Грант Аллен - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

— Сэр Джастин О'Бирн! — повторил он, скрывая торжество. — Он ехал с вами в карете? А сидел он, случайно, не рядом с вами?

Леди Маклур возмутилась (этого мистер Грегори и добивался).

— Право же, сэр, — гневно сказала она, — если вы не доверяете таким джентльменам, как сэр Джастин, мы, чего доброго, все окажемся в списке подозреваемых.

— Закон, — ответил мистер Грегори с видом крайне напыщенным, — не делает исключений для знатных лиц.

— Но должен бы делать для лиц, ничем себя не запятнавших, — с чувством произнесла леди Маклур. — Кому нужна безупречная репутация, если… если…

— Если она не позволяет безнаказанно совершать ограбления? — вставил детектив, по-своему закончив предложение. — Что ж, это так. Это действительно так. Вот только репутацию сэра Джастина вряд ли можно назвать безупречной.

— Он джентльмен, — вскричала Персис, и глаза ее сверкали, когда она обернулась к детективу, — и он не способен на то низкое и подлое преступление, в котором вы осмеливаетесь его обвинять!

— О, я понял, — произнес офицер, словно узрел долгожданный луч света в глубокой тьме, — сэр Джастин — ваш друг! Он проводил вас до крыльца?

— Да, — ответила Персис, густо покраснев, — и если вы посмеете обвинить его…

— Успокойтесь, мадам, — холодно сказал детектив. — Ничего подобного я делать не собираюсь, по крайней мере пока. Возможно, никакой кражи и не было. На данном этапе мы не должны исключать ни одной возможности. Это… довольно деликатный вопрос; но прежде чем мы продолжим, подумайте: быть может, сэр Джастин унес рубины по ошибке, они просто зацепились за его одежду, скажем, за рукав его фрака?

Это была лазейка, но Персис ею не воспользовалась.

— Он никак не мог этого сделать, — мгновенно парировала она. — И я точно знаю, что они были на мне, когда мы расстались, потому что напоследок сэр Джастин взглянул на мое окно и сказал: «Этот балкон будто создан для грабителей. Следите хорошенько за вашими фамильными драгоценностями». Я вспомнила его слова, когда снимала ожерелье прошлой ночью; поэтому я так уверена, что рубины были еще у меня.

— И вы спали с открытым окном! — произнес детектив, по-прежнему улыбаясь. — Похоже, у нас получается первоклассный детективный сюжет.

В ближайшие несколько дней в деле о рубиновом ожерелье ничего не прояснилось. Конечно, оно попало в газеты, как все в наше время, и весь Лондон говорил о нем. Персис прославилась как та самая американка, у которой украли драгоценности. Люди показывали на нее пальцем в парке, пристально разглядывали ее в бинокль в театре И в самом деле, раньше, как обладательница знаменитых рубинов Реманетов, она привлекала меньше внимания чем теперь, став жертвой ограбления. Почти стоило их лишиться, думала Персис, чтобы стать заметной фигурой в обществе. Все понимают, что молодая леди готовая заплатить пять сотен фунтов тому, кто вернет ей безделушки стоимостью в шесть тысяч, должна что-то собой представлять.

Сэр Джастин как-то встретил ее на верховой прогулке.

— Так, значит, вы не едете в Париж, пока они не найдутся? — очень тихо спросил он.

А Персис ответила, покраснев:

— Нет, сэр Джастин, пока нет; и… я почти рада этому.

— Неужели это правда? — вскричал молодой человек с мальчишеской пылкостью. — Признаюсь, мисс Реманет, когда я прочитал о случившемся в «Таймс», я сразу подумал: «Так, значит, она пока не уедет в Париж!»

Сэр Джастин как-то встретил ее на верховой прогулке.

Персис прямо взглянула на него и, затрепетав, произнесла:

— А я нашла утешение в Браунинге. Как вы думаете, что я у него вычитала? «Я учусь ценить верное сердце выше рубинов». Книга открылась именно на этих словах, и в них я нашла утешение!

Но когда сэр Джастин вернулся тем вечером к себе, его слуга сообщил:

— Сегодня днем вас спрашивал какой-то джентльмен, сэр. Гладко выбритый. Не очень приятный тип. И мне показалось, сэр, что он пытался у меня что-то выведать.

Сэр Джастин помрачнел. Он сразу же прошел к себе в спальню. Он знал, что было нужно тому человеку, и потому направился прямо к шкафу и внимательно осмотрел фрак, который был на нем в тот памятный вечер. Всегда что-то может пристать к рукаву, зацепиться за манжету или случайно оказаться в кармане. Или это что-то могут туда подложить.

В последующие десять дней мистер Грегори развил бурную деятельность. Без сомнения, он был самым активным и энергичным детективом на свете. Он настолько строго придерживался своего принципа, подозревая всех и вся от Китая до Перу, что под конец бедная Персис совсем запуталась в лабиринте его версий. Никто не был защищен от его подозрений, крайне изощренных благодаря многолетним тренировкам: ни сэр Эверард в своей студии, ни леди Маклур в будуаре, ни дворецкий в буфетной, ни сэр Джастин О'Бирн в апартаментах на Сент-Джеймс. Мистер Грегори учитывал все варианты. Он не доверял даже попугаю и считал вероятной причастность крыс и терьеров. Персис порядком устала от его хитроумных схем, тем более что сама она, с присущей ей проницательностью, уже поняла, кто украл рубины. Однако когда детектив выразил некоторые сомнения по поводу честности сэра Джастина, Персис отреагировала на эти намеки очень болезненно и отказалась слушать мистера Грегори, хотя тот упорно пытался донести до нее, в теории и на практике, свою любимую мысль, что преступником оказывается тот, кого подозревают меньше всего.

Как-то утром, день или два спустя, Персис, укладывая волосы, выглянула из окна. Она теперь делала прическу сама, хотя и была богатой, а следовательно, крайне ленивой американской наследницей; но по непонятной причине она невзлюбила эту тихоню Берту. И вот тем утром, выглянув из окна, Персис увидела Берту, поглощенную беседой с хампстедским почтальоном. Эта сцена нарушила и без того хрупкое душевное равновесие Персис. Почему Берта вообще вышла к почтальону? Ведь в обязанности горничной леди Маклур явно не входило забирать почту. И с какой стати она интересуется письмами мисс Реманет? Дело в том, что прямо сверху лежало письмо от сэра Джастина — Персис узнала его сразу, даже на таком расстоянии, по крупному конверту из грубой бумаги и, следуя женской логике, сделала вывод, что Бертой движут тайные мотивы, имеющие к ней, Персис, непосредственное отношение. Мы привыкли смотреть на все с личной точки зрения; что делает мужчину или женщину писателем, хорошим, плохим или посредственным, так это способность ставить себя на место многих разных людей. Этим даром обладают в лучшем случае один мужчина из тысячи и одна женщина из десяти тысяч.