Грант Аллен - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

Эверард был всегда таким внимательным, таким предупредительным что Клара несказанно удивилась и расстроилась, когда обнаружила, что он, по всей видимости, забыл о свидании. Услышав, как настойчиво допрашивает она Полли в передней, из гостиной притащился Том в своих шлепанцах, рубашке в клетку, с неизменной трубкой в зубах и сообщил, что Роксдал внезапно ушел.

Услышав, как настойчиво допрашивает она Полли в передней, из гостиной притащился Том.

— К-к-как это ушел? — заикаясь от смущения, спросила Клара. — Он ведь пригласил меня на чашечку чаю.

— А вы, должно быть, мисс Ньюэлл? — спросил Том.

— Да, я мисс Ньюэлл.

— Эверард много о вас рассказывал, но до сегодняшнего дня я не имел чести поздравить его со столь удачным выбором.

Клара покраснела, почувствовав на себе восхищенный взгляд. Что-то отталкивающее было в этом человеке. Один звук его низкого густого голоса заставил ее вздрогнуть. Да еще и невежа: чего стоит хотя бы эта кошмарная трубка!

— А вы, верно, мистер Питерес — сказала она в свою очередь, — я о вас наслышана.

— Должно быть, вам уже рассказали обо всех моих пороках, — усмехнулся Том, — вот почему вас не удивляет мой воскресный наряд.

— Что вы, — улыбнулась Клара, обнажая жемчужно-белые зубы. — Эверард приписывает вам все мыслимые добродетели.

— Вот это настоящая дружба! — воскликнул Том патетически. — Да вы проходите в комнату. Эверард должен вернуться с минуты на минуту. Уверен, он ни за что не пропустит свидания с вами.

Восхищение, с которым Питерс произнес последнее слово, показалось ей почти оскорбительным.

Клара отрицательно покачала готовой и повернулась, чтобы уйти:

Эверард обидел ее и теперь будет наказан.

— Позвольте же мне угостить вас чаем, — просил Том. — Вам, должно быть, ужасно хочется пить — в такую-то погоду! Давайте так договоримся: вы к нам зайдете, а когда вернется Эверард, я обещаю в ту же секунду исчезнуть и не мешать вашему тет-а-тет.

Но Клара была непреклонна. Ей неприятно общество этого человека, а кроме того, она не намерена так скоро прощать обиду.

— Эверард выбранит меня, если я позволю вам уйти, — взмолился Том. — Скажите по крайней мере, где вас искать!

— Я сяду в омнибус, на Чарринг-Кросс и поеду домой, — твердо заявила Клара.

Она медленно шла по Стрэнду. Холодная тень, казалось, легла на все. Но как раз в тот момент, когда Клара садилась в омнибус, ее окликнул знакомый голос: рядом остановился хэнсомский кэб, и из него вылез Эверард.

— Я так рад, что ты немного опоздала, — сказал он, — мне совершенно неожиданно пришлось отлучиться, и я очень старался вернуться вовремя. Приди ты в назначенное время, ты б меня не застала. Но, — добавил Эверард со смехом, — я мог положиться на тебя как на истинную женщину!

— Я пришла вовремя, — ответила Клара сердито, — и вовсе не выходила из омнибуса, как ты себе воображаешь, а садилась в него, чтобы ехать домой.

— Дорогая, — воскликнул Эверард, — ну прости меня! — В его голосе слышалось раскаяние. Увидев, сколь искренне он огорчен, Клара перестала сердиться. Эверард вынул розу из бутоньерки своего щегольского сюртука и протянул ей.

— Почему ты была так жестока? — прошептал он, устроившись возле нее в хэнсоме. — Представь, что бы со мною было, если б я вернулся домой и услышал, что ты приходила и ушла. Почему ты не подождала несколько минут?

Клара содрогнулась.

— Только не с этим ужасным Питерсом! — также шепотом ответила она.

— С ужасным Питерсом, — повторил он резко, — чем же тебе не понравился Питерс?

— Не знаю, не понравился, и все.

«Почему ты была так жестока?» — прошептал он, устроившись возле нее в хэнсоме.

— Клара, — сказал Эверард с напускной строгостью, — мне казалось, тебе несвойственны женские слабости. Ты пунктуальна, будь же еще и рассудительной. Том — мой лучший друг. Он готов для меня на все, так же, как я для него. Ты должна полюбить его. Сделай это ради меня.

— Я постараюсь, — пообещала Клара, и в благодарность Эверард тут же, в кэбе, крепко поцеловал ее.

— Ты ведь будешь с ним мила? — вновь беспокойно спросил он. — Я не хочу, чтобы вы стали врагами.

— И я не хочу быть ничьим врагом, — отозвалась Клара, — но я с первого взгляда почувствовала странную антипатию и недоверие к нему.

— Ты крайне несправедлива, — стал увещевать ее Эверард. — Узнав его получше, ты убедишься, что Том — отличный малый. Ах, я понял! Разумеется! Он, как всегда, был ужасно неопрятен, а женщины ведь прежде всего ценят внешность!

— Неправда. Это мужчины ценят внешность, — парировала Клара.

— Цените-цените. Отчего ж ты тогда полюбила меня? — шутливо спросил Эверард.

Клара стала объяснять, что полюбила в нем не только красавца, но Эверард молча улыбался. Однако улыбка сползла с его лица, когда, войдя в комнаты, он не обнаружил там Тома.

— Не сомневаюсь, ты отправила его искать меня, — проворчал Эверард.

— Может быть, он догадался, что я вернусь, и ушел, чтобы не мешать нам, — ответила Клара. — Он обещал, что так и сделает.

— И после этого он тебе не понравился!

Клара примирительно улыбнулась. Но в душе она только обрадовалась уходу Тома.

Предубеждение Клары вряд ли бы рассеялось, если бы она увидела, как Том Питерс флиртует в передней с Полли. Надо, однако, сознаться, что Эверард тоже заигрывал с Полли. Увы! Когда дело касается женщин, мужчины становятся более похожими друг на друга — неказистые и обаятельные, управляющие банками и журналисты, холостяки и семейные. Боюсь, все же ошибкой было бы утверждать, что друзья не имели совсем ничего общего.

Увы! Эверард целовал Полли куда чаще, чем Клару, — потому, конечно, что он и уважал горничную меньше; однако это обстоятельство вряд ли бы утешило его бедную доверчивую невесту. Полли была хороша собой, особенно каждое второе воскресенье, и когда в десять вечера она возвращалась домой после выходного дня, в передней ее обычно встречал один из постояльцев. Полли нравилось принимать ухаживания настоящих джентльменов, и она с достоинством носила свой белый чепчик. В тот памятный день, как раз перед тем как Клара постучала в дверь, Полли, оставшись дома согласно неписаному распорядку, кокетничала с Питерсом.

— Скажи, ведь я тебе немного нравлюсь? — бесстыдно шептал Том.