотреть, что Чарли станет делать дальше.

Я поставил фургон на дальнем конце стоянки, рядом с машинами, припаркованными возле аптеки. Я открыл дверцу, осторожно вылез на асфальт и бросил взгляд поверх автомобильного ряда в сторону телефонной будки. Он был все еще там и разговаривал по телефону. Я увидел, как он повесил трубку и вышел из кабинки. Сделав несколько шагов, он нерешительно остановился, потом направился вразвалку в сторону аптеки, очень правдоподобно изображая человека, который не знает, как убить время. Я догадывался, чего ему стоит эта небрежная походка.

Мысленно я убеждал его не подходить к аптеке. Рядом с ней был магазинчик сувениров. Его витрина была освещена, но не слишком ярко. Он остановился перед ней и постоял, засунув руки в карманы, разглядывая товары за стеклом.

Место было выбрано идеально. Он находился далеко от яркого света, падавшего от аптеки, но в то же время имел вид человека, который поджидает кого-то, кто должен оттуда выйти.

Я откинулся на своем кресле и убрал руки с руля. Я видел его сквозь окно соседней машины — хрупкую одинокую фигурку посреди влажной ночи.